Анархия несовместима и с другими формами систематического насилия и принуждения. Поэтому анархизм отрицает бытовое, неграмотное толкование слова "анархия" как синонима хаоса и беспорядка, беспорядочного насилия. Анархизм выступает противником индивидуализма, поборником социального равноправия и солидарности.
Наибольшую активность в первой половине ХХ века развивали анархо-синдикалистское и анархо-коммунистическое направления анархизма. Само деление на анархо-коммунистов и анархо-синдикалистов условно. Почти все российские анархисты начала ХХ в. считали своей целью достижение и анархии, и коммунизма (анархического коммунизма). Большинство анархистов признавали синдикализм (создание революционных антиавторитарных самоуправляющихся профсоюзов – синдикатов) необходимым путем к анархии. Но радикальные анархо-коммунисты считали этот путь вспомогательным, а собственно анархо-синдикалисты сосредоточивались на профсоюзной работе.
Анархисты – противники общественной системы, основанной на капиталистических и государственных началах. Но какое общество придет на смену капиталистической эксплуатации и государственному деспотизму? Теоретики анархизма выступали за построение общества как свободной конфедерации самоуправляющихся объединений тружеников. Люди сами решат, как удобнее наладить отношения между коллективами – кто-то создаст плановые органы, кто-то будет обмениваться продуктами на основаниях рыночного социализма. Такой социализм отличается от капитализма отсутствием частной собственности – предприятия принадлежат своим работникам или всем (в этом заключалось разногласие анархо-коллективиста М. Бакунина и анархо-коммуниста Кропоткина)[2].
Но позвольте! – прервет нас иной читатель. А зачем все это нужно. Ведь есть же «нормальное общество». Зачем придумывать какие-то утопии? Это – вопрос не только к анархизму, но и к его противоположности – марксизму. Здесь противоположности выступают в своем единстве – отвечать на этот вопрос им приходится вместе.
Капитализм идет от победы к победе, но нет радости на лицах его подданных. Чем больше побед, тем больше критики в адрес глобального капитализма. То же самое можно сказать и о либеральной политической системе, закреплявшей самовластие олигархии под флагом формальной демократии. Важнейший ресурс прочности капитализма и бюрократии – незнание людей, чем можно заменить существующую социальную систему. Этим страшен и кризис современного глобального капитализма. Если его постигнет крах, то не сорвется ли цивилизация в средневековье? Так и будет, если большинство людей останутся в неведении о достижениях социалистического мысли, которая последние два века напряженно всматривается в будущее, изучая черты общества, способного прийти на смену капитализма.
Сторонники социалистических идей провозглашают: возможно общество, более справедливое, гуманное и свободное, чем капитализм, возможно народовластие, а не власть бюрократической и имущественной элиты. В этом они согласны. Их разделяет ответ на вопрос: как это возможно? Как может быть устроена альтернатива капитализму и бюрократическому государству, и как можно достичь этого желаемого будущего?
Маркс и Энгельс ломали копья по этому поводу с Прудоном и Бакуниным, Ленин и Люксембург – с Бернштейном и Каутским. И это – самые громкие имена среди тысяч блестящих писателей и организаторов, за которыми на штурм будущего устремлялись миллионы людей.
Суть спора двояка – метод и цель. Во-первых, Прудон, а за ним и Бернштейн надеялись «сжечь собственность и государственность на медленном огне», вместо того, чтобы устраивать собственникам и чиновникам «варфоломеевскую ночь», погром и резню. Маркса, Бакунина, Кропоткина и Ленина не устраивал такой план постепенного врастания в социализм, ибо капитализм слишком силен, он способен «переваривать» ростки новых отношений. Так что без революционного сокрушения старого строя вряд ли удастся обойтись. Во-вторых, шел спор о цели. Главная ставка борьбы за будущее крылась в ответе на вопрос: постепенно или рывком, но чем мы все-таки заменим капиталистическое общество и чиновничье государство? Ключевым термином для Маркса, Энгельса, Бернштейна, Каутского и Ленина была «планомерность». Общество будущего представлялось как единый организм, планомерно регулируемый из единого центра. Все сигналы о потребностях и способностях людей должны были сходиться в этот центр, и он будет планомерно распределять наличные ресурсы и трудовые задачи. Исчезнут безработные и праздные паразиты, люди будут обеспечены достатком и делом, которое умеют и любят делать, стихию рынка и социальных потрясений вытеснит научное регулирование отношений между людьми и природой.
Вызов этому идеалу бросили не только либералы, защищавшие капитализм, но и значительна часть социалистов. Прежде всего речь идет о теоретиках анархизма и народничества. Их ключевым словом является самоуправление. Простые люди сами вольны решать, как им жить. Для решения совместных вопросов, для организации производства они объединяются в коллективы и территориальные общины, которыми должны управлять не чиновники, и не предприниматели, а самоуправление самих членов коллектива и общины. Анархисты утверждали, что «планомерное» общество марксистов – это новая мировая фабрика под управление «центра», нового всесильного государства. Критику «Манифест коммунистической партии», Бакунин еще в XIX веке угадывал в предложениях марксистов черты коммунистических диктатур ХХ века.
Два основных, наиболее последовательных течения социализма – марксизм и анархизм – развивались в тесном и мучительном общении. Маркс сближался с Прудоном и во многом учился у него, а затем внезапно нападал на своего старшего коллегу, Бакунин учился у Маркса, считал его ближайшим союзником, а затем эти соратники по Интернационалу шумно разоблачали друг друга. Народники соглашались то с анархистами, то с марксистами.
«Какая склочная среда», – возможно скажете Вы. Но как велики ставки! За каждым текстом, рожденным в этой борьбе – тысячи, а то и миллионы судеб в будущем. Они предвосхищали историю.
И также в ХХ веке анархисты и марксисты то будут идти вместе, то сражаться между собой, забыв об общих врагах. Враг капитализма – друг мне, но истина дороже! Будущее не простит отступничества и ошибок.
Но одно дело – прогнозировать, готовить, конструировать и моделировать, а другое – действовать. Трагедия социалистических идей заключается в том, что во всей полноте они могут быть востребованы только во время катастрофы капитализма (до нее большинство людей боится променять свое привычное житье на неизвестность). В момент Великого отказа миллионов людей от прошлого образа жизни социалистические идеи получают шанс овладеть умами и победить. Но общество разрушено, экономика повержена в руины, и эта груда развалин – плохая строительная площадка. Социалисты желали бы продолжать строительство общества ввысь, а им приходится разгребать развалины, искать нужные детали в мусорных кучах, восстанавливать то, что только что рухнуло под тяжестью грехов капитализма. Строительство началось, а ведь еще не закончена ожесточенна борьба за стройплощадку, по которой мечутся толпы голодных обезумевших людей, которую атакуют грабители, жаждущие растащить остатки ресурсов или вовсе захватить это место. Инженеры скептически улыбаются, рабочие ждут чуда…
Такова жизнь, так делается история. Тем, кто ее делает, обычно не хватает знания мудрости теоретиков прошлого, и это заставляет их снова и снова «наступать на грабли», которые можно обойти…
В начале ХХ века в мире господствовал глобальный капиталистический порядок. Как и сейчас. Альтернативами ему были межнациональная бойня либо социализм. Правящие элиты, столкнувшись с кризисом мирового порядка, выбрали бойню Первой мировой войны. Когда она истощила мир, настала пора социализма спасать человечество. Он вышел на сцену в двух своих максимально последовательных ипостасях – коммунизма и анархизма. В начале практического пути у них были общие враги, общие разрушительные задачи, и потому они были похожи друг на друга в своих проектах мирового переустройства, мировой революции. Они были близки, как Маркс и Бакунин в начале их сотрудничества. Они были обречены на столкновение. Они определяли драматизм и сущность того пути, который предстояло пройти человечеству в ХХ веке. Они ставили проблемы, которые не решены до сих пор – мы снова живем в условиях глобального капиталистического порядка, который снова подходит к пределам своего развития. Впереди кризис, и это значит, что пора изучать опыт революционных эпох.
Об опыте коммунизма мы знаем гораздо больше, чем об опыте анархизма. Но без понимания смысла действий анархистов картина ХХ века будет неполной.
