Ознакомительная версия.
Овладение Румынией
Русские не дремали. Две усиленные группы армий – 2-й и 3-й Украинские фронты – уже несколько недель концентрировали свои силы, чтобы в указанный им срок перейти в масштабное наступление против группы армий «Южная Украина» (состоявшей из двух германских и двух румынских армий). Конечной целью этой операции было «освобождение от фашистской оккупации Молдавской Советской Социалистической Республики, выведение из войны на стороне гитлеровской Германии ее сателлитов – королевской Румынии и царской Болгарии, выход на Балканы и освобождение народов Балкан от фашистского ярма». То, что не удавалось русскому царизму на протяжении многих столетий, – выход на Балканы, к среднему течению Дуная и дальше за русло этой реки – должна была осуществить Красная армия Сталина. Политические предпосылки для этого были благоприятны: наблюдая удары русских войск, их союзники по антигитлеровской коалиции уже с конца 1943 года отказались от всех планов возможной кампании на Балканском полуострове и тем самым похоронили всякую возможность завладения Дунайского региона западными армиями – эта цель постоянно мерещилась Черчиллю.
Фронт, который летом 1944 года обороняла группа армий «Южная Украина», протянулся в длину более чем на 654 километра. Из этого пространства 267 километров было занято союзническими румынскими войсками. Как стало понятно из дальнейшего, румынские войска отнюдь не представляли собой такую же боевую силу, как германские дивизии, однако германское военное командование ожидало, что они будут упорно держаться, поскольку им предстояло оборонять свою родину. Основная линия обороны группы армий «Северная Украина» проходила от устья Днестра (лиман), шла вверх по его течению на северо-запад через Тигину[5], проходя в 20–30 километрах от Кишинева, а оттуда выгибалась на запад, проходя через Яссы и далее вдоль предгорий Карпат, снова на северо-запад, проходя западнее города Черновцы. Задача группы армий «Юг» состояла в том, чтобы «прикрывать государство Румыния и особенно проходы в долину Дуная и к нефтяным месторождениям Плоешти».
Главнокомандующим этой германо-румынской группировкой численностью около 900 тысяч солдат был пятидесятидвухлетний саксонец, генерал-полковник Ганс Фриснер, который был назначен на эту должность только 25 июля 1944 года. Он прибыл сюда из Зегевольта[6], расположенного восточнее Риги, штаб-квартиры группы армий «Север», командование которой он сменил в связи с решением Гитлера.
Чтобы ознакомиться с положением на фронте, генерал-полковник сразу же отправился в боевые части. Его фронтовые поездки дали ему поводы для размышлений: «После разговоров на фронтовых командных пунктах и разведок боем во время моих посещений частей я очень скоро обрел ясную картину тогдашнего состояния войск… Войска, как я точно установил, повсюду прилежно трудились над созданием и укреплением своих позиций и делали все от них зависящее, чтобы быть в состоянии противостоять ожидавшемуся наступлению врага. Я обрел понимание того, что они вполне могли бы противостоять русскому наступлению, если бы располагали достаточным количеством боевых средств и, прежде всего, имели вдоволь боеприпасов, если бы до сих пор поддерживающие фронт танковые дивизии остались в их распоряжении – и если бы румынские войска были исполнены тем же боевым духом, что и германские. К сожалению, все эти предпосылки отсутствовали…» Да и с политико-моральным состоянием румынских союзников, по мнению Фриснера, дело обстояло неоднозначно: «Уже во время моих первых посещений фронтовых частей до меня доходили все время скрываемые разговоры о сомнительной надежности румынских офицеров. Хотя к тому времени еще не имелось сколько-нибудь достоверных доказательств, все же различные ясные признаки указывали на то, что что-то тут не в порядке».
Немецкий генерал-полковник обладал обостренным чутьем. Красная армия уже в марте 1944 года вышла к границам Румынского королевства и заняла север Молдовы, север Бессарабии, а также часть Буковины. В Бухаресте всем уже было вполне ясно, что война стран оси не может быть выиграна. Юный король Михай I из династии Гогенцоллернов-Зигмарингенов рассматривал теперь войну, в которой он с лета 1941 года со своей 31 дивизией (в 1941 г. Румыния бросила против СССР
16 дивизий и 10 бригад (т. е. примерно 31 дивизию), к ноябрю 1942 г. 26 дивизий; в августе 1944 г. в составе группы армий «Южная Украина» (перед Ясско-Кишиневской операцией Красной армии) было 22 румынских дивизии и 5 бригад. – Ред.) принимал участие на стороне германского вермахта, далеко не с таким воодушевлением, как раньше, но как безвыходную. Он оказался достаточно вменяем, чтобы признать, что громадные потери его войск и непрекращающееся начиная со Сталинграда отступление германских частей Восточного фронта должны в конце концов привести к тому, что русские войска вступят в его королевство. Таким образом, король и некоторые его политики смогли уже в 1943 году реалистично оценить ситуацию и действовать исходя из этого.
Военные действия в Дунайском регионе и в Карпатах с 19.08 по 28.10.1944 г.
Чтобы верно понять драматические события 23 августа 1944 года в Бухаресте, следует знать, что политическое руководство в Румынском королевстве было разделено на две большие группы: с одной стороны, на группу Антонеску, возглавляемую румынским кондукатором[7] Ионом Антонеску и его однофамильцем, заместителем премьер-министра и министром иностранных дел профессором Михаем Антонеску, которая пребывала у власти с 1940 года и управляла в определенной степени диктаторскими методами, и, с другой стороны, на группу Маниу, представлявшую собой гражданскую линию и формировавшуюся из членов крестьянской партии Юлиуса Маниу и либеральной партии Константина Братиану. Хотя во внутриполитическом плане обе группы представляли противоположные интересы, в 1941 году они были едины в том, чтобы вести войну с Советским Союзом на стороне Германии с целью вернуть себе потерянные территории Бессарабии и Буковины (откуда Румыния была изгнана в течение 48 часов советским ультиматумом от 26 июня 1940 года). Когда же стала просматриваться перспектива падения Германии, обе группы стали выступать за то, чтобы вручить судьбу королевства в руки западных союзников. Однако относительно пути для реализации этой цели единства у групп не было.
Ныне уже стало известно, что первый человек, начавший чувствовать необходимость мира, появился отнюдь не в оппозиционной группе Маниу – Братиану, но им стал сам глава правительства маршал Антонеску. В ходе визита в Рим его посредника Михая Антонеску 1 июля 1943 года последний в переговорах с Муссолини зондировал возможность отпадения от Германии Румынии и других союзников Гитлера, чтобы спасти то, что еще можно было спасти. Муссолини должен был от имени всех союзников Германии поднять перед западными союзниками вопрос о сепаратном мире. Эта попытка была сорвана падением фашистского режима в Италии и арестом Муссолини в Риме 25 июля 1943 года.
Прошло еще несколько месяцев, пока румынские политики думали над тем, как найти новый выход из обозначившейся катастрофы. В то время как группа Маниу через своих уполномоченных вышла в Анкаре на контакты с представителями Великобритании и Соединенных Штатов, румынский посланник в Швеции, Фредерик Нано, по договоренности с группой Антонеску провел переговоры в Стокгольме с советским послом Александрой Коллонтай, пытаясь выяснить, на каких условиях Советский Союз был бы готов заключить сепаратный мир с Румынией.
Однако ни переговоры в Анкаре, ни обмен мнениями в Стокгольме не привели к желаемым результатам. 2 апреля 1944 года в переговорах принял участие лично Молотов, ускорив их своим заявлением о советском «невмешательстве во внутренние дела Румынии». В этом заявлении румынам торжественно гарантировалось, что «советское правительство не преследует цель отторгнуть от Румынии какие-либо части ее территории или каким-либо образом изменить существующий в стране общественный строй». В нем также говорилось, что «вступление советских войск в Румынию продиктовано исключительно военной необходимостью и продолжающимся сопротивлением вражеских сил».
Эти слова произвели задуманное действие как в Румынии, так и в странах Запада. Король и его ближайшие соратники считали, что русским можно верить, в то время как Черчилль в одной своей речи перед британской нижней палатой выразил удивление своего правительства советскими гарантиями Румынии. Равным образом Корделл Халл[8], американский Государственный секретарь, занимающийся вопросами внешней политики, воспринял разъяснение Молотова с облегчением и заверил как своих сограждан, так и румын, что «разъяснение Молотова [делает] для румынского народа понятным, что главная задача армии Советской России состоит в том, чтобы разгромить врага на поле битвы. Политические заверения, которые содержит разъяснение, могли бы помочь румынам понять, что их собственные интересы требуют изгнания германских военных сил из их страны».
Ознакомительная версия.
