- Должно быть, есть у вас там рука, - она ткнула пальцем в потолок и устало добавила: - Девочка и мать живы.
Все вокруг принялись благодарить доктора и обрадованно заулыбались, один лишь радист, как и до этого, оставался окаменевшим, только лицо его пошло красными пятнами, будто начало постепенно оттаивать.
Тут Антохин вспомнил про оставленные в самолете розы и сильно испугался: померзли. Он бросился к самолету, поняв, что больше тут не нужен. Тревога его оказалась напрасной: механик догадался прикрыть букет шерстяным свитером. Антохин обрадовался, схватил цветы и побежал обратно,
На крыльце он понял, что отдаст розы врачу и роженице. Иначе сейчас поступить нельзя. "А как же они?" - Антохин выхватил из букета несколько роз и, наколов ладонь, торопливо сунул за полу куртки.
Розы для роженицы приняла одна из зимовщиц, тут же скрывшаяся в комнате, куда никому, включая и счастливого теперь радиста, пока еще входить не разрешалось. Врачу же Антохин преподнес цветы торжественно и церемонно, поцеловав руку. Врач смутилась, растерянно бормотала какие-то слова. Лишь глаза ее счастливо и победно сияли. И это смущение, и растерянность, и счастливо сияющие глаза опять преобразили ее внешность настолько, что Антохин снова поразился и не пожалел, что отдал розы.
Врач осталась на Безымянном, Антохину же по радио приказали дозаправиться и продолжать полет на полюс. Уже в полете Антохин, оставив у штурвала второго пилота, вышел из кабины и вынул помятые розы. Их оказалось всего три.
К вечеру Антохин был на дрейфующей льдине. Помимо оборудования, он доставил письма, газеты и журналы, новые кинофильмы. И три не очень свежие и помятые розы.
Пока обрадованные полярники - самолет с Большой земли для них всегда огромная радость - читали письма и распаковывали посылки, Антохин, стараясь не привлекать внимания, поставил розы в кают-компании. В прозрачном стакане они смотрелись хорошо, хотя и заметно было, что привяли и помялись, но своего звучного цвета, составлявшего главную прелесть, не утратили.
Первым заметил цветы начальник станции Шаронов, большой и скуповатый на эмоции человек. Взглянув на стакан с розами, он вздрогнул, глаза его расширились - откуда такая невидаль! - потом обрадованно улыбнулся, подошел, наклонился и шумно вдохнул не сильный, но все еще ощутимый аромат.
- Ну, Миша, ну, друг, - обернулся он к Антохину, широко раскинул руки и, по-медвежьи облапив его, расцеловал, выдохнув благодарно: - Спасибо. Спасибо тебе. Спасибо, - в третий раз сказал Шаронов.
Тут и другие полярники заметили цветы. Послышались удивленные и восторженные восклицания. Один за другим подходили они к розам и благоговейно вдыхали их аромат. Потом начали шумно обсуждать, как подольше сохранить цветы. Кто-то вспомнил, что в этих случаях подмешивают в воду аспирин. Тут же вызвался доброволец бежать к доктору, взять у него таблетки. Доктор явился сам. Он не знал, помогает ли цветам аспирин, этому его не учили. Полярники все равно потребовали подсыпать в стакан аспирину, и доктор растер таблетки.
Кому-то показалось, что этого мало, и он упрекнул доктора в скупости. Тот ответил, что это, может быть, как раз такой случай, когда чем меньше, тем лучше.
Все делалось оживленно, весело, с той мерой удовольствия, которая радует людей.
Экипаж Антохина целую неделю доставлял все необходимое для долгой и тяжелой зимовки. Ежедневно приходилось летать в Певек за грузами и возвращаться обратно. И каждый раз, заходя в кают-компанию, Антохин видел, как бережно ухаживают полярники за розами.
А однажды он услышал разговор двух полярников, не заметивших его присутствия. Один сказал:
- Поскупился наш Миша целый букет привезти.
- Какая разница, - возразил другой, - букет или три розы. Главное, понимаешь, розы на полюсе! Живые и пахнут. А еще главнее - человек помнит, о чем тут душа тоскует. Ведь сколько месяцев перед глазами лед и лед. Я уж и забыл, как растет трава, как деревья на ветру качаются, как лес шумит. А увидел эти розы и вспомнил. И дом и родных будто ближе ощутил...
Полярники замолчали. Антохин хотел было шагнуть из тамбура на свет и объяснить, кому и при каких обстоятельствах он раздарил розы. Тут опять заговорил первый полярник:
- Ты думаешь, Антохин три розы захватил? Ручаюсь, у него букет был. Наверняка по дороге все раздарил. Сколько сердец в Арктике отогрел! Где только такие розы выкопал?
- Да уж выкопал, - отозвался другой полярник и признался: - Впервые этакие вижу.
Антохин понял, что ничего объяснять не нужно, и, смущенный, покрасневший, тихонько вышел.
1974 г.
