Облеченный полномочиями царственного двоюродного племянника Авлета, Пшеренптах III ответил любезностью на любезность во время запоздалой коронации в Мемфисе, на которой Птолемей XII Филопатор Филадельф Неос Дионис получил традиционное культовое имя «Наследник Бога-Спасителя, избранник Птаха, образ правды». И тогда юный верховный жрец гордо произнес: «Я возложил урей[108] на голову царя в день объединения Двух Земель и совершил все обряды во Дворце юбилеев. Я также совершил службу, скрытую от посторонних глаз». Тот же самый источник сообщает, что царская семья совершила поездку по стране, а потом в Мемфисе состоялся государственный прием, на котором царь «с придворными, женами, царскими отпрысками вкушали еду и приятно проводили время и присутствовали на празднике всех богов и богинь».
Хотя Авлет и Клеопатра V Трифена произвели на свет дочь Беренику IV в период между 80 и 75 годами до н. э., упоминание о «его женах» и «царских отпрысках» свидетельствует, что были и другие женщины, чьи дети официально признавались у египтян законными, несмотря на утверждение римлян, что Береника IV была единственной «законной» дочерью Авлета, лишь на том основании, что она родилась от его первой жены Клеопатры V Трифены. Тем не менее по какой-то причине Трифена попала в немилость, и ее имя не встречается в официальных источниках после августа 69 года до н. э., когда, как известно, родилась вторая дочь от женщины, личность, возраст и даже национальность которой неизвестны.
И это загадочное обстоятельство, конечно, разочаровывает, поскольку тем ребенком была Клеопатра Великая.
3
БОГИНЯ НА ИСТОРИЧЕСКОИ АРЕНЕ: ЮНЫЕ ГОДЫ КЛЕОПАТРЫ
Итак, можно предположить, что матерью Клеопатры была одна из второстепенных жен Авлета, упомянутых в египетских источниках, скорее всего аристократка из династии мемфисских жрецов[109]. Если это так, тогда понятно, почему Клеопатра хорошо знала культуру и язык коренного народа. Но при отсутствии прямых доказательств в пользу такого предположения некоторые ученые утверждают, что Клеопатра на тридцать две части была гречанкой, на двадцать семь частей — македонкой и на пять — персиянкой. И несмотря на постоянные кровосмесительные отношения между братьями и сестрами в роду Птолемеев, где время от времени появлялись личности, страдавшие ожирением и психической неуравновешенностью, у самой Клеопатры ничего подобного не наблюдалось.
Детские годы она провела со своей старшей сестрой Береникой IV и тремя младшими детьми: сестрой Арсиноей, которая родилась между 69 и 65 годами до н. э., и двумя братьями Птолемеями, родившимися в 61 и 59 годах до н. э. Как известно, заботу о старшем мальчике поручили евнуху по имени Потин. Все четверо младших детей Авлета, рожденные от разных матерей, считались совершенно законными в глазах египтян, и их величали «наши владыки и великие боги»[110]. С рождения слышавшая обращение к себе «Теа» («богиня»), Клеопатра усвоила свой божественный статус и в особенности прониклась осознанием его, когда посещала Сему вместе с отцом, который в царских регалиях, золотой короне и пурпурной мантии верховного жреца культа Александра совершал ритуалы перед телом их легендарного предка.
Семейный статус повышался благодаря кровной связи с Пшеренптахом III, верховным жрецом Мемфиса, действовавшим в роли «ока царя Верхнего Египта и уха царя Нижнего Египта». Он имел такой же статус царского доверенного лица, как и Горанх, верховный жрец Летополя, чья семья уже давно породнилась со жречеством Мемфиса и кто уже поддерживал Авлета, за что удостоился эпитета «возлюбленный бога и друг царя».
Получив щедрое вознаграждение в виде снижения налогов, жрецы — сторонники Авлета — принялись укреплять стабильность повсюду в стране. Когда начался новый период строительства храмов в Танисе, Медамуде и Ком Омбо, монументальный вход в Эдфу украсили громадными фигурами Авлета, попирающего врагов, и фигурами его сестры-жены Клеопатры V Трифены, «дочери бога Солнца», которые позднее заделали из-за того, что она впала в немилость.
Благодаря возобновлению прямой торговли с Индией царская казна, оскудевшая из-за недавнего неурожая, частично пополнилась. Авлет назначил «военного наблюдателя за Красным и Индийским морем», который должен был пресекать вылазки набатейцев (арабских племен, населявших район современной Иордании), недовольных тем, что в их посреднических услугах больше не нуждались, и возобновил экспорт текстиля, вина, стекла и рабов с Африканского Рога. Приобретенные в Индии такие товары, как специи, смола, драгоценные камни, слоновая кость и шелк, экспортировались с большой прибылью.
Такие богатства вызвали у римлян еще больший интерес к царству Авлета, особенно в связи с тем, что протеже Суллы, Птолемей XI, как говорили, завещал Египет Риму. После окончания диктатуры Суллы в 78 году до н. э. власть в Риме перешла к трем честолюбивым полководцам: Гнею Помпею Магну, Гаю Юлию Цезарю и Марку Лицинию Крассу. Последний призывал аннексировать Египет.
Стараясь выиграть время и спасти свое царство от вторжения, Авлет не скупился на взятки различным римским сенаторам и помогал финансировать поход Помпея против понтийского царя Митридата VI. После его самоубийства римляне завладели всеми богатствами царства, в том числе бывшей казной Птолемеев, которую Митридат захватил на острове Кос. Добыча Помпея, привезенная в Рим, оказалась столь огромной, что сенат устроил для него триумфальный въезд в столицу, походивший на птолемеевские празднества с той лишь разницей, что по крайней мере пять тысяч солдат противника погибли в этом конфликте. За колесницей Помпея через город прошли вдова и дети Митридата, что явилось кульминацией триумфальной процессии. Сенсацию у толпы вызвала голова Помпея, сделанная из трофейного жемчуга.
Цезарь, понимая, что Помпей затмил его своей популярностью, стал искать способ, как взять реванш. Между тем Помпей не только добавил к своему имени эпитет Александра «Великий», но даже перенял стиль его прически с вздернутым локоном над бровью, чего Цезарю никогда не удалось бы повторить из-за редеющих волос.
Рим переключил внимание на некогда могущественную империю Селевкидов, чья овдовевшая царица Селена отправила двоих сыновей в Рим в 75 году до н. э. заявить права на трон Сирии и Египта на основании того, что они там родились. Но Рим отнюдь не собирался поддерживать подобные притязания: Помпей был послан на восток, чтобы прибрать к рукам Иудею при финансовой поддержке Авлета, а Египет находился в плотном окружении, учитывая, что римские войска постоянно пребывали на его северо-восточных границах, а также на западных, после того как сын Фискона Апион передал Риму Киренаику в 96 году до н. э.
В результате постепенного завоевания бывшей империи Александра римляне стояли уже у самого порога его города, и юная Клеопатра полностью осознавала опасность, представляемую ими для будущего ее семьи. Ее отец продолжал снабжать деньгами Помпея, и она не видела, как финансовые средства помогают сдерживать неизбежный натиск римлян. Традиционная птолемеевская демонстрация богатства, особенно бросавшегося в глаза во время шикарных пиров в честь Помпея, воспринималась подтверждением того, что Авлет может служить доступным источником средств, и при продолжавшейся раздаче денег лишь страх перед захватом римлянами удерживал александрийцев от открытого восстания.
Недовольство населения выражалось в спорадических вспышках насилия. По свидетельству древнегреческого историка Диодора, когда один из приезжих римлян непредумышленно убил кота, возмущенная толпа египтян окружила дом, где расположился римлянин. Они кричали и требовали смерти. Ни посланные царем сановники, пытавшиеся увещеваниями образумить народ, ни страх перед Римом не спасли неосторожного. Его растерзали тут же на улице. Это событие, обычно воспринимаемое как проявление любви египтян к животным, приобретает гораздо больший смысл в антиримской атмосфере, сложившейся в 60 году до н. э.
Тогда же Помпей, Красс и Цезарь создали первый триумвират, коллегию из трех лиц с целью разделения власти, скрепленную женитьбой Помпея на дочери Цезаря. Как сильные правители Римской республики они с максимальной выгодой воспользовались положением Авлета и по программе «деньги за трон» предложили ему крайне важный титул «друг и союзник римского народа» в знак благодарности за помощь в завоевании селевкидской территории.
Хотя этот жест явился чуть ли не гарантией того, что Египет не будет захвачен, титул Авлета обошелся казне в шесть тысяч талантов, что составляло почти весь годовой доход его царства. Из-за незначительного подъема уровня воды в Ниле и неурожайных лет, начавшегося голода и забастовок такую сумму не представлялось возможным собрать только за счет торговли, а повышение налогов вызвало бы открытое восстание. За неимением альтернативы Авлету пришлось взять в долг огромные суммы у состоятельного римского ростовщика Гая Рабирия Постума, чтобы заплатить Цезарю за долгожданный титул.
