— К вам депутация, господин капитан 1–го ранга.
— Депутация? — удивленно переспросил Рогге.
В дверях каюты стояла первая партия отпускников, одетых в спортивные костюмы. У их ног были сложены сумки, украшенные ярлыками лучших отелей на курортах Германии.
Позднее на имя командира поступила телеграмма: «Прекрасно проводим время. Погода чудесная!» Все это, конечно, никак не вязалось с корабельным уставом и строжайшей дисциплиной военного времени, но таков был метод Рогге руководства подчиненными.
Но не всегда наши дела шли так гладко и лучезарно. Неожиданные проблемы возникали прямо на ровном месте. Сигнальщики, подменяясь для принятия пищи, спешно покидали камбуз, не убирая свои столы. Это вызывало раздражение у других матросов.
«Кто такие эти сигнальщики, что они так себя ведут? Мы что, обязаны убирать за ними дерьмо? Можно подумать, что они одни несут службу, а мы все тут отдыхаем!»
Появился старшина и приказал одному из крикунов: «Убери посуду и вытри стол!» Наступила мертвая тишина.
— Я кому сказал? — зарычал старшина.— Чего ты ждешь? Убери со стола!
Молчание.
— Убрать со стола! — приказал старшина.— Повтори приказание!
Двое матросов направились было к столу, но остановились и один из них сказал:
— Это стол сигнальщиков. Пусть они и убирают.
— Меня не касается, чей это стол! — отрезал старшина. — Выполнять приказ!
Матросы переглянулись и твердо ответили:
— Убирать не будем!
— Что? — заорал старшина.— Вы отказываетесь выполнять приказ?!
— Не будем убирать за сигнальщиками,— упрямо повторяли матросы.
На камбузе появился дежурный по низам офицер.
— Что случилось, старшина? — спросил он.
Старшина доложил, что матросы отказываются убирать со стола.
При появлении офицера все встали по стойке «смирно».
— Вы слышали приказ старшины? — пролаял офицер.
— Так точно, господин лейтенант!
— Выполняйте!
— Не будем, господин лейтенант!
— Вы отказываетесь выполнять приказ?
— Так точно, господин лейтенант!
Примерно тридцать матросов, находившихся на камбузе, ждали, чем закончится это нелепое пререкание.
Дежурный офицер вызвал караул и арестовал обоих матросов. Я по совместительству выполнял обязанности председателя военного суда. Положение было очень деликатным. Оба матроса обвинялись в невыполнении приказа в военное время, что приравнивалось к мятежу, тем более, что все это произошло на глазах у нескольких десятков матросов.
Из этого вытекало, что оба должны быть расстреляны или повешены.
Альтернативой могло быть их оправдание, но это было невозможно, поскольку их вина не нуждалась в доказательствах. Приказ должен быть выполнен в любом случае. Поэтому их оправдание не только было бы незаконным, но и опасным, т. к. имело бы разлагающее влияние на весь экипаж. Однако мотивы их поведения и полное раскаяние, когда они остыли и одумались, в наших конкретных условиях не позволяло применить к ним суровые меры, предусмотренные военными законами.
Я пытался найти, как говорят англичане, «золотую середину», отчаянно листая свод военных законов. И нашел.
— Приведите арестованных,— приказал я.
И когда матросов привели, объявил им приговор:
— Три месяца заключения в крепости.
В свое время этот вид наказания был придуман для офицеров благородного происхождения и считался почетным заключением. Но в условиях корабля подобный приговор звучал настолько грозно и непонятно, что приговоренные матросы побледнели, а остальные как–то притихли.
— Три месяца в крепости? — удивился Каменц, когда арестованных увели.— Но это же невозможно выполнить?
— В том–то и дело,— пробормотал я.
В результате оба «мятежника» провели две недели в карцере.
Кроме того, у нас была проблема, которую вполне можно было предвидеть. Это была проблема мужчин, на длительное время оторванных от женского общества и вынужденных жить вместе в тесной стальной коробке. По этой причине мы очень опасались наличия на борту пленных женщин, но, к счастью, все страхи оказались напрасными.
Но вот когда мы праздновали Новый год на Кергелене и устроили так называемое «кабаре», переодев женщинами нескольких хрупкого вида матросов, на корабле были отмечены два случая гомосексуализма. Я сказал бы, что при увольнении матросов на берег где–нибудь в Киле или Бремене случается больше ЧП подобного рода, чем те, с которыми мы столкнулись на борту «Атлантиса».
«Матросы всегда должны быть заняты,— подчеркивал Рогге,— тогда у них просто не будет времени думать о всяких глупостях, а тем более их творить».
Сначала Рогге предполагал попасть в Тихий океан, обогнув мыс Горн, но что–то подсказало ему, что именно там англичане с нетерпением и ждут «Атлантис». Поэтому командир рейдера и повернул корабль не на запад, как многие ожидали, а на восток. Пройдя по самой кромке пакового льда Антарктиды, «Атлантис» обогнул Новую Зеландию и направился к островам Кермадек, лежащим в семистах милях к северу, снова попав из антарктического холода в тропическую жару.
Это был военно–морской вариант «флангового марша», которым Рогге пытался опровергнуть известную математическую аксиому о том, что кратчайшим расстоянием между двумя точками является прямая линия. Математический закон капитана 1–го ранга Рогге был верен в рамках философской концепции, по которой лучше быть осторожным, чем потопленным. С этим на «Атлантисе» были согласны все.
В конце августа 1941 года «Атлантис» прошел острова Антиподы, наблюдая на горизонте их черные пустынные скалы.
Именно в этом районе произошло странное событие, которого никто на рейдере ни тогда, ни позднее не мог объяснить. Корабль вошел в какую–то таинственную зону полного непрохождения радиоволн — зону радиомолчания.
Радисты «Атлантиса» обшаривали диапазоны всех частот, но не слышали ничего. Казалось, весь мир вымер. Не было слышно даже атмосферных помех. Корабль прошел миль двести, пока внешний мир снова дал о себе знать чуть слышной морзянкой откуда–то из Австралии.
«Атлантис» пытался пройти как можно южнее, чтобы избежать обнаружения австралийскими самолетами, как это однажды произошло в этом районе со вспомогательным крейсером «Орион». 10 сентября сигнальщики рейдера обнаружили пароход «Сильваплана», которому было суждено стать последней жертвой «Атлантиса».
Из дневника лейтенанта Мора:
«Сильваплана» имела в трюмах романтический груз, которого только и можно было ожидать в этом краю бирюзового моря и шепчущих волн, разбросанных зеленых островов и тихих лагун.
В пятидесяти ящиках носового трюма мы обнаружили маленьких идолов из красного дерева с острова Бали. Наиболее суеверные из наших матросов даже растерялись.
— Они принесут нам несчастье,— уверяли они.
— Никакое несчастье не может быть вечным,— утешал их я.
Кроме идолов, пароход вез груз кофе, ванили, воска и тика. В трюмах дурманяще пахло дорогими сортами дерева и экзотическими специями.
Почти сто тонн кофе, который был на «Сильваплане», стоили бешеных денег на европейском черном рынке, учитывая тот факт, что старый континент был зажат тисками английской морской блокады. Оставалось только вздыхать по старым временам, когда корсары и поставщики экзотических товаров в Европу действовали в тесном содружестве.
На Рогге «Сильваплана» также произвела прекрасное впечатление. Это было великолепное судно — современное и быстроходное. Захвачено оно было без кровопролития. Это был наш лучший приз со времен «Оле Якоба».
Я сидел в кают–компании в самом лучшем расположении духа.
— Знаешь, как нас называют? — спросил меня наш подрывник Фелер, изучавший захваченные газеты.— Гремучей змеей океана!
— Гремучей змеей? — удивился я.
— Да,— подтвердил Фелер.— Таким ласковым именем нас наградили австралийские газеты.
— Что ни говори,— согласился я,— но мы их здорово покусали!
— Раз мы змеи,— засмеялся Фелер,— мы и должны кусаться — больно и смертельно.
… Рогге поутру вызвал меня в свою каюту.
— Для новой серии операций,— объявил командир, — нам нужна база. Надо выбрать подходящий островок, откуда мы будем выпускать на разведку наш гидросамолет, а сами следовать туда, куда он укажет. В любом случае пальмы и песчаные пляжи не принесут особого вреда кому–либо из нас. Доложите мне быстренько свои соображения по этому поводу.
Мы выбрали островок Вана–Вана в группе нижних островов Кука. Знания матросов об этих местах были почерпнуты исключительно из голливудских фильмов. Они искренне верили, что на острове их встретят аппетитные туземки в юбках из пальмовых листьев и в гирляндах из ярких тропических цветов.
