генуэзские суда, направлявшиеся в Азовское море, должны были делать обязательную стоянку в Каффе минимум на один день (чтобы уплатить за это соответствующую пошлину). Штрафы, налагаемые за эти нарушения подеста Перы и консулом Каффы, должны были идти на строительные работы в Каффе [212]. Столкновения венецианцев с генуэзцами продолжались: в 1320 и 1325 гг. эскадра венецианских галей под командованием Джустиниани Джустиниана посылалась в Черное море для оказания давления на генуэзцев. И если в первом случае дело закончилось мирными переговорами с каффинцами, то во втором близ Босфора уже велись военные действия и венецианцами захватывались генуэзские суда [213].
Тем самым, генуэзское доминирование на Черном море оспаривалось венецианцами. И все же основное препятствие для развития генуэзской навигации в Черном море в то время представляли не они, а тюркские пираты. Шла борьба генуэзцев с Синопом, правитель которого Тадж ад-Дин Гази Челеби, превратил его в центр черноморского пиратства. В 1313 и 1314 гг. его флот дважды атаковал саму Каффу [214]. Гази Челеби вел настоящую пиратскую войну против итальянских торговых судов. Статутом Каффы (Ordo de Caffa) 1316 г. запрещался любой заход генуэзских судов в Синоп [215]. Внутренние смуты, борьба группировок в Генуе мешали соблюдать этот запрет в строгости. И вот результат: в 1323 или 1324 г. Гази Челеби предательским образом захватил и истребил экипажи галей генуэзских гвельфов, с которыми перед тем заключил договор о совместных действиях против гибеллинов Перы. В 1340 г. генуэзский торговый флот под командой Симоне ди Кварто напал на синопскую корсарскую эскадру и разгромил ее. В 1346 г. военные действия против Синопа вел уже генуэзский военный флот, опустошая территорию эмирата. В 1361 г. флот Синопа, в свою очередь, совершает неожиданное нападение на Каффу и причиняет генуэзцам ущерб. Только вооружив галеи в Каффе и Пере, генуэзцы смогли, наконец, нанести синопскому флоту поражение [216].
Известным водоразделом в истории итальянской колонизации Причерноморья был кризис середины XIV в. После столкновения татар с венецианцами в Тане в 1343 г. и двух последующих осад Каффы ханом Джанибеком в 1343 и 1346 гг., а затем наступления «Великой замятии» в Золотой Орде с 1359 г., распада державы Ильханов в 50-х гг. и падения династии Юань в Китае в 1368 г. [217], произошла перестройка всех приоритетов торговли, изменились номенклатура товаров, характер торговых связей и сами формы коммерции. Все это ликвидировало ранее налаженные трансконтинентальные пути международной торговли и усугубило конкуренцию Венеции и Генуи.
Результатом кризиса были две жестокие войны морских республик за преобладание в Азово-Черноморской торговле: 1351–1355 и 1377–1381 гг. Но после них мало что изменилось в соотношении сил соперников, и в последующем длительном противостоянии борьба и конфликты переплетались с взаимным деловым сотрудничеством купцов и конъюнктурными временными союзами обеих республик против татар или османов. Вовлеченность в эти конфликты, османская экспансия и внутренние смуты сломали хребет Византии, облегчив процессы колонизации для итальянских морских республик. Для них глобальной (и недостижимой) целью соперничества стало «закрытие» моря для конкурентов, в идеале всего бассейна «Великого моря», но как минимум – моря Азовского, источника многих местных продовольственных товаров (рыбы, соли, зерна и др.), а также рабов. Наилучшие пути транзита ценимых восточных пряностей и шелка также шли от Хаджитархана (Астрахани) и Сарая к Азову. Тогда и формулируется генуэзцами принцип «Quod non iretur ad Тапаш» (чтобы не допускать плавания в Тану), включенный даже (как временное, трехлетнее ограничение) в мирные договоры сторон [218]. Острая полемика между сторонами, обвинения соперников в «гордыне» отражены как в итальянских, так и византийских источниках [219].
Уже в столь раннее время мы встречаем формулирование политико-юридических принципов: «свободы морей», с одной стороны, и создания привилегированных зон морской торговли с закрытием их для конкурентов – с другой. Все это, а также особенности строя самих республик, наложили отпечаток на характер колонизации Причерноморья.
Фактологическая сторона процессов генуэзской и венецианской колонизации Причерноморья в основных чертах уже хорошо известна [220]. Появляются работы и о культурологической составляющей этого процесса [221]. Поэтому постараемся лишь выделить главные особенности, сходство и отличие двух вариантов колонизации.
Первое различие производно от самих форм организации власти в метрополиях. Если консолидированный венецианский патрициат опирался на государственные формы поддержки колонизации, и, в частности, на мощный флот талей «линии» [222], руководствуясь нормативным регулированием всех политических инициатив и переговоров Сенатом и другими высшими ассамблеями, то Генуэзская Республика, где политическая власть была слаба и раздираема фракционными противоречиями, опиралась на инициативу семейных кланов, alberghi, на юридические и финансовые механизмы [223]. Генуя создавала автономные фактории, управление которыми осуществлялось на основе статутов, согласованных с законодательством метрополии. Кроме того, финансовые институты, а с XV в. – знаменитый Банк св. Георгия играли первостепенную консолидирующую роль. Отсюда и проистекает стремление Венеции укрепиться в немногих, но стабильных центрах, терминалах торговли. Связь с последними осуществлялась при помощи караванов судов, регулярная навигация которых регламентировалось республикой св. Марка. Сами поселения, будь то Тана, или Трапезунд, или даже константинопольские кварталы, выполняли функции торговых представительств, контор, не требовавших присутствия значительного числа самих венецианских граждан. Но для стабильного функционирования этой торговой сети была нужна своеобразная цепь – catena veneziana, протянутая от Адриатики до устья Дона, с опорой на владения в Эгеиде. В случае конфликтов Республика действовала централизованно, но медленно и осмотрительно, собирая в кулак свои силы, оснащая и финансируя эскадры кораблей. Венеция проявляла большее безразличие к территориальному освоению полученных в концессию кварталов, и допускала формальное подчинение местным властям (при сохранении внутренней автономности), как это было в случае с Таной [224] или Трапезундом [225].
Генуэзцы действовали несколько иначе. Изначально, опираясь на частную инициативу, они устраивали небольшие поселения на подконтрольных Орде территориях, заключали сначала частные, а потом и межгосударственные договоры с местными правителями и с самими ханами, а укоренившись и получив привилегии (включая, конечно же, налоговые), они постепенно переходили к колонизации территориальной, как это было в Причерноморье, прежде всего – в Крыму. Они создавали основной форпост (сначала таковым являлась Пера/Галата, а затем – Каффа) и, опираясь на него – тонкой полосой постепенно распространяли сеть своих опорных пунктов, якорных стоянок вдоль всего побережья Черного моря. И это был не только Крым, с опорными пунктами от Воспоро (Керчи) до Чембало (Балаклавы), но и Севастополь (Сухуми), Трапезунд, Килия и Ликостомо, Монкастро (Белгород Днестровский) и т. д. От внедрения в городских центрах Крыма генуэзцы перешли со второй половины XIV в. к овладению сельской периферией, так называемыми казалиями. Не Генуя, но Каффа была регулятором этого процесса, однако она согласовывала и координировала свои действия с волей и устремлениями
