В свою очередь и Егоров пользовался среди прислуги репутацией "грубого и необразованного матроса", с которым не стоит и связываться - облает. За обедом на кухне его дарили ироническими усмешками, на которые Егоров не обращал обыкновенно ни малейшего внимания. И в редких только случаях, если франтоватый лакей, в угоду горничной, задевал Егорова, он совершенно спокойно выпаливал такое морское ругательство, что деликатная горничная и дебелая "кухарка за повара", жившая, как утверждала, только у генералов, в страхе взвизгивали и убегали из кухни.
III
Предвкушая удовольствие получить на светло Христово воскресение от адмирала обычные пять рублей и по этому случаю "взять все рифы", то есть напиться вдребезги в компании с кумом, мастеровым из адмиралтейства, Егоров накануне под вечер сидел в своей крошечной, чисто прибранной комнатке, где у образа теплилась лампадка, и исправлял кое-какие погрешности своего праздничного туалета, в котором он собирался честь честью идти к заутрене, как в двери раздался стук.
- Что надо? Входи.
- Барыня вас требует! - объявил молодой лакей.
- А где твоя барыня?
- В столовой, и ваш барин там! - подчеркнул лакей.
Егоров, по старой морской привычке, рысцой понесся в столовую.
Там сидела адмиральша в капоте, несколько томная и уставшая от хозяйственных хлопот, и около нее адмирал.
- Вы свободны, Егоров?
- Точно так, ваше превосходительство! - гаркнул Егоров и кинул взгляд на адмирала, словно бы спрашивая его: "свободен ли он?"
- Ах, не кричите так громко! Он тебе, Александр, не нужен? Я Антона посылаю к портнихе...
- Нет.
- Так, пожалуйста, Егоров, сходите за окороком, за куличами и за пасхой и привезите поскорей все это сюда... Можете оттуда взять извозчика...
И адмиральша не без некоторой брезгливости протянула свою маленькую ручку и, словно бы боясь прикоснуться к большой и жилистой руке Егорова, осторожно опустила на его широкую ладонь деньги и квитанции с написанными на них адресами.
- Слушаю, ваше превосходительство!
И, зажав в своей руке все, что ему передала адмиральша, он вышел из столовой.
В коридоре его нагнал адмирал и заботливо сказал:
- Смотри, Егоров, не запоздай... Не заходи никуда...
- Куда же заходить, Лександра Иваныч, окромя туда, куда приказано?.. Будьте покойны. Духом слетаю...
И Егоров действительно "духом" слетал из Сергиевской на Конюшенную за куличами и за пасхой, оттуда на Литейную за двумя окороками и фаршированным поросенком и уже рядил извозчика, чтоб везти домой все эти припасы, как его хлопнул по плечу "кум мастеровой" и весело воскликнул:
- Михаилу Нилычу, наше вам.
- Здорово, кум...
Тары-бары, разговорились, и так как на улице разговаривать было не совсем удобно, то кум предложил зайти в заведение.
- Выпьем по случаю кануна, Нилыч, по сорокоушке и айда - по своим делам. Ты к своему адмиралу, а я к своей хозяйке... К заутрене пойдем... Завтра ведь какой праздник!..
Кум так резонно говорил, что Егоров, нисколько не подозревая опасности, какой подвергается и его слабость к спиртным напиткам, и все эти порученные ему припасы, с удовольствием принял предложение, и оба приятеля, бережно забрав кульки и картонки, вошли в заведение, чтобы наскоро раздавить по сорокоушке.
- А то мне надо, кум, торопиться, - говорил Егоров, процеживая водку с медленностью настоящего пьяницы.
- То-то я и говорю... И мне нужно, кум.
IV
Был одиннадцатый час вечера, а Егоров еще не возвращался. Адмиральша сперва вздыхала, потом злилась и наконец пришла в отчаяние. Ведь это ужасно! К ней обещали приехать разгавливаться некоторые близкие знакомые и... и до сих пор ничего нет!
Нечего и говорить, что более всего досталось адмиралу.
- Вон ваш преданный и верный человек... Нечего сказать, хорош! Первый раз я решилась дать ему поручение...
- Да ты не волнуйся, Катенька!.. Он все принесет! - успокаивал жену адмирал, давно уже и сам волновавшийся, так как знал, что если Егоров не удержится и выпьет, то беда.
- Как тут не волноваться?.. Это ведь бог знает что такое... И ты еще держишь при себе такого пьяницу... Неужели и после этого ты не прогонишь его?..
- Но, Катенька...
- Ах, что вы все: Катенька да Катенька!.. Это наконец, просто глупо! воскликнула Катенька с раздражением и заперлась в спальне.
Адмирал взбешенный ходил по кабинету, мысленно осыпая Егорова самою отборною бранью, какую он позволял себе только в море.
Уж он хотел было идти к жене и предложить ехать немедленно в лавки и все купить, как в кабинет вбежала жена и крикнула голосом, полным раздражения:
- Подите... полюбуйтесь, что привез ваш преданный человек! Идите!
Адмирал покорно и с виноватым видом пошел вслед за женой в столовую, и - о ужас! - вместо двух пасох были какие-то приплюснутые лепешки. По счастию, окорока, поросенок и куличи были целы.
- Ах, мерзавец! - проговорил только адмирал.
- Как же мы будем без пасхи! - охала адмиральша.
Адмирал тотчас же велел лакею ехать за пасхами и крикнул:
- Позвать сюда Егорова!..
Через минуту-другую в столовую вошел Егоров. Он довольно твердо держался на ногах, хотя и был сильно пьян.
- Христос воскресе, Лександра Иваныч... Виноват, ваше превосходительство... Это точно, помял пасхи... потому кума встрел... говорил Егоров заплетающимся языком.
- Он совсем пьян! - промолвила в ужасе адмиральша.
- Точно так, ваше превосходительство... Пьян, но вас это не касается... Я Лександры Иваныча вестовой, а не ваш. Адмиральский слуга... Пусть он меня расказнит!.. Бейте меня, Лександра Иваныч, подлеца... Не жалейте Егорова за пасхи... Все от вас приму, потому жалко мне вас... Жили мы, слава богу, прежде хорошо, а как вы на старости лет...
- Вон! - заревел адмирал и вытолкал Егорова из столовой.
Целую неделю Егоров пьянствовал и, отрезвившись, явился к адмиралу и просил его "увольнить".
Но адмирал, уже упросивший жену простить Егорова и, взявши с нее слово никуда его не посылать, не уволил Егорова и летом взял с собой в плаванье.
ПРИМЕЧАНИЯ
ВЕСТОВОЙ ЕГОРОВ
Впервые - в сборнике "Новые морские рассказы и "Маленькие моряки", СПб., 1895.
П.Еремин
