К северу от Финского залива развитие было сходным, но более медленным и не таким масштабным. Вплоть до VIII в. оседлое население здесь было сосредоточено в основном на юго-западном побережье, а также в плодородных областях вдоль реки Кумо (Кокемяэнйоки) и ее озерной системы в Сатакунта и Тавастланде (Хяме). Прирост оседлого населения происходил также на Аландских островах и в прибрежных областях Южной Эстерботнии. В этот период (V–IX вв.) наблюдается интенсификация торговых связей и связанная с этим миграция населения как в Среднюю Швецию, так и из нее: именно там возникают динамично развивающиеся центры торговли и могущественные поселения под предводительством хёвдингов.[2] В других частях Финляндии обитало редкое кочевое население — саамы, мигрировавшие на больших территориях и занимавшиеся охотой и рыболовством также в Южной Финляндии вплоть до XVI столетия.
Обширный регион, который начал именоваться Финляндией лишь в XV в., еще не составлял ни государственного, ни культурного целого. В наиболее плодородных его частях правили ведущие семейства, или, правильнее сказать, кланы, которые к концу этого периода (VII–IX вв.) заключили двусторонние оборонительные союзы и даже порой присягали наиболее могущественным хёвдингам Средней Швеции. К тому моменту контакты Финляндии с западом и югом уже продолжались около двух столетий. Поэтому многие купцы и князья наверняка владели древнеготским, древнегерманским и древнешведским языками. Это отразилось на формировании финского языка. Как уже было сказано, уральская языковая семья, включающая, в частности, также эстонский и венгерский языки, не является индоевропейской. Строй финского языка существенно отличается от строя основных европейских языков, однако благодаря многочисленным заимствованиям финский язык в культурном отношении развивался в тесном взаимодействии с индоевропейскими языками. Наиболее существенное влияние на финский язык оказал шведский, который во II тысячелетии занял доминирующую позицию во многих прибрежных областях.
Викинги и Крестовые походы
Первый крупный этап заселения Финляндии и распространения культуры начался в середине VIII в. и продолжался вплоть до XIV столетия. В этот период Северная Европа отличалась сравнительно теплым климатом, что наряду с новшествами в области земледелия и техники мореплавания заставляло растущее население искать новые земли в восточном направлении. Восточные районы внутренней Финляндии, Карелия, а также северные берега Ладожского озера стали, таким образом, заселяться земледельцами из Юго-Западной Финляндии и Тавастланда, практиковавшими, в частности, подсечное земледелие. Постепенно началось также заселение южных берегов Ладоги славянскими племенами, экономическим центром которых стал Новгород. Продвижение финнов на восток привело около 1000 г. к появлению у карельского населения самобытной культуры. Иными словами: приблизительно тысячу лет назад к северу от Финского залива обитало три племени — финны, тавастландцы (финск. хямяляйсет) и карелы.
Это переселение народов частично совпало с походами шведских викингов на восток. Пути викингов пересекали северный берег Финского залива, Неву и Ладогу, в южном направлении через Россию, до самого Черного моря и Константинополя. Доказательств того, что в этих походах принимали участие отдельные финские воины или корабли, не существует. Очевидно, однако, что природные гавани и торговые центры, расположенные у Финского залива и Ладоги, использовались викингами (варягами) в качестве перевалочных пунктов. Походы викингов (800–1025) часто описываются в популярной исторической литературе как грабительские набеги. В реальности они включали также торговлю, колонизацию и административную реорганизацию политически слабых или ранее не заселенных областей Европы. Так обстояло дело на западных направлениях и на Руси, где варяжские князья стали править Новгородом (862) и Киевом (882), заложив основы впоследствии столь могущественного Российского государства. Для Финляндии эпоха викингов также стала преддверием государственной интеграции как в экономическом, так и в культурном плане — процесса, усилившегося во многих областях на протяжении XII в. и к концу XIII в. связавшего значительные части современных Швеции и Финляндии в единое государство.
Письменных источников финской эпохи викингов не существует, но зато налицо богатый фольклорный материал, систематизируемый собирателями с XVIII в. и уходящий корнями в дохристианское общество той эпохи. К числу первых собирателей финноязычного фольклора принадлежит Элиас Лённрот (1802–1884). Он обработал и объединил песни и сказания в литературное повествование, руководствуясь античными образцами и произведениями эпохи романтизма. Первая версия труда вышла в 1835 г. под названием «Калевала». Это творение стало краеугольным камнем в формировании финского национального самосознания, народным эпосом Финляндии, причем это было обусловлено не только присущим данным сказаниям народной мудростью и стилистическим совершенством. «Калевалу» «приняли на вооружение», поскольку эпос включал собственную историю Финляндии до государственного объединения со Швецией. Для потомков руны эпоса являются также источником знаний об обществе эпохи викингов — от сведений о влиятельных деревенских кузнецах и об удобных рыболовных снастях до описаний кровавых родовых распрей и народной мифологии.
Тот факт, что Северная Европа никогда не была присоединена к Римской империи, повлек за собой почти тысячелетнюю изоляцию от христианской церкви. Лишь начиная с VI в. отцы церкви стали толковать заповедь Христа проповедовать Евангелие среди других народов как призыв обращать варваров также и за пределами Римской империи. Именно к VI в. относятся первые свидетельства того, что христианское учение начало проникать в Финляндию. В VIII–IX вв. на украшениях и других предметах роскоши появляется крест как приносящий удачу и интегрирующий символ. Другим признаком распространения христианских обычаев среди княжеского сословия был отказ от традиции сжигания умерших, которая постепенно сменилась захоронением.
Подобные процессы шли также в Швеции и Восточнобалтийском регионе. Христианские символы и обряды распространялись опосредованно через торговые связи. В 20-х годах IX в. папская администрация, руководствуясь как духовными, так и политическими причинами, решила начать активную миссионерскую деятельность на севере. Эта задача была поручена бременскому монаху Ансгару, впоследствии называемому апостолом Скандинавии. В 829 г. он прибыл в Бирку, торговый город викингов в восточной части Средней Швеции. Со временем он был назначен архиепископом в Бремене, который в последующие 200 лет являлся главным центром христианизации Скандинавии. Однако христианские обычаи по-настоящему утвердились в скандинавских обществах только в начале XI в. Лишь с этого времени правомерно говорить о христианском Севере. В Прибалтике и Финляндии этот процесс протекал еще медленнее, так как организованная миссионерская деятельность здесь началась не ранее XII столетия.
На востоке Балтийского региона обращение населения в новую веру зачастую принимало крайне жестокие формы. Речь идет о так называемой миссии меча под предводительством рыцарей-крестоносцев из Германской империи. К северу от Финского залива развитие было несколько иным. В эпоху викингов началось экономическое слияние Юго-Западной Финляндии со Средней Швецией, что благоприятствовало распространению христианских обычаев и взглядов в Финляндии: по дипломатическим соображениям шведские викинги-князья начали принимать крещение и не препятствовали отдельным миссионерам пытать счастья в Финляндии. Таким образом, уже в конце XI столетия в юго-западной части страны, видимо, возникли первые церковные общины.
Существует две причины, по которым миссионерская деятельность в Финляндии приняла в XII в. более организованные формы. Во-первых, к этому моменту медленно, но верно укрепилась королевская власть в Швеции, что способствовало возрастанию ее влияния на развитие Финляндии и других частей Балтийского региона. Во-вторых, соперничество между папской властью и Германской империей привело к основанию папой новых архиепископств в Лунде (1104) и Упсале (1164) с целью устранения архиепископа Бременского, отличавшегося чрезмерной верностью германскому императору. Решение папы распространить систематическую миссионерскую деятельность на Финляндию явилось звеном в этой борьбе за власть, поскольку крестоносцы германского императора в то же время укрепляли свои позиции в Прибалтике. Дополнительным стимулом для деятельности миссионеров в Финляндии были опасения возможной активности со стороны Новгорода и православной церкви.
