Одно из главных препятствий, с которым я столкнулся при написании этого жизнеописания, связано с хронологией. Рискуя утомить читателя, я был вынужден кое-что описывать, вероятно, со скучными подробностями, лишь бы установить факты и корректно их датировать. Это мне удавалось не всегда. В большинстве писем Жака де Моле год не указан; то же относится к переписке тамплиеров между собой и с другими корреспондентами из Арагонской короны. По контексту чаще всего можно было установить приемлемую дату, но сколько раз приходилось выбрасывать красивые рассуждения, когда оказывалось, что документы, на которых они основаны, придется датировать иначе! Да будет известно демагогам, предпочитающих историю без дат (а то и без памяти!), что без надежной хронологии историография строится на песке.
Без учеников и учителей, коллег и конференций, встреч и обменов мнениями эта несовершенная книга была бы еще несовершенней. Я рад поблагодарить здесь всех, кто при помощи совета, информации или поиска в архивных фондах любезно сообщил мне то, что было известно ему: во Франции это Пьер-Венсан Клавери и Дамьен Карраз, Клод Мютафьян, в Англии — Фредерик Лашо, Хелен Николсон, в Риме — Симонетта Черрини, Барбара Фрале, Доминик Валерьян, Ив Ле Погам, а в Испании — Филипп Жоссеран в Мадриде, Алан Фори, чья работа о тамплиерах Арагонской короны была для меня столь полезной и который передал мне много сведений, почерпнутых в фондах Барселонских архивов (хорошо ему знакомых), мои друзья Хоан и Карме Фугет, которые позволили мне дважды побывать в Барселоне и помогли попасть в Архивы Арагонской короны, где я всегда находил любезный прием как у секретаря, так и у персонала и читателей (разве не Франсуаза Бериак расшифровала мне одно из этих писем — Жака де Моле или кого-то другого — стертое, дырявое, в пятнах, короче говоря, нечитаемое, но столь ценное?).
Сержи, 13 февраля 2002 года.
Судьям, допрашивающим его, Жак де Моле 24 октября 1307 г. в Париже ответил, что был принят в орден в Боне сорок два года тому назад Юмбером де Перо, рыцарем.[1] В отличие от большинства из ста тридцати восьми тамплиеров, которых допрашивали в Париже в октябре и ноябре 1307 г., в протоколе допроса великого магистра нет никаких указаний на возраст. Таким образом, устанавливать год его рождения нам придется на основе только этих относительных цифр. Если к 1307 г. он прослужил в ордене Храма сорок два года, значит, его приняли в 1265 году. Первый надежный ориентир? Когда в августе следующего года его допрашивали в Шиноне делегаты папы, он снова сказал, что был принят сорок два года назад, то есть в 1266 году. Допустим, что он машинально повторил прежнее показание![2]
В принципе в орден вступали во взрослом возрасте:
Хотя устав святых Отцов [устав святого Бенедикта] разрешает принимать в орден детей, мы вам не советуем идти на это […]. Ибо тот, кто захочет отдать своего ребенка в рыцарский орден навсегда, должен вырастить его до тех пор, пока тот не войдет в возраст, позволяющий крепко держать оружие и стирать с лица земли врагов Иисуса Христа […], и пусть лучше он примет обет не ребенком, но взрослым…
Моле был дворянином, и его приняли в орден Храма как рыцаря; это не значит, что он уже был посвящен в рыцари. Посвящали в рыцари обычно в двадцать лет. Если предположить, что в этом возрасте его и приняли, в качестве даты его рождения можно допустить 1245 или 1244 год.[4] Но некоторые из рыцарей, допрошенных в 1307 г., вступили в орден Храма в 16–17 лет, а один, Ги Дофин, сын графа Роберта II Клермонского, дофина Овернского, даже в 11 лет; конечно, он не был посвящен.[5] Вот группа из 138 рыцарей, допрошенных в Париже: для 123 из них возраст указан, и для них же, кроме двоих, мы располагаем датой вступления в орден, приведенной в той же относительной форме, как у Жака де Моле («я был принят столько-то лет назад»). Средний возраст их в 1307 г. был 41 год и 8 месяцев, а средний возраст вступления в орден Храма — 27 лет и 9 месяцев; 28 вступили в орден Храма в 20 лет или раньше (в том числе 12 — в возрасте от 11 до 16 лет), а 25 — между 20 и 25 годами.[6] В Шиноне, где вместе с Моле допрашивали четырех других сановников ордена Храма, двое из них указали свой возраст к моменту вступления в орден: Рембо де Каромб сказал, что вступил 43 года тому назад (в 1265 г.?) и ему было 17 лет, когда он «был сделан рыцарем и принят в орден Храма»;[7] Жоффруа де Шарне тоже исполнилось 17 лет, когда его приняли в орден 40 лет назад (в 1268 г.?),[8] и он тоже был рыцарем. Если допустить, что Жака де Моле приняли в 16—17 лет, его дата рождения сместится на 1248/1249 или 1249/1250 год.[9] В пользу последнего предположения можно сделать одну ссылку: на другом допросе, в 1309 г., Жак де Моле, говоря о временах, когда великим магистром был Гильом де Боже (то есть с 1273 г.), причислил тогдашнего себя к группе «молодых рыцарей». Тем не менее отметим, что по понятиям того времени молодость могла быть достаточно долгой.[10]
Итак, однозначного вывода сделать нельзя, придется обойтись приблизительными оценками. Ограничимся тем, что поместим дату рождения Жака де Моле в интервал между 1244/1245 и 1248/1249 и даже между 1240 и 1250 годами.
Отметим, что его раннее детство пришлось на время первого похода Людовика IX: этот поход, который был объявлен в 1244 г., готовился с 1245 по 1248 гг., происходил с 1248 по 1250 гг., продолжился пребыванием короля в Святой земле с 1250 по 1254 гг. и занял, таким образом, десять лет жизни короля и его королевства, мог оказать влияние на маленького Жака де Моле. Рассказы о бедствиях, смелости, неколебимой вере человека, который станет святым королем, о приключениях и воинских подвигах, а также о тяготах голода, болезней, даже плена из уст тех, кто ездил на Восток, воспоминания о тех, кто не вернулся, — все это вполне доходить до рыцарской семьи, какой была семья Моле. Но куда доходить? Где родился Жак де Моле?
Название Моле носят четыре французских общины в департаментах Кальвадос, Йонна, Верхняя Сона и Юра.[11] Добавим к ним местности с собственными названиями и хутора. Известно, что Моле был бургундцем; однако вариант Йонны, хоть там и был дом ордена Храма (или Госпиталя?), надо отвергнуть, потому что Жак де Моле принадлежал к благородному роду из Бургундского графства (обычно говорили просто «графства»), нынешнего Франш-Конте: «бургундец из Безансонского диоцеза», — писал в XVII в. Пьер Дюпюи.[12] Тогда остаются два рода и две местности.
Коммуна Моле в Верхней Соне, в кантоне Витре, относилась тогда к приходу Летр. Этот приход подчинялся в то время не Лангрскому диоцезу, как иногда говорят, а Безансонскому из-за принадлежности к деканскому округу Трав.[13] Один мелкий дворянский род здесь известен со времен Эме, или Эймона, де Моле, упомянутого в 1138 г. — тогда между цистерцианским аббатством Ла-Шарите и Эймоном, сеньором Моле, а также тремя его сыновьями было заключено соглашение о бенефициях с церквей Фретинье и Этрелль по соседству с Жи.[14] Возможно, Жак был отпрыском этого рода и сыном некоего Жерара, упомянутого в 1233 году.[15] В подтверждение такой гипотезы можно упомянуть тот факт, что в «доме» Жака де Моле, когда он стал великим магистром, два тамплиера были уроженцами окрестностей Моле в Верхней Соне: Жак из Ла-Рошели (де Рюпелла), сержант «из Безансонского диоцеза», упомянутый как «пребывающий на службе магистра», принятый в орден в Лимасоле (Кипр) в 1304 г. и родившийся в Ла-Рошели, деревне совсем рядом с Моле,[16] и Гильом из Жи, «из Безансонского диоцеза… из дома и familia великого магистра ордена Храма, прево конской сбруи и его лошадей», принятый в орден в 1303 г.[17] и происходящий из Жи, деревни, находившейся километрах в двадцати от Моле. И последний довод в пользу этой идентификации: согласно показанию одного тамплиера, допрошенного в Пуатье в 1308 г. в рамках процесса против ордена, у великого магистра ордена Храма, то есть Жака де Моле, был тогда брат — декан Лангра. А ведь Лангр недалеко от Моле.[18]
Деревня Моле в Юре, в кантоне Шмен, находилась в феодальной зависимости от замка Раон, стоявшего очень недалеко.[19] Она расположена километрах в десяти к югу от Доля. Жан де Лонгви, по прозвищу де Шоссен (все это соседние населенные пункты), был женат на дочери Маэ (или Матьё), сира де Раона, и Алике; от этого брака родилось несколько детей, в том числе Жак (которого иногда называют Жаном), старший сын.[20] В поддержку этой гипотезы ссылаются на завещание Жана де Лонгви от 1310 г., в котором он завещает свои владения сыну Жаку, — завещание, якобы зарегистрированное в церковном суде Безансона, согласно Ж. Лаббе де Бийи.[21] Но этот документ, если когда-либо и существовал, исчез (завещания из церковного суда Безансона разрознены и частично уничтожены). Саму его реальность можно поставить под сомнение, потому что он не упоминается в каталоге (полном) дома Берто.[22] Наличие связей, которые сеньоры Раона якобы поддерживали с другими родами Графства, такими, как род Уазеле (Моntе Аvium), или Уазелье (Oiselier) либо Озеле (Оsеler), давший одного маршала ордена Храма при великом магистре Моле, а также родом Грансонов, если предположить, что между ними существовали семейные связи, также не доказано, и сообщения о них выглядят неубедительно.[23] Что касается завещания, то 1310 год в качестве даты (правда, другие авторы называют 1302 г.) выглядит очень курьезно, если предположить, что имеется в виду Жак де Моле: ведь Жан де Лонгви должен был знать, что происходило с его сыном в то время! Завещать владения магистру ордена Храма, узнику, судимому и почти осужденному, значило завещать их монарху, в данном случае — графу Бургундскому, потому что владения ордена Храма с 1307 г. были поставлены под секвестр!
