Третьим официальным мероприятием, направленным против друидов, явились гонения при императоре Клавдии (41–54 гг.), и на сей раз речь идет о решительной попытке искоренить все друидические обряды. Однако мы не в состоянии судить о том, насколько последовательно проводились в жизнь официальные решения. Мы можем лишь отметить, что они оказались безуспешны, если их целью являлось уничтожение самого сословия друидов, ибо, как мы вскоре увидим, друиды существовали в Галлии еще долгое время после этого.
Помпоний Мела писал приблизительно в ту же эпоху, когда проводились клавдианские гонения, и поэтому мы могли бы ожидать найти в его сочинениях какие-либо свежие, если и не особенно достоверные, подробности относительно друидов. Однако мы с разочарованием обнаруживаем, что его заметки, за исключением сведений о ложном жертвоприношении, почти полностью основываются на сообщениях Цезаря. Тем не менее у него появляется образ друидов, собирающихся в тайных и удаленных от жилья местах, и хотя с его стороны это вполне могло быть лишь риторическим приемом, все равно это заслуживает внимания как возможный результат тогдашних гонений.
Помпоний Мела
О строении Земли, III, 2, 18, 19
«Все еще существуют следы отвратительных обычаев, вышедших из употребления, и хотя теперь они воздерживаются от неприкрытого убийства, все же они по-прежнему пускают кровь жертвам, приведенным к алтарю. Тем не менее у них существует свой род красноречия и учителя мудрости, называемые друидами. Эти заявляют, что им известны размеры и очертания мира, движения небес и звезд и воля богов. Они учат знатных мужей Галлии многим вещам на протяжении периода обучения, длящегося целых двадцать лет, встречаясь тайком либо в пещере, либо в уединенных долинах. Общеизвестным стало одно их учение о том, что души вечны и чт. е. иная жизнь в подземном мире, и это открыто признается, так как укрепляет многих на войне. И именно поэтому также они сжигают или захоранивают со своими мертвецами вещи, принадлежавшие им при жизни, а в прошлые времена даже откладывали завершение дел и выплату долгов до своего прибытия в иной мир. В самом деле, были и такие, которые добровольно всходили на погребальный костер своих родичей, чтобы разделить с ними новую жизнь».
Через несколько лет во времена Нерона (54–68 гг.) ту же картину в величественных стихах изобразил Лукан; и между прочим, возможно, в качестве поэтического приема мы находим первое упоминание о рощах как об убежищах друидов.
Лукан
Фарсалия, I, 450–460
Вы же друиды, опять с окончаньем войны возвратились
К богослужениям злым и к варварским вашим обрядам.
Вам лишь дано познавать богов и небесную волю
Или не ведать ее; вы живете в дремучих дубравах,
Где не сияют лучи: по учению вашему тени
Не улетают от нас в приют молчаливый Эреба,
К Диту в подземный чертог: но тот же дух управляет
Телом и в мире ином, и если гласите вы правду,
Смерть посредине лежит продолжительной жизни.
Народы Северных стран, в ошибке такой, должно быть, блаженны,
Ибо несноснейший страх — страх смерти их не тревожит[99].
Впрочем, мы отходим от этого традиционного представления о друидах, когда обращаемся к «Естественной истории» Плиния Старшего, законченной примерно в 77 г. н. э., так как в этом сочинении содержится множество новых сведений относительно друидических ритуалов и суеверий. Из его свидетельства мы можем заключить, что в этот период друиды уже превратились в обычных колдунов, волшебников, возможно еще сохранявших некоторые жреческие функции, но очевидно уже лишенных той мирской власти, которой они пользовались во времена Цезаря.
Плиний
Естественная история, XVI, 249
«Здесь мы должны сказать об ужасе, который галлы испытывают перед этим растением. Друиды — ибо так зовутся их волшебники — ничего не считают столь священным, как омелу и дерево, на котором она растет, всегда представляя себе этим деревом дуб. Однако они избирают дубовые рощи только ради этого дерева и никогда не проводят ни одного обряда, если у них нет дубовой ветви; так что кажется вероятным, что название самих жрецов происходит от греческого названия этого дерева. На самом деле, они полагают, что все растущее на дубе было послано с небес и является доказательством того, что это дерево было избрано самим богом. Однако омелу редко можно найти на дубе, и если они находят, то срывают ее с должными религиозными обрядами, по возможности на шестой день луны (ибо лунами они исчисляют свои месяцы и годы, а также свои века из тридцати лет). Они выбирают этот день, потому что луна уже оказывает значительное влияние, хотя и не достигает еще половины своего пути. Они называют омелу названием, означающим на их языке „всеисцеляющая“. Подготовившись к жертвоприношению и пиру под деревьями, они приводят туда двух белых быков, чьи рога тогда связываются в первый раз. Одетый в белые одежды, жрец взбирается на дерево и срезает омелу золотым серпом, а остальные принимают ее в белый плащ. Затем они убивают жертвы, молясь, чтобы бог отдал этот дар своей благости тем, кому он даровал его. Они верят, что омела, подмешанная к питью, вселяет плодородие в бесплодных животных и что она является противоядием от всех ядов. Таковы религиозные чувства, которые многие люди питают к ничтожным вещам».
Естественная история, XXIV, 103
«Похоже на можжевельник растение, называемое селаго. Его собирают, не применяя железа, пропуская правую руку через левый рукав рубахи, как если бы совершая кражу. Одежда должна быть белого цвета, ноги вымытые и босые, а перед собиранием следует совершить приношение хлебом и вином. Галльские друиды говорят, что это растение нужно носить в виде оберега от всякого зла и что дым его врачует глазные болезни».
Естественная история, XXIV, 104
«Друиды также используют некое болотное растение, которое они называют самолус. Его следует собирать попостившись, левой рукой, и оно является талисманом, охраняющим от болезней скот. Однако собиратель не должен смотреть назад, а складывать растение можно только в корыто».
Естественная история, XXIX, 52
«Есть и еще один вид яйца, хорошо известный в галльских провинциях, но незнакомый грекам. Летом множество змей сплетаются в шар, скрепляясь друг с другом выделениями из своих тел и слюной. Этот шар зовется ангвинум. Друиды говорят, что шипящие змеи подбрасывают его в воздух и что его нужно поймать в плащ, не давая ему коснуться земли, а затем тотчас ускакать на лошади, так как змеи будут преследовать похитителя, пока их не остановит какой-нибудь водный поток. Его можно испытать, говорят они, проверив, может ли он плыть против течения реки, даже если его оправить золотом. Однако по обычаю волшебников скрывать за завесой тумана свой обман, они утверждают, будто эти яйца можно брать только в определенный день луны, как если бы в воле человека было сочетать луну и змей к моменту действия. Впрочем, сам я видел одно такое яйцо; оно было круглое и величиной с маленькое яблоко; скорлупа была хрящевидная и щербленая, как щупальца полипа. Друиды высоко его ценят. Говорят, оно обеспечивает удачу в судебных делах и благожелательный прием у князей; однако это ложь, ибо один человек из воконтиев, бывший также римским всадником, держал такое яйцо за пазухой во время суда и был приговорен к смерти императором Клавдием, насколько я знаю, только по этой причине».
Естественная история, XXX, 13
«Она (магия) процветала в галльских провинциях еще на нашей памяти; ибо против их друидов и всего племени прорицателей и целителей вышел декрет во времена императора Тиберия. Однако к чему говорить все это о делах, которые даже пересекли океан и проникли до отдаленнейших уголков земли? В настоящее время Британия все еще зачарована магией и исполняет свои обряды с такими церемониями, что создается такое впечатление, будто именно она дала религиозный культ персам. До такой степени согласны между собой в одном этом пункте народы по всему миру, хотя не сходные и совершенно не знакомые друг другу. Поэтому мы в большом долгу перед римлянами, положившими конец этому чудовищному культу, при котором убийство человека считалось выражением наивысшей религиозности, а поедание его плоти — самым целебным средством».
Плиний единственный из наших источников сообщает подробные сведения о подлинных друидических обрядах. Однако, вероятно, нарисованная им картина не вполне корректна хотя бы потому, что ему не удалось объяснить скрытое значение обряда срывания омелы; ибо вряд ли вся эта церемония обуславливалась лишь магическими или лечебными свойствами этого растения, и, скорее всего, описываемый им обряд являлся выражением каких-то верований, основанных на древней форме почитания деревьев[100]. Однако на данный момент нас интересует не столько друидический культ, сколько статус самих жрецов.
