Долгие годы военных действий, военные походы по дорогам и бездорожью Перу сильно утомили Инку, поэтому, будучи уже в преклонном возрасте, он препоручил защиту государства от внешних врагов военачальникам Тауантинсуйу, то есть тем самым талантливым генералам Апо Майта и Викакирао, которые служили еще и при его отце. Сам же владыка уединился в маленьком интимном раю, который он построил для себя, для койи Мама Рунту (Кайя), а также для своих многочисленных побочных жен в Писаке, удивительно красивом месте, которое и сейчас производит буквально магическое впечатление (во всяком случае, именно такое впечатление вынес и автор этой книги, когда впервые посетил этот мир, по-прежнему принадлежащий индейцам).
В Писаке, высоко над самим городом, Виракоча велел построить хорошо укрепленное «орлиное гнездо», которое он назвал Хакихауана. Только здесь владыка чувствовал себя в полной безопасности и совершенно счастливым. Именно здесь он наслаждался обществом своего самого любимого сына Уркона, которого он назначил преемником и который еще при жизни Виракочи правил вместе с ним. Инка Уркон, ныне официальный соправитель Тауантинсуйу, по утверждению, например, хрониста Сармьенто, был незаконнорожденным сыном. Дитя, возникшее от большой любви, связывавшей Виракочу с одной из самых красивых наложниц его двора, молоденькой девушкой по имени Кори Чульпа. Кори Чульпа имела столь большое влияние на влюбленного в нее правителя, который был более чем на пятьдесят лет старше ее, что Инка в конце концов полностью игнорировал законных сыновей и назначил преемником Уркона.
Как почти всегда бывает в таких случаях, и на этот раз отсутствие в Тауантинсуйу четких и ясных законов о престолонаследии, о назначении будущего Инки империи отрицательно отразилось на внутренней стабильности государства. К тому же юный Уркон еще при жизни отца официально носивший титул «Инка», куда более, чем делами государства, интересовался женщинами, поставляемыми империей на его двор. Иными словами, как утверждают, его влекла лишь эротика. Вот почему ни самого Уркона, ни его стареющего отца не устраивала жизнь в сердце империи, в Куско, где их окружали, а на деле обременяли многочисленные государственные обязанности, сопутствующие их статусу Инки. Поэтому Уркон и предпочитал проводить все время с женщинами из своего большого гарема во дворце Хакихауана, расположенном в горах.
Здесь в укрепленном дворце в Писаке (а может быть, и в Кальке), где находился другой уединенный приют наслаждений, и укрылся Инка Уркон. Вообще-то, если говорить честно, он просто-напросто сбежал, когда однажды фортуна повернулась спиной и в ворота империи, – империи, которая до сих пор лишь нападала сама и которая отодвигала свои границы во всех направлениях все дальше и дальше от Куско, вдруг совершенно неожиданно стали рваться чанки.
Чанки во многом были похожи на тех, кого они теперь хотели уничтожить, – на инков. Так же как и «сыновья Солнца», чанки пришли в центральную область Анд с берегов большого озера Чоклокоча (дословно: «кукуруза»), простиравшегося на западе нынешнего перуанского департамента Уанкавелика. От Чоклокочи чанки, опять-таки как и инки, после ряда остановок проникли в одну из горных долин Центральных Анд, где подчинили себе жившие здесь индейские племена, а затем сделали эту Андауальяс, что дословно означает «долина медных лугов», центром своего могущества – так, как это сделали некогда «сыновья Солнца», превратив долину Куско в сердце своего государства.
Агрессивные чанки – опять так же, как и инки, – силой, то есть военным путем, постепенно подчиняли своей власти все новые и новые племена. Воинственные чанки иногда даже сгоняли некоторые индейские племена с их родных мест. Здесь было бы уместно напомните об одном племени, которое особенно сильно испытало на себе власть чанков, – это племя кечуа. Само название «кечуа» можно было бы перевести как «люди из теплой долины». Диалект «людей из теплой долины» являлся вариантом языка, используемого очень многими племенами, жившими в горах около Куско. Именно этот диалект и стал в Тауантинсуйу государственным языком, позднее он стал насаждаться и среди других народов, находившихся в подчинении у инков, пока постепенно не превратился в самый распространенный язык индейцев не только в Перу, но и во всей Южной Америке, – язык, который и поныне используется на всей территории от Эквадора до Аргентины.
Исконные носители кечуанского языка, то есть кечуа в истинном смысле слова, по стечению обстоятельств и стали первой жертвой экспансии чанков. Исконная территория кечуа – субтропическая долина около города Абанкай (отсюда и их название – «люди из теплой долины») – была оккупирована чанками, населявшие ее жители утратили свою независимость. Оставшаяся часть племени ушла из области Абанкай и присоединилась к инкам. Позднее они полностью перешли под защиту «сыновей Солнца», пока наконец окончательно не растворились в народе инков.
Агрессивные чанки, захватив страну исконных кечуа, тем самым вышли непосредственно к границам государства инков, также непрерывно разраставшегося благодаря экспансии. Было лишь вопросом времени, когда обе силы столкнутся в решающей битве, – в битве, от исхода которой зависит, кто же из этих двух соперников станет полновластным хозяином во всей области Центральных Анд.
Было очевидно также, что в выигрыше останется тот, кто нанесет первый удар. Как раз в это время некогда столь активный правитель инков Виракоча спокойно доживал последние годы в тишине своего горного «Эрмитажа». Тот же, с кем он официально делил власть и кто с его согласия уже действительно находился вместе с ним на троне «сыновей Солнца», – молодой Уркон – интересовался лишь одним: девушками, девушками и еще раз девушками – и ничем другим.
В Тауантинсуйу, управляемом в тот период двумя владыками, чрезвычайно мало интересующимися делами государства, никто и не помышлял о начале борьбы, об объявлении войны. В крепнущем государстве чанков в это же время господствовали совсем другие отношения: два наиболее крупные деятеля, два «консула» чанков, – Асту Уаранка и Томай Уаранка – полагали, что мощь их народа теперь уже настолько укрепилась, что ни Куско, ни государство «сыновей Солнца» в целом не в состоянии ей противостоять.
Чанки явно принимали в расчет и недостатки тогдашнего руководства государства Тауантинсуйу, обусловленные полным отсутствием интереса к делам империи у обоих глав государства: очень старого Виракочи и очень молодого Инки Уркона, бывшего к тому же совершенно неопытным в военных делах. И Асту Уаранка, и Томай Уаранка поняли, что настало время нанести смертельный удар «сыновьям Солнца». Вот почему и был отдан приказ о походе на Куско.
Перед тем как выступить, чанки прежде всего украсили мумию основателя своего государства Ускоуилька (Дикая кошка). Облаченную в золотое одеяние, украшенную изумрудами мумию положили на носилки и понесли во главе огромного войска. Так вместе с мумией и отправились в путь. Вне всякого сомнения, это было самое большое неинкское войско, какое когда-либо передвигалось по просторам индейской части Перу. Преодолев на пути к Куско крайне важный перевал Вильканога, имеющий ключевое значение, чанки настолько уверовали в успех начатого похода, что направили к инкам посольство, которое потребовало от «сыновей Солнца» ни больше ни меньше как полной и безоговорочной капитуляции. Инкам было предложено сложить оружие, сдать Куско и признать неограниченную власть чанков.
Неслыханный ультиматум, требование полной капитуляции «сыновей Солнца» вызвало во дворце Инки переполох. До смерти перепугались и стареющий Виракоча, и царствующий вместе с ним незаконнорожденный Уркон. Оба они и не помышляли об обороне Куско. В панике они спешно бежали из столицы империи вместе со своими приближенными, слугами и многочисленными женами, к которым оба – и отец и сын – всегда питали такую слабость. Все они укрылись в том неприступном, как они надеялись, горном гнезде над Писаком – в знаменитом дворце Хакихауана.
В Куско начался страшный переполох. И король, и большинство военачальников бросили его жителей на произвол судьбы. Тем не менее в городе осталась малочисленная группа членов правящего рода, отнюдь не помышлявшая о какой бы то ни было капитуляции и о бегстве из столицы империи. В эту патриотическую фалангу отважных входили и два, теперь уже очень старых, генерала – Апо Майта и Викакирао. В ее составе были также и все три законных сына Инки Виракочи: самый старший – Рока, затем величавый Тупак Уарочири, являвшийся в то время Верховным жрецом Храма Солнца в Куско, и, наконец, едва достигший двадцатилетнего возраста Куси Юпанки, высокоинтеллигентный юноша, находившийся до того периода в изгнании. В детстве он провел три года в Чита, где по приказу Инки пас лам. Впрочем, сейчас, когда Куси Юпанки вернулся в Куско из своего недобровольного изгнания и когда городу угрожала непосредственная опасность от быстро продвигающихся чанков, он стал главным организатором обороны столицы Тауантинсуйу.
