Итак, замысел о высылке тогда не осуществился. Но Вотаниат снова подчинился влиянию упомянутых рабов и, всячески вводимый в заблуждение частыми их наущениями и подстрекательством, задумал ослепить Комнина. Впрочем, из уважения к справедливости и истине, не хотел он привести эту мысль в исполнение так прямо – с открытой бессовестностью, но изобрел иной способ подвергать невинного различным опасностям и под благовидным предлогом поставить его в затруднительные обстоятельства, чтобы потом вызвать против него обличение от лица самой истины. Для этого всякий раз, как встречалось какое-нибудь дело, требовавшее великого ума и сильной руки, или заставлявшее приняться за оружие, – дело, в совершении которого надлежало показать силу духа и подвергнуться неизбежной опасности, – тотчас выбор, преимущественно перед всеми, падал на Комнина, и такие великие и трудные дела всегда предлагались ему с той мыслью, что он – или послушается приказания, и с героическим мужеством, по своему обыкновению, совершая какое-нибудь из подобных дел, падет среди мечей и, получив опасную рану, падет в битве, особенно, если для предстоящего дела не дать ему достаточного количества войск; или, когда не послушается, либо совершит дело не так, как будет предписано, – подаст повод справедливо обвинить его и подвергнуть законной казни. Между тем от Вотаниата отложились уже Вриенний[11] и Василаки[12] – мужи, по происхождению, благородные и знаменитые, не могли сносить, что бы на царском престоле восседал тот, кто, как они знали, был подобно им, изменником василевсу Михаилу и виновен в одном с ними преступлении. Прежде они возмутились против Михаила, а теперь то же самое решились сделать и в отношении к Вотаниату, поэтому вооружились против него со множеством войск и немаловажными силами. Для отражения этих мужей, противовоителем и вождем, по указу василевса, тотчас назначается Комнин, имевший тогда сан великого доместика.[13] И вот он выступает против них, отважно завязывает битву, схватывается с ними не один раз, не многократно, подвергая опасности свою жизнь, и, наконец, побеждает противников, приобретает славный трофей, берет в плен враждебных вождей и, приведя их в царственный город, отдает василевсу. Об этом знают все и эти события переходят из уст в уста, так что нет ни одного благомыслящего человека, которому они были бы неизвестны. Никогда Комнину, за эти и многие другие с истинным мужеством и героизмом совершенные им великие дела, не было никакого воздаяния и возмездия; всегда напротив он замечал одну злую зависть, интрига и козни, как бы воздать ему за добро злом, вырвать у него глаза и погубить его, а вместе с ним стереть с лица земли и Порфирородного: тогда это было для него уже невыносимым. Потому видя, что все его дела обращаются ему во зло, и, помня, что некогда его дядя добровольно[14] передал другому свое наследство[15]
[…]
нынешнему обладателю престола никто из царского рода не передал его, следовательно, в это наследие втиснулся другой – человек совсем посторонний, и вместе заботясь о собственной безопасности, как бы не потерпеть чего худого, ибо много уже было против него замыслов, он удалился из столицы и удалился в Адрианополь. Обнаружив, что собранные там войска большей частью недовольны царствованием Вотаниата, а ему преданы, так как под его предводительством совершили много доблестных подвигов, и заставляют его даже насильно провозгласить себя василевсом, Комнин пошёл навстречу их желанию и объявил о своем наследственном праве на престол после своего дяди. С этого времени он берет в свои руки скипетр правления, не имея, однако же в мыслях лишить участия в управлении Порфирородного, когда он придёт в надлежащий и требуемый для управления возраст. Да и мог ли иначе поступить тот, кто прежде употреблял все средства для возведения на престол Михайлова брата? С этой целью он тотчас обручает с ним собственную дочь,[16] делает его участником в царствовании и в делах управления, дает ему право принимать обыкновенные приветствия и подписываться на грамотах красными чернилами, обещая ему через это в будущем царское достоинство, и свидетельствуя, что имеет твердое намерение возвести его на царский престол, когда придёт время, – когда он возбудит в народе доброе к себе расположение и погасит в нём прежнюю к себе неприязнь. И этот план осуществился бы, если бы прежде вкравшаяся в Порфирородного тяжкая болезнь позволила ему взойти на такую высоту власти и не восхитила его вскоре из среды живых. [17] Да и сам Вотаниат, когда Алексей Комнин, сделавшись василевсом, подступил к столице, не восстал и не вооружился против него, но признавая за ним принадлежащее ему по родству право на царство, сложил с себя власть без борьбы и не хотел оспаривать её оружием и войной, когда внутри – в душе воевала против него совесть и поражала его с той и другой стороны, т. е. представляя ему неродственность с царским домом его самого, и родство с ним Алексея Комнина. [18]
Итак, Комнин не иным каким-нибудь способом достиг царской власти, но путем права, потому что был кровным родственником дома Комниных[19] и находился в близком родстве с Дуками. Взяв себе подругу жизни из рода Дук, он сочетал оба эти рода воедино и образовал из них как бы одно (родовое) дерево. Притом, отличающееся древностью, как говорят, достойной большого уважения. Поэтому, уважая древний дом Комниных и Дук, и того, кто происходил из него, как, например Алексея Комнина, почитая имеющим большее право на царство, чем кого другого, все охотно избрали его в василевсы. Ведь если бы кто захотел по истечении времени оглянуться назад, то нашёл бы, что род Дук есть первая отрасль поколения великого Константина; потому что и тот первый Дука, принадлежавший к числу лиц, вслед за великим Константином оставивших древний чин и переселившихся в новый, по крови был ближайшим его родственник, именно племянником, которого он возвел в сан дуки константинопольского. От него уже и все потомки его стали называться Дуками.
Таким образом, Алексей возвратил своему роду царскую власть и, как сам возвысившись ею, так возвысив и её, – поскольку множеством великих дел наполнил восток и запад, о чем свидетельствуют события, – перед смертью передал скипетр сыну своему Иоанну,[20] имевшему на то двойное право: то есть, по происхождению и от рода Комниных, в котором царская власть, как выше сказано, сделалась наследственной, и от рода Дук, благородным плодом которого была его мать. [21] Да и кто после Порфирородного, тогда уже умершего, мог иметь большее право на престол? Отсюда видно, что тот славнейший между василевсами Алексей, за присвоение царского скипетра, не только не заслуживает обвинения, но еще, по суду людей здравомыслящих, – должен быть почитаем, как человек достойный похвал, и представляем, как добрый пример и образец для потомков, чтобы и другие, как только видят, что естественные их владыки не уважаются, и что перешедшее к ним от предков право отнимается у них, вступались за тех, кто терпит несправедливость и прилагали все старание к тому, чтобы защитить их и возвратить им то наследие, которого их лишают. Если где, по неблагоприятным обстоятельствам, они достигнуть этого не могут, то чтобы насилию притеснителя противопоставляли силу и изгоняли того, кто изгнал их из их наследия, не позволяя ему наслаждаться плодами злой своей изворотливости, так как несправедливо поступающие по отношению к другим не должны пользоваться тем, чего лишают других. Те, кто тогда понимали это иначе и не только не присоединились к Комнину, или, что все равно, к Дуке, для возвращения им наследственного права, но еще некоторым образом противодействовали им, не бросая оружия и не кланяясь природному их владыке, за которого скорее надлежало бы им поднять оружие, – те какого не заслужили наказания! Они достойны были не только потери денег, имущества и всякого рода лишений, но и самой смерти, и притом смерти тяжкой и плачевнейшей. Иначе, каким бы образом Бог сохранил первых от злостраданий, если бы последним не мерил той же мерой, какой они мерили? Так как они забыли естественное право и немилосердно действовали в отношении к природному своему властителю, то справедливо и им испытать немилосердие свыше, и как враждующим против самого Бога, подвергнуться жестокой казни. А что это вступление на престол Алексея Комнина совершилось по мановению свыше и по Божьей воле, о том ясно свидетельствует состояние ромейского царства; ибо с того времени дела в нём пошли к лучшему и постоянно улучшаются доныне.
Теперь, по благоволению и милости Божьей, как на восток, так и на запад все идет удачно; добрые последствия явно указывают и на доброе начало. Итак, из всех известных нам подвигов, ты, мудрейшая по уму и сердцу,[22] предложила мне самый важный – описать деяния великого Алексея, который, приняв в управление ромейские области во времена трудные, когда дела ромеев, находились в совершенном упадке и готовы были совсем расстроиться, – всецело восстановил их и возвысил до величайшей славы. Соединив мудрость с мужеством, и сказать нельзя, сколько трофеев доставил он ромеям быстротой своих действий; так что[23] своими подвигами иных неприятелей обратил в бегство, других поработил, а некоторых сделал ромейскими союзниками. Описание его деяний было бы трудно, превышало бы мои силы, и я отказался бы от этой работы, если бы не понуждала меня к тому геркулесова сила, внушающая мне этим кратковременным трудом хоть как-то возблагодарить за полученные мной величайшие блага.
