Такова была обстановка, вынудившая Бэкона, потомка знати (он был родственником Фрэнсиса Бэкона), владельца табачной плантации в пограничном районе Виргинии, заявить в 1675 году, вскоре после того, как он поселился там: «Бедность в округе так велика, что вся власть и сила здесь в руках богачей, которые, получив путем вымогательств различные преимущества и опутав простой народ долгами, всегда гнули его в бараний рог и притесняли всеми возможными способами». Но как поправить дела, добавлял Бэкон, — вот это и есть трудная головоломка, так как обращаться приходится к «тем самым особам, коих мы в своих жалобах обвиняем».
Роль катализатора восстания сыграли столкновения с индейцами. Начались они, понятно, с первых дней существования колонии. Своего рода мир установился с заключением договора 1646 года, по которому часть земель была выделена в пользование колонизаторам, а часть — индейцам. Не прошло и двух лет, как англичане растоптали это соглашение фактически, а в 1649 году — и формально. За этим последовала усиленная экспансия Англии в район индейских земель и такая вакханалия совершавшихся без всякого разбора убийств индейцев, что даже виргинское законодательное собрание попыталось (в 1656 году) положить этому конец, заявив о своем «мрачном предчувствии по поводу того безразличия… с каким в последнее время проливалась кровь индейцев, хотя никогда еще они не были так безвинны». Закон, принятый шесть лет спустя, также признавал, что растущая враждебность индейцев была обязана «насильственным вторжениям различных англичан в их [индейцев] земли».
Конфликт с индейцами достиг своего апогея в 1675 году, когда виргинцы совместно с мэрилендцами предприняли истребительную кампанию против сусквеханноков. В одном случае несколько вождей, посланных в качестве парламентеров для ведения мирных переговоров, были предательски захвачены отрядом виргинцев под командованием майора Трумэна и зверски умерщвлены. В результате этого вдоль всей пограничной полосы Виргинии более или менее стихийно вспыхнула война, и поселенцы подняли крик о том, чтобы правительство оказало им вооруженную помощь.
Правительство не торопилось с этой помощью, хотя, конечно, вовсе не потому, что клика Беркли питала нежные чувства к индейцам. Оно не торопилось с помощью просто потому, что эта клика, как всегда считали жители западных районов, выколачивала тысячи фунтов стерлингов из торговли с индейцами, скупая пушнину и продавая им взамен многие товары, включая ружья. Отсюда — замечание Бэкона: «Эти торгаши в верховьях рек покупают и продают нашу кровь».
Это-то и явилось тем толчком, который привел в движение мятеж Бэкона. Он организовал и возглавил без разрешения губернатора экспедицию против индейцев и за это был объявлен изменником. Тем не менее Бэкон пользовался такой громадной популярностью (на выборах 1676 года, которые Беркли в конце концов назначил, чтобы рассеять общественное негодование, Бэкон был избран, несмотря на клеймо изменника, в Палату граждан), а народ был настолько истерзан страданиями, что «изменник» выдворил губернатора! Здесь нет нужды подробно описывать, как в действительности развивался конфликт между бэконовцами и вооруженными силами губернатора. Достаточно сказать, что в решительном сражении бэконовцы одержали победу; они изгнали губернатора из столицы и на несколько месяцев 1676 года стали хозяевами колонии.
Не подлежит никакому сомнению, что Бэкон строил планы объединить усилия населения Северной Каролины, Мэриленда и Виргинии в борьбе против колониального угнетения; возможно даже, что он жаждал создать это единство в целях полного разрыва с Англией, что, по-видимому, несколько ранее составляло мечту и Джошии Фендола. Больше того, профессор Уэртенбейкер полагает, что, случись восстание Бэкона несколькими годами раньше — во время третьей англо-голландской войны, — «вполне возможно, что весь район Чесапикского залива оказался бы утраченным для Англии».
Однако такое единство не было выковано, хотя отдельные усилия в этом направлении были предприняты; а Англия в ту пору не была занята в войнах. Движение Бэкона потерпело неудачу. Сам он, не достигший еще и 30 лет и бывший, как выразился один его современник, «надеждой и любимцем народа», умер от лихорадки в августе 1676 года; и хотя это не остановило борьбы, уже в начале 1677 года Беркли удалось полностью вернуть себе власть. А тогда, опираясь на поддержку специально присланных 1100 английских солдат, губернатор принялся восстанавливать «порядок».
В ходе достижения этой цели 37 ведущих бэконовцев были преданы казни. Палачи не записали того, что было сказано перед смертью большинством казненных; но письменным свидетельством о том, что заявил королевским судьям один из них — Антони Арнольд, мы располагаем. «Короли, — сказал он, — не имеют никаких прав, кроме тех, какие они присвоили себе завоеванием и мечом, и тот, кто силой меча может лишить их указанных прав, имеет на них такое же веское и справедливое основание, как и сам король. И если бы король отказался поступить со мной справедливо, я столь же мало раздумывал (бы, прежде чем вонзить свой меч ему в живот или в сердце, как и в борьбе с любым другим моим смертельным врагом». Антони Арнольда, «заклятого бунтовщика и изменника», подвергли особой казни. Его перевезли в непосредственное соседство с местами, где он проживал, и здесь подвесили на цепях, «дабы эта казнь послужила более назидательным примером, нежели остальные».
Специальные уполномоченные, направленные королем для разбора виргинских беспорядков, вскоре поняли, что если предоставить мстительному Беркли хозяйничать в колонии по-прежнему, то Англия вскоре может лишиться Виргинии. Беркли был отозван в Англию (где он вскоре и умер), а его место занял новый губернатор. Некоторые из реформ, принятых «бэконовским законодательным собранием», были сохранены, включая те, которые распространили избирательные права на всех свободных (в том числе и на свободных негров, голосовавших в Виргинии вплоть до 1723 года), полномочия Совета были урезаны, система управления в округах подверглась некоторой демократизации, наконец, был установлен больший народный контроль в деле введения и взыскания налогов. Была провозглашена также довольно широкая амнистия.
Однако коренных перемен не было произведено; напротив, верховная власть английского парламента над колониями была вновь подтверждена, Навигационные акты остались в полной силе и, одним словом, Виргиния осталась колонией. Чтобы покончить со всем этим, требовалась не реформа, а революция3.
III. Волнения в Мэриленде и Северной Каролине
Источником надежд Бэкона на установление единства с Мэрилендом и Олбемарлем (Северная Каролина) было то, что эти две соседние колонии не меньше Виргинии страдали и от Навигационных актов, и от «налогового закона» 1673 года, и от падения цен на табак, и от лишения политических и юридических прав. И действительно, в обеих этих колониях вспыхивали восстания — меньшего масштаба по сравнению с восстанием Бэкона; правда, здесь они направлялись не против королевского губернатора, а против собственников.
В сентябре 1676 года в округе Калверт (Мэриленд) собралось человек шестьдесят во главе с Уильямом Дэвисом и Джоном Пейтом; они возвестили о своем несогласии с существовавшими порядками в области налогообложения и избирательного права и отказались приносить присягу на верность, которой незадолго перед тем потребовал собственник (католик). Их собрание было разогнано силой, цели, ими выдвинутые, объявлены изменническими, а Дэвис и Пейт повешены.
Движение протеста выдвинуло новых вождей, из которых в первую очередь надо назвать все того же Джошию Фендола и Джона Куда, и власти Мэриленда сочли за благо пообещать провести реформы избирательного права и налогообложения. Эти обещания не были выполнены, что в 1681 году привело к еще одному небольшому восстанию, которое было подавлено; однако более крупному восстанию, вспыхнувшему в 1689 году снова под руководством Куда, суждено было достичь большего успеха.
В 1676 году в Олбемарле вспыхнуло еще одно восстание под руководством Джорджа Дюрана и Джона Калпепера; оно направлялось против попыток доверенного лица собственника — Томаса Миллера заставить колонистов платить фиксированную ренту и ряд налогов на табак. Здесь оппозиция оказалась достаточно могущественной, чтобы добиться освобождения из тюрьмы брошенного в нее Дюрана и отзыва ненавистного Миллера, но ни в Мэриленде, ни в Олбемарле (точно так же, как и в Виргинии) добиться действительно существенных изменений в колониальном аппарате так и не удалось.
Недовольство колоний, причем уже не отдельных, а всех, прорвало плотину, образованную королевскими репрессиями, когда в Англии произошла «Славная революция». Событие это оказало огромное влияние на весь колониальный мир и вызвало ряд революционных попыток, в которых приняли совместное участие различные классы колониального общества, в первую очередь в Новой Англии, Нью-Йорке, Мэриленде и Северной Каролине.
