Окружение не было монолитным, многие враждовали друг с другом. Особенно непримиримой была борьба между Троцким и Сталиным, имевшая далеко идущие трагические последствия для страны и партии. Бухарин старался ладить со всеми, но порой ценой беспринципных уступок. Троцкий (правда, уже в 1928 году) называл Бухарина "Колечкой Балаболкиным". Зиновьев, с трудом поддерживая внешне лояльные отношения, считал Троцкого, не без оснований, фразером, человеком, который в теории лишь повторяет "зады" Парвуса. В 1925 году Зиновьев в своей книге "Ленинизм" без обиняков заявил, что Троцкий "не знал (и не знает) пути к победе ни русской, ни международной революции". И лишь Зиновьев и Каменев представляли собой политический тандем, не доставлявший (за исключением одного эпизода в октябре 1917 года) Ленину никаких хлопот.
Окружение Ленина без колебаний шло за ним (случаи шатаний и самоволия были редки), поддерживало вождя, боролось за степень своего влияния на вершине пирамиды власти. Обращение к ликам тех, кто был рядом с вождем русской революции, позволяет увидеть в них и некоторые ленинские черты, которые трудно рассмотреть, глядя только на него.
Люди из окружения — это не только фигуры исторического масштаба, это и человеческие рефлекторы ленинского портрета.
"Самый способный человек… в ЦК"
…Именно так: "самый способный человек в настоящем ЦК" охарактеризовал Троцкого Ленин 24 декабря 1922 года. Назвав Троцкого (как и Сталина) "выдающимся вождем современного ЦК", Ленин как бы увенчал своей оценкой длинную, противоречивую, сложную, неоднозначную историю своих отношений с Троцким. Незадолго до своего угасания Ленин счел возможным отметить в своем письме высоту интеллекта второго человека в русской революции, не удержавшись, однако, и от упоминаний слабостей этого революционера: самоуверенности и увлечения "административной стороной дела". Этой "комплексной" оценке Троцкого Лениным предшествовали долгие годы сотрудничества, ожесточенного, часто неприличного противоборства, внимательного изучения друг друга и вновь сотрудничества.
Отношения Троцкого с Лениным прошли несколько стадий. Можно даже сказать, что на пороге века Ленин был именно тем, кто оказал в трудную минуту поддержку молодому революционеру.
В октябре 1902 года Троцкий ранним утром постучит в квартиру Владимира Ульянова в Лондоне. Адрес ему дал Павел Аксельрод в Цюрихе, куда Троцкий попал после побега из сибирской ссылки. Здесь Троцкий впервые увидел Ленина и Крупскую. Застав в постели будущего вождя будущей русской революции, Троцкий первым делом попросил денег: внизу стоял кеб, с ним нужно было расплатиться…
Ленин ввел Троцкого в круг известных в России и Европе социал-демократов: Плеханова, Потресова, Дана, Засулич, Мартова, приблизил к газете "Искра". Ленин, присматриваясь к двадцатитрехлетнему Бронштейну, взял на первых порах опекунство над ним. Троцкий непрерывно и много говорил, чувствовал себя героем (революционер, вырвавшийся из царской ссылки!), жадно впитывая в себя революционные ферменты, которыми была богата жизнь российских эмигрантов. Ленин хотел сделать Троцкого одним из своих молодых помощников, оставаясь по отношению к нему патроном. Но очень скоро почувствовал строптивость, своенравность и сильно развитое самолюбие молодого революционера. На съезде, расколовшем РСДРП на большевиков и меньшевиков, пути Ленина и Троцкого надолго разошлись. Троцкому Мартов, Аксельрод, Дан, Засулич казались неизмеримо более привлекательными людьми, чем Ленин, смахивавший на молодого старика.
А после первой русской революции это были уже два непримиримых политических и идейных противника. Ленин бичевал Троцкого за попытки занять центристское положение, в душе, возможно, завидуя его блестящему афористичному перу, несопоставимому с тяжелыми каменоломнями слога Ульянова… Ленин не скупился на брань в адрес Троцкого, приклеив тому обидный ярлык "иудушки". В одном из своих писем к Инессе Арманд Ленин напишет: "Вот так Троцкий! Всегда равен себе виляет, жульничает, позирует как левый, помогает правым, пока можно…"
Троцкий не оставался в долгу. После революции 1905 года и до октябрьского переворота Троцкий нередко своими статьями то сдергивал с Ленина мантию теоретика, то превращал жезл вождя в обычную дубину. Казалось, они враги навсегда. В марте 1913 года в своем письме Николаю Семеновичу Чхеидзе Троцкий писал: "…Дрянная склока, которую систематически разжигает сих дел мастер Ленин, этот профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении… Все здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несет в себе ядовитое начало собственного разложения…"
Ленин, вплоть до февраля 1917 года, продолжал считать Троцкого прозападным социал-демократом, а это в глазах лидера большевиков было страшным грехом. Еще в июле 1916 года Ленин "величает" Троцкого лицемером, "каутскианцем", "эклектиком". Эпитеты Ленину понравились, и он еще в ряде своих статей именует Троцкого "каутскианцем", ведь для вождя большевиков Карл Каутский — само олицетворение оппортунизма, предательства, выражающегося в приверженности центризму. А это, по мысли Ленина, и есть предательство интересов рабочего класса. В открытом письме Борису Суварину Ленин касается позиции Троцкого, заявляя, что "в чем я его упрекал — это в том, что он слишком часто представлял в России политику "центра". Чем ближе революция, тем Ленин "мягче" к Троцкому, хотя при случае корит его в приверженности "софизмам" и другим антимарксистским "штучкам".
Приехав в Россию, Ленин прекращает критику Троцкого, называя его уже "заведомым интернационалистом, противником войны". Ленин чувствовал, что революция сближает его с Троцким помимо их воли. Правда, не с руганью, но с укоризной Ленин выговорил революционеру, который еще не добрался в Россию: "Чхеидзе есть худшее прикрытие оборончества. Троцкий, издавая газету в Париже, недоговорил, за он или против Чхеидзе. Мы всегда говорили против Чхеидзе, так как он является тонким прикрытием шовинизма. Троцкий до конца недоговорил…" Но в целом позиция Троцкого после февраля 1917 года для Ленина уже столь ясна, что он явно сменил гнев на милость. Выступая на митинге солдат броневого дивизиона в Михайловском манеже в апреле 1917 года, вождь с большим сочувствием говорил, что англичане держат в тюрьме "нашего товарища Троцкого, бывшего председателя Совета рабочих депутатов в 1905 году…".
Окончательно Ленин нашел в своем сердце достойное место для Троцкого, когда центристская организация так называемых "межрайонцев" была принята на VI съезде РСДРП в ряды большевиков. Ленин получил сразу заметное подкрепление не только четырех тысяч социалистов, придерживавшихся центристских взглядов, но и мощное личностное: В.Володарский, А.А.Иоффе, А.В.Луначарский, Д.З.Мануильский, М.С.Урицкий, К.К.Юренев. В числе "межрайонцев" был и Л.Д.Троцкий.
Однако сближение Ленина и Троцкого произошло не на личностной основе. Оба революционера сошлись на необходимости радикальных решений для России. Хотя в этом сближении у Троцкого нет-нет и проявлялись колебания. Но это были частности. Оба вождя русской революции являлись якобинцами, превозносившими превыше всего восстание, диктатуру, если нужно — террор.
Троцкий, еще недавно именуемый Лениным "каутскианцем", так отвечал Карлу Каутскому летом 1920 года: "…Революция требует от революционного класса, чтобы он добился своей цели всеми средствами, какие имеются в его распоряжении: если нужно — вооруженным восстанием, если требуется — терроризмом… Террор может быть очень действенен против реакционного класса, который не хочет сойти со сцены. Устрашение есть могущественное средство политики и международной и внутренней. Война, как и революция, основана на устрашении. Победоносная война истребляет, по общему правилу, лишь незначительную часть побежденной армии, устрашая остальных, сламывая их волю".
Троцкий все это писал в 1920 году. Революционер знал, что Ленин сразу же после революции, особенно в 1918 году, преподал большевикам уроки, как нужно организовывать террор с устрашениями. В приведенном фрагменте из сочинений Троцкого "Терроризм и коммунизм" явственно слышны ленинские ноты, сделавшие возможным их быстрое и тесное сближение после революции 1917 года.
Ленин и Троцкий были людьми, быстро сблизившимися на основе принятия ими общей революционной методологии, якобинства, допустимости крайних радикальных мер в деле социального переустройства. Ленину импонировало, что в лице Троцкого он нашел выдающегося организатора, способного в любой области, сфере деятельности, куда бы он ни направлялся, добиваться перелома. При склонности Ленина быть только и исключительно в партийном "штабе", в центре, он нашел человека, который компенсировал его собственные слабости: неумение и нежелание личным присутствием на фронте, в другом критическом месте добиваться решительного перелома. Троцкий дополнял Ленина с организационно-практической стороны.
