Если в Новгород приглашался князь, например из Чернигова или Суздаля, то доходы с этого домена поступали не в Новгород, а в Смоленск [7]. Когда новгородцы в 1136 г. прогнали Всеволода и пригласили на его место князя Святослава Ольговича из Чернигова, ему был выделен массив земель в Заволочье (на Двине). Впрочем, позднее (к XIII в.) и этот район перестал быть княжеским, а для обеспечения княжеского аппарата новгородцы установили особый статус обонежских и бежецких земель, заключив с князем "Обонежский и Бежецкий ряды (договоры)" [8, с. 147-148].
Изложенные обстоятельства делают очевидным, что какие-либо формулы, касающиеся частных прав князя на землю в Новгороде, не могли возникнуть ранее рубежа ХI-ХII вв. Но ведь именно тогда, как это давно установлено, формируются государственные органы боярского управления во главе с избираемым на вече посадником.
Что же остается для более раннего времени? И вот здесь пришла пора рассказать о новгородских раскопках 1999 г. Начало этого рассказа восходит к лету 1951 г., когда была найдена не только первая берестяная грамота, но и некий загадочный предмет, не поддававшийся объяснению целых 30 лет. Речь идет об обрезке березового ствола, имеющего форму цилиндра с двумя взаимно перпендикулярными каналами. Обрезок невелик: длина 8 см, диаметр 5.5 см. На его поверхности вырезаны княжеская геральдическая эмблема и надпись "Емьця гривны 3". "Емцом" в "Русской правде" назывался княжеский чиновник, собиравший государственные доходы с податного населения. "3 гривны" – значительная денежная сумма, принадлежавшая, как ясно из надписи, этому чиновнику. Историческое значение находки с самого начала было очевидным, однако функциональное назначение цилиндра объяснения не находило.
На протяжении следующих 46 лет раскопок было найдено еще двенадцать подобных предметов, из которых шесть несли на своих поверхностях надписи, говорившие об их принадлежности князю, либо "емцу", или "мечнику" (последний термин – синоним того же "емца"). На некоторых вырезаны княжеские эмблемы, на цилиндре "мечника" – меч (от этого атрибута власти происходит и должностное обозначение чиновника). Цилиндр с упоминанием "мечника" в своей надписи сообщает о принадлежащем ему "мехе" (мешке). На трех найденных тогда предметах зафиксирована важная деталь: короткий (поперечный) канал в них плотно забит деревянной неизвлекаемой пробкой, концы которой обрезаны вровень с поверхностью цилиндра.
Сочетание всех этих деталей прояснило назначение описанной серии предметов. Цилиндры маркировали завязанный мешок с долей доходов, обозначая принадлежность мешка князю (то есть государству) или самому сборщику. Последний, согласно "Русской правде", получал некоторый процент от собранных им самим сумм. Мешок мог содержать пушнину или другие ценности.
Определение цилиндра как бирки, служившей одновременно замком, было проверено на специально изготовленной модели. После моделирования процесс использования цилиндра был представлен следующим образом. Концы веревки, продернутой через холстину мешка, завязывались узлом, туго стягивая горловину мешка. Затем свободные концы веревки вводились с двух сторон навстречу друг другу в продольный канал цилиндра и уже вместе выпускались наружу через поперечный канал. После этого концы связывались еще одним узлом, который убирался внутрь цилиндра, оставаясь на линии поперечного канала (выходившие наружу концы веревки позволяли фиксировать его в нужном положении). Последняя операция – ввод в поперечный канал деревянной пробки, расклинивание и обрезание ее, чтобы сделать пробку неизвлекаемой. Концы веревки могли быть обмотаны вокруг цилиндра (их отпечатки замечены в нескольких случаях). Закрытый таким способом мешок можно открыть, либо разрезав веревку, либо расколов цилиндр, либо распоров холстину. Иными словами, замок надежно гарантирует сохранность и неприкосновенность узла, а следовательно, и сохранность содержимого мешка.
Из 13 найденных в 1951-1997 гг. цилиндров 10 находились в культурных напластованиях XI в., два – в слоях первой половины XII в., дата еще одного, обнаруженного не при раскопках, неизвестна.
Еще в начале 1980-х годов, когда назначение цилиндров перестало быть загадкой, было обращено внимание на то, что хотя цилиндры демонстрировали своими геральдическими эмблемами и должностными титулами принадлежность к княжескому хозяйству, их всегда находили в усадьбах, где достоверно жили представители местной аристократической верхушки. Это дало основание утверждать, что, в отличие от южнорусских земель, где сбор государственных доходов осуществлялся князем и его дружинниками в процессе так называемого "полюдья", в Новгороде сборщиками доходов ("емцами", "мечниками") были сами новгородцы. Они контролировали таким образом бюджет и передавали князю ту часть доходов, которая была обусловлена договором с ним. Но ведь именно такой порядок, как мы уже видели, фиксируется договорами Новгорода с князьями XIII-XV вв. как традиционный, существовавший с древних времен [9].
Эти наблюдения и предположения подтвердились в полевом сезоне 1999 г. в результате сенсационного открытия на Троицком раскопе беспрецедентного комплекса древностей. В предшествующем году, когда раскопки велись в слоях середины XII в., исследуемая средневековая усадьба была определена как важнейший административный центр, где производились судебные заседания представителей князя и местной аристократии. В 1999 г. при углублении в слои первой четверти XII-30-х годов XI в. общественный характер усадьбы был подтвержден, но ее назначение в указанное время оказалось иным. В этих слоях было обнаружено 38 цилиндров, подобных описанным выше. Если же учесть, что два ранее найденных цилиндра происходят с той же усадьбы, небольшой участок которой был раскопан еще в 1980 г., то общее число таких предметов в едином комплексе достигло сорока.
Следует отметить уточненные новыми находками детали. В некоторых цилиндрах внутри продольных каналов были выявлены остатки веревки, что подтверждает правильность сделанного ранее определения их функции. Более десятка цилиндров не имеют на поверхности ни надписей, ни княжеских эмблем, ни каких-либо иных изображений, ни зарубок (во многих случаях они обозначают количество единиц ценности, заключенной в мешке), хотя снабжены неизвлекаемыми пробками, то есть эти цилиндры – не заготовки замков, а замки уже использованные. Есть объяснение этому обстоятельству. Минувшим летом был найден цилиндр, надпись на котором вырезана по чудом сохранившейся коре. По-видимому, цилиндры заготовлялись заранее из тонких березовых или ольховых стволов и надписи, как правило, наносились по коре, которая не всегда из-за ее хрупкости сохранялась на уже использованных замках. В ряде случаев слабые отпечатки надписей видны на поверхности утративших кору предметов.
В числе 40 цилиндров исследованной усадьбы 12 сохранили нанесенные на них надписи, которые в четырех случаях прямо свидетельствуют о принадлежности "мехов" (мешков) "мечникам". В семи случаях они содержат изображение меча, в десяти – несут изображение княжеских геральдических эмблем. В четырех случаях называют имена владельцев мешков, то есть сборщиков доходов или начальников самих сборщиков.
Чрезвычайную важность имеет пересечение показаний надписей на цилиндрах и на найденных здесь же берестяных грамотах. На одном из цилиндров имеется надпись "Нежятинъ мех (10) гр(ивен)" (мешок Нежаты с ценностями на 10 гривен). Нежата хорошо известен как адресат нескольких берестяных грамот рубежа Х1-ХП вв., происходящих с Троицкого раскопа. Особенно показательна находка двух цилиндров с надписью "Хотенъ" (содержимое маркированных ими мешков предназначалось некоему Хотену) и берестяной грамоты № 902, адресованной Хотену и написанной человеком по имени Домагость:
"От Домагости къ Хотеноу. (В) Езьске роздроубили 45 гривьнъ. Да язъ ти тоу сежоу. А (на) Вълъчиноу си посъли моужь инъ".
Домагость послан Хотеном собирать доходы с двух податных территорий, расположенных примерно в 240-280 км к востоку от Новгорода (Езьск – древний городок на Мологе, ныне село Еськи неподалеку от Бежецка: Волчина – река, берущая начало около Вышнего Волочка, текущая на восток и впадающая в Мологу). Домагость сообщает, что в Езьске он разверстал причитающуюся с его жителей сумму в 45 гривен и застрял там в ожидании ее получения. Поэтому на Волчину он просит отправить другого сборщика. Хотену адресованы также берестяные грамоты № 909 и 912; возможно, от него исходит берестяное письмо № 742.
В надписях трех цилиндров указаны местности, где осуществлялся сбор доходов. В двух случаях это район реки Вага, притока Северной Двины. Названный на одном из этих цилиндров пункт Устье Ваги расположен в 780 км к северо-востоку от Новгорода. На одном из цилиндров упомянута местность по речке Тихменге в 520 км к северо-востоку от Новгорода. А надпись еще одного цилиндра сообщает о сборе мехов на реке Пинеге ("В Пинезе 3 тысяче"), притоке Северной Двины, отстоящем от Новгорода более чем на 900 км. Не исключено, что подобным способом государственные доходы собирались исключительно в промысловых районах Новгородской земли.
