Число погибших сюннуских конников, возможно, несколько преувеличено, но ясно, что сюнну к этому времени уже располагали огромной армией и выступали во главе целого ряда племен, которые позднее войдут в состав сюннуской державы. У них имелся единый шаньюй – хотя не исключено, что он был лишь военным вождем, а в мирное время его власть ограничивалась собственным племенем. Так или иначе, сюнну уже приблизились к созданию своего государства.
В конце III века до н. э. власть над сюнну принадлежала шаньюю по имени Тоумань. Император Цинь Ши-хуанди, объединивший под своей властью разрозненные царства, на которые пятью веками ранее распалось Срединное государство, оттеснил Тоуманя на север, отвоевал земли Ордоса в большой излучине Хуанхэ, воздвиг Великую стену и построил вдоль границы сорок четыре новых города. Но расходы по борьбе с кочевниками и по укреплению границ истощили силы Поднебесной – после смерти императора в стране вспыхнуло восстание, наследники Ши-хуанди были уничтожены, и престол захватил повстанческий вождь Лю Бан, вошедший в историю как Гао-ди (или Гао-цзу), – основатель династии Хань.
Пока китайцы занимались династическими преобразованиями, у их северных соседей тоже шла борьба за трон. Тоумань намеревался передать власть младшему сыну, рожденному любимой женой. Но старший сын, по имени Маодунь (Модэ или Моду), убил отца и объявил себя шаньюем11. Это случилось в 209 году до н. э.12
Придя к власти, Маодунь в течение нескольких лет подчинил соседние «варварские» племена, полностью вернул сюннуские земли, отобранные императором Цинь Ши-хуанди, и установил границу с Китаем по прежней укрепленной линии в Ордосе, к югу от Хуанхэ. С тех пор, как пишет Сыма Цянь, «вся сюннуская знать и высшие сановники покорились Маодуню, посчитав его мудрым правителем». Объединив под своей властью степняков, Маодунь в 201 году до н. э. вновь обрушил всю мощь своих войск на Китай13.
Надо сказать, что полный разгром Поднебесной не входил в намерения Маодуня. Граница между миром кочевников и миром оседлых китайских земледельцев, которая была зафиксирована Великой стеной, довольно точно совпадала с границей природных зон: к северу лежали земли, пригодные для кочевого скотоводства, к югу было выгоднее заниматься земледелием. Кочевникам нечего было делать на исконных территориях Срединного государства. Уничтожать своего южного соседа им тоже не имело смысла: начиная с правления Маодуня и на многие века вперед Китай стал для них «дойной коровой» – сюнну грабили его пограничные земли, обеспечивая себя продуктами земледелия и ремесел. Для того чтобы хоть как‐то обуздать кочевников, китайцы заключали с ними бесчисленные договора о мире, в рамках которых посылали в степь подарки, скорее напоминавшие дань.
Забегая вперед, отметим, что примерно такую же политику по отношению к своему великому оседлому соседу – Восточной Римской империи – позднее проводил вождь гуннов Аттила. Вообще нельзя не заметить определенного сходства между создателями сюннуской и гуннской держав. Оба они пришли к абсолютной власти, убив один – отца, другой – брата. Оба в кратчайшие сроки подчинили себе множество близких по образу жизни кочевых народов. Оба создали огромные, но сравнительно рыхлые державы, не имевшие четких границ, кроме одной – границы с богатым земледельческим государством, совпадавшей с границей между природными зонами. Державы эти существовали в значительной мере за счет набегов на земли богатых соседей и за счет дани, которую эти соседи вынуждены были платить.
Устав от постоянных вторжений сюнну, император Гао-ди отправил к Маодуню послов, чтобы заключить «договор о мире, основанный на родстве», и предложил в жены шаньюю свою дочь. Правда, ближе к делу принцессу пожалели и вместо нее к Маодуню отправили другую девушку, выдав за дочь императора14. Вероятно, шаньюй догадался о подмене, – по крайней мере, наследником его стал сын от другой женщины. Но скорее всего, подлинность принцессы не особенно волновала Маодуня. Гораздо больше его интересовало, чтобы в степь вовремя поступали регулярные подарки, которые ему причитались согласно тому же договору.
Тем временем держава сюнну продолжала расти и крепнуть. В 176 году до н. э. Маодунь прислал императору Вэнь-ди письмо, в котором в числе прочего сообщалось: «Благодаря милостям Неба и тому, что командиры и солдаты были на высоте, а лошади в силе, [мы] смогли уничтожить юэчжи, которые были перебиты или сдались. Были усмирены также племена лоуфань, усунь, хуцзе и двадцать шесть соседних с ними владений, и все они подчинились сюнну. Так все народы, натягивающие луки со стрелами, оказались объединенными в одну семью»15.
В 174 году до н. э. Маодунь скончался16, и на престол гигантской молодой державы взошел его сын, принявший титул Лаошан-шаньюй («Почтенный шаньюй»), – он продолжил завоевательную политику отца.
К концу правления Маодуня и в период правления Лаошан-шаньюя держава сюнну достигла пика могущества. Она занимала огромную территорию, сердцем которой (хотя и не географическим центром) были горы Иньшань к северу от Ордоса и сам Ордос в излучине Хуанхэ – исконные сюннуские земли с прекрасными пастбищами. На востоке сюннуская империя включала в себя почти всю Маньчжурию и граничила с государством Чаосянь (на севере Корейского полуострова). На севере в состав державы входили Монголия, Южное Прибайкалье, Верхний и Средний Енисей17. На западе в зависимость от сюнну попали их соседи-кочевники юэчжи, жившие к западу от Ордоса, в так называемом Ганьсуском проходе, который протянулся от юго-западного «угла» большой излучины Хуанхэ к оазисам – «царствам Западного края» в Восточном Туркестане. Лаошан окончательно разгромил и изгнал юэчжи, убив их правителя и сделав из его черепа чашу для питья18, – с тех пор Ганьсуский проход полностью принадлежал сюнну. Сами же «царства Западного края» были завоеваны еще Маодунем.
В течение примерно пятидесяти лет после завоеваний Маодуня и Лаошана границы сюннуской державы оставались практически неизменными. Неизменными в своей основе оставались и взаимоотношения сюнну с Китаем. Как только на престол восходили очередной шаньюй или император, заключался очередной договор о мире, который предусматривал отсылку в степь очередной невесты императорского рода и выплату регулярной дани. Но купленный китайцами мир обычно длился не более трех-четырех, максимум десяти лет.
В 140 году до н. э. на трон Поднебесной взошел император У-ди, который вознамерился радикально решить сюннускую проблему силой оружия. Тридцать два года – большую часть своего правления – он истратил на то, чтобы отогнать кочевников от границ Срединного государства. Территориальные потери сюнну в войнах с императором У-ди были огромны: они утратили Ордос, горы Иньшань и Ганьсуский проход. Но это не изменило ситуации принципиально.
Сюнну оплакали утраченные территории, после чего стали пасти свои стада на оставшихся в их распоряжении землях. Они продолжали набеги на Китай, и, хотя укрепления, сквозь которые им приходилось прорываться, сдвинулись на север и на запад, громить их было не труднее, чем прежде. Что же касается Китая, то ему пришлось не только строить новые пограничные укрепления на новых границах, но и содержать огромное количество военнопленных. Дело в том, что китайцы традиционно не делали большой разницы между пленными и перебежчиками, они считали своим долгом поощрять и тех и других богатыми подарками и обеспечивать им приличное содержание. Возможно, это было неплохим тактическим решением в войнах с малочисленными племенами, но держава сюнну была очень многочисленна. Положение, в котором оказался злополучный У-ди, напоминает старый анекдот о том, как Китай победит Советский Союз: в первый день сдастся в плен первый миллион китайцев, во второй день – второй миллион… А через несколько дней, не выдержав этой обузы, сдастся Советский Союз… Именно такая ситуация и сложилась в войне У-ди против сюнну, только пострадавшей стороной были сами китайцы.
Война полностью истощила финансы империи, и У-ди вынужден был признать ошибочность своей политики. В так называемом «Луньтайском указе» император «раскаивался в проведении дальних походов» и сообщал, что затеял их «по неразумению»19.
Хотя Китай не слишком выиграл от многолетней войны с кочевниками, держава сюнну за эти три с лишним десятилетия тоже ослабла. В первой половине I века до н. э. здесь несколько раз случался голод. Племена, еще недавно бывшие покорными вассалами сюнну, стали совершать набеги на их земли. После смерти очередного шаньюя в 60 году до н. э. в государстве вспыхнула смута – власть и титул захватил узурпатор. Законный наследник бежал к своему тестю, который управлял небольшим подвластным сюнну народом; здесь он тоже получил титул шаньюя сюнну. В последовавшей затем гражданской войне шаньюи стали возникать, как грибы после дождя.
