И когда мы некоторое время спустя встретились на "Мосфильме", на меня посмотрели страшно злые глаза. Эльдар, видимо, так и не понял, что сбился я тогда именно из-за него. А жаль.
- А случалось ли, что вас обманывали, чтобы вокруг вас интриговали? А то вы все говорите о собственных промахах.
- Конечно, случалось. Вот не такой уж давний пример. Своему приятелю, сценаристу Владимиру Еремину, я предложил идею фильма о русском мужичке, который собрался отдохнуть в европейской тюрьме. Причем, конечно же, сыграть этого героя хотелось самому. Сценарий был написан, и даже был снят фильм "Хочу в тюрьму" с Владимиром Ильиным в главной роли. Но я об этом узнал, когда уже состоялась премьера. Потом уже выяснил, что спонсоры давали деньги только при одном условии, если в фильме будет сниматься именно Ильин. Ну, бог с ними, но вы мне авторский гонорар заплатите! Или хотя бы поставьте в известность! Нет, обман сплошь и рядом.
- А согласны ли вы, что Фома Брыль из телефильма "Чародеи" - ваша бенефисная роль, самая известная и популярная в народе?
- Совершенно верно. Это незатейливая сказка, невыигрышная, нерепризная. И все-таки я прожил там свою маленькую жизнь. У меня было "свое" дело, и я был тем самым маленьким человечком, образ которого мне так дорог. Мой Фома помогал герою Виторгана, я с удовольствием на нем ездил и на репетициях предлагал: "Давай поездим еще". Он рычал на меня все время: "Захребетник". Это, действительно, моя роль! Поэтому до сих пор ее все вспоминают. Я - как клоун. Должен быть клоун в народе?
- Должен. И вас роль клоуна устраивает?
- Я вам больше скажу. Я вообще должен был работать клоуном. Я и родился клоуном, и фактура моя клоунская. Я неверно выбрал путь.
- Это очень серьезное признание.
- Конечно. Честное слово, я был бы очень интересным клоуном - это я совершенно точно говорю, не хвастаюсь. Я двигаюсь, прыгаю, играю на разных инструментах. И когда я пару раз оказывался на арене - когда меня приглашали как народного артиста поздравить, почествовать - я так хорошо себя чувствовал! Прошелся по арене туда-сюда... Такой простор вокруг! Люди вокруг тебя, а ты - в центре... Черт его знает, что надо было выбирать?!
Когда я приехал в Ленинград, в 1970 году, меня увидел Сонин - главный режиссер цирка. Он сказал: "Слушай, зачем тебе этот Малый драматический? Я напишу для тебя сценарий, мы объездим весь мир! Давай, приходи. Ты видел свое лицо? Ты же клоун!" Я даже вспылил: "Как это, я клоун? Я не клоун! Я артист!" Мне казалось, что цирк - это балаган, площадь, а драматический артист - это искусство!
Вот ведь как интересно все складывается! Я же тогда еще не снимался, был совсем неизвестным, меня никто не знал. А он вцепился в меня и стал уговаривать! Но тут и кино подоспело. Режиссеры разглядели во мне какую-то нестандартную краску. И все завертелось.
- А эта ваша нестандартная краска врожденная? Вы с детства клоун?
- Конечно! Мне было года три, когда я начал выступать перед зрителями. Я танцевал фокстрот, а в качестве вознаграждения получал что-то вкусненькое. На вопрос, кем я стану, когда вырасту, отвечал не задумываясь: "Артистом". А когда увидел "Огни большого города", стал отвечать совсем нахально: "Чаплином"!
Тут надо оговориться, что мои родители не имели к искусству никакого отношения. Правда, отец был довольно странным человеком. У него не было никакой специальности, но был безусловный талант. Он прекрасно танцевал, играл на всех инструментах (хотя не знал ни одной ноты), заразительно вел свадьбы - в общем, умел нести радость людям. Именно он впервые привел меня в театр и в кино. Я обожал комедии с Ильинским "Праздник святого Йоргена" и "Закройщик из Торжка". Так что, во многом я обязан своему отцу.
- Вас, наверное, очень любили одноклассники. Сколько уроков вы сорвали своими выступлениями?
- Очень много. Я гримасничал, паясничал, болтал без умолку. Но если в детском саду меня даже любили за это, то в школе учителя задыхались от гнева. Я же постоянно ощущал себя, как на сцене! От меня ждали "номеров", и я не мог обмануть этих ожиданий! Класс содрогался от смеха, и никакие уговоры учителей, никакие педагогические внушения не срабатывали. В итоге меня выгнали из школы после восьмого класса.
- И куда вы подались?
- В музыкальное училище. Отец помог мне научиться играть на фортепиано, и я отправился "штурмовать" отделение хорового дирижирования. Решил, что практика махания палочкой перед репродуктором поможет. Но взяли в класс гобоя. По окончании училища я некоторое время преподавал музыку в средней школе. Дети рвались на мои уроки, никто не хотел уходить. Директор удивлялся, почему дети за дверью не столько поют, сколько смеются. Я возражал, что школьникам нужна разрядка, и давал им сольные концерты. Моя карьера учителя была недолгой.
- Насколько я знаю, вы так и не получили театрального образования...
- Дело в том, что в Москве я поступал сразу в два института, и ни в один меня не приняли. Несколько месяцев я был личным учеником Аркадия Исааковича Райкина. Он пробил такую должность специально для меня, вытребовал ставку на одну единицу. Я должен был сидеть на репетициях, наблюдать за игрой актеров. Для меня приглашались преподаватели по мастерству и по гриму. Но я так себя повел, что меня выгнали через несколько месяцев.
- Что же вы делали?
- После каждого спектакля я шел за кулисы и делал замечания актерам. Причем, я настолько обнаглел, что стал делать замечания самому Райкину! Но я хотел играть, а не сидеть. И если бы я остался в этом театре, то всю жизнь подыгрывал бы Аркадию Исааковичу. Он же ведь такой один! Все остальные - лишь окружение. И это правильно.
Но я хотел играть сам!
Поэтому пришел на биржу. Каждый год в августе в Бауманском саду в Москве работала биржа. Меня встретил человек и спросил: "Хотите в театр?" Отвечаю: "Да". - "Что вы кончали?" - "Музыкальное училище". - "Ну, пошли". Взял за руку, привел к другому человеку. Тот спрашивает: "Что вы играли?" "Играл Шмагу в музыкальном училище". - "Я Вас беру. Шестьдесят рублей в месяц, город Камышин". Я спрашиваю: "Где это? Приблизительно!" - "Ну, как где? В Волгоградской области! Камышин! Там, где арбузы! Вы что не знаете?" Да мне было уже все равно, арбузы - не арбузы. В театр? Поехали!
И, должен сказать, дали мне сразу одну из главных ролей, комическую. И... как будто я всю жизнь работал на сцене! Ну не было никакого мандража! Как будто я профессионал из профессионалов! Сели за стол, разобрали роль, поговорили, вышли на сцену. И началась игра.
- Вы объездили множество городов, работали в самых разных театрах. Что дали вам многолетние скитания по провинции?
- Мне часто задают вопрос: "Как же вы так - без института, без школы?" А школу я прошел! Двенадцать лет на периферии! Я объездил: Камышин, Петропавловск, Иркутск, Кемерово, Пенза, Петрозаводск - шесть городов. Причем, из них четыре года в Пензе, четыре - в Кемерово. В остальных - по году.
Летние гастроли по три месяца были самыми тяжелыми испытаниями. Мы ездили по областям: степь, суслики, ночлеги в колхозах, в клубах. Захватывали места - кто где спит: кто на стуле, кто на полу, кто на диване у директора. Утром - опять в грузовую машину, рассаживаемся на скамейках и едем дальше, в новый колхоз. И так шпарили двенадцать лет! Очень тяжело.
Но я встречал прекрасных артистов, каких сейчас даже близко нет! В Камышине - Николай Павлович Гуро - какой был блестящий комик! Он так сочно работал, с таким юмором! О, у него я многому научился.
А в Иркутске какие были актеры! Их выслал из столицы Сталин, и они застряли там навсегда. Мхатовцы! Человек десять настоящих, маститых индивидуальностей уровня Грибова, Массальского. Меня ввели в "Обрыв", я играл Петеньку и постоянно торчал за сценой, следил за игрой этих великолепнейших актеров и не мог оторваться.
В Пензе - Кирсанов, народный артист СССР. А какие там старики! Ну, что вы, ребята! Это Актеры!
- А сейчас таких нет?
- Нет. Вот накануне нашей беседы вы меня спросили, интересно ли мне ходить в театр в качестве зрителя. Неинтересно! Потому что я не вижу индивидуальностей, хороших актеров, на которых просто было бы интересно смотреть. Нет "породы"!
Говорю своему режиссеру: "Ну, дайте мне сыграть Расплюева! Ну, хочу!" А мне отвечают: "Михаил Семенович, найдите Кречинского". Ну нету! Нету! Когда-то, говорили, в Москве Кречинского играл Кенигсон. Вот это были остатки "породы", "породистые" мужики, которые шли в театр. А сейчас в театр такие не идут. В Москве, может быть, еще есть, а Петербург стал провинциальным Псковом.
У нас ворчат, "вот мафия московская, актерская"... Ну, в Москве хотя бы можно набрать пятьдесят-восемьдесят известных актеров, которых знают в стране. В Питере - по пальцам! Шесть, восемь... Ну, десять. И все. А еще говорят, что Питер - столица культуры. Никакая это не столица культуры! Культура в загоне, на нее нет денег! И только приезжают сюда москвичи зарабатывать, как в глухую провинцию. Поэтому я и не хожу в театр. Неинтересно мне.
