Ознакомительная версия.
Мы привыкли жить в более или менее удобно устроенном нами и нашими отцами мире. И даже не замечаем, что создали полностью искусственную среду: живем в домах, носим одежду, пользуемся многочисленными орудиями. И все это искусственно создано для того, чтобы отгородиться от мира естественного. Так поступает только человек; будь он животным, приспосабливался бы к окружающей среде, а он, наоборот, приспосабливает мир под себя. Почему мы, единственные, создаем искусственный мир обитания? Никому еще не удавалось объяснить этот удивительный факт, пользуясь одними научными данными или философско–научными рассуждениями. Всех нас учили в школе, что труд сделал из обезьяны человека, но мы не задумывались при этом: что такое труд? А труд — это то, что создает искусственную среду, то, что преобразует мир. Не труд сделал из обезьяны человека, а нечто в человеке заставило его трудиться. Самый важный и интересный вопрос: что заставило человека трудиться и преобразовывать мир?
Примитивнейший первый инструмент, каменное орудие австралопитека (по современным палеоантропологическим датировкам, сделанное чуть ли не два с половиной миллиона лет назад), оказывается намного ближе к сложнейшим компьютерным системам, чем к животному миру. Потому что каменное орудие есть средство преобразования среды, только для того оно и сделано; потом стали использовать огонь, потом — сооружать жилища, и пошло развитие орудий труда до нынешнего дня. Если любое животное все больше и больше приспосабливается к среде, то мы все меньше к ней приспособлены. Оставьте человека, лишенного своей удобной цивилизационной оболочки, обнаженного, где‑нибудь посреди уральской тайги — долго он там не продержится. А животное выживет и еще спасибо скажет, что его отпустили.
Так что же побудило человека пойти совершенно иным путем? Это первая религиозная загадка. Возникает ощущение, что человек воспринял этот мир не как свой родной, а как чужой, от которого он должен себя отделить, отдалить. Это легко понять, если мы вспомним, что он попал в земной мир в результате какой‑то великой катастрофы. Христианская традиция именует ее грехопадением. Человек был изгнан в мир, и проклята была земля за человека. Оказавшись в проклятом мире, еще ничего не умея и не имея навыка здешней жизни, хождения в тяжелых кожаных ризах, с самой первой минуты он преобразует этот мир, меняет его. И чем дальше, тем больше.
В сущности, перед человечеством стоят две задачи: приспособление мира к человеку и возвращение души к Богу. Они не противоположны: как существо естественное человек должен жить в мире, но как существо духовное, он должен разрешить проблему отторгнутости, отчужденности от Своего Творца, воссоединить себя с Богом. И мы видим, что с глубочайшей древности человек движется по этим двум путям. Примем как истину, как факт, что библейская идея грехопадения человека истинна, — сам я в это глубоко верю, но никому своих взглядов не навязываю. Какие выводы мы получим из этой посылки в чисто научном плане? Ниспадший, изгнанный на землю человек, безусловно, сохраняет память о рае, сохраняет духовное ведение Бога, пусть и искаженное грехом, и в этом смысле он остается еще умственно, духовно, сердечно совершенным существом. А вот его способность организовывать жизнь в новом для него пространстве равна нулю. Со временем он все больше овладевает внешним миром, при этом сохраняя запас духовного знания, приобретенный до изгнания из рая, до грехопадения. Таким образом, можно сказать, что человек существует как бы в двух планах: как физическое существо, обращенное к внешнему миру, он развивается; как существо духовное, обращенное внутрь себя, пребывает неизменным.
А теперь посмотрим, соответствует ли наш вывод реальному опыту, фактам.
Знаете, когда я еще учился в школе и вовсе не был верующим, то очень часто задавался таким вопросом. С одной стороны, вроде бы цивилизация развивается: в девятнадцатом веке люди не катались на автомобилях, в пятнадцатом — не знали огнестрельного оружия, а мы теперь все это знаем. Но с другой стороны, я вижу, что литературные памятники Древней Греции, например поэмы Гомера, в художественном плане совершенны и ничего прекраснее современные люди не сочинили, лучшие поэты двадцатого века учатся у античных авторов, а не превосходят их. Точно так же и с философами: Платон остается вершиной философского знания. Конечно, можно идти иным путем, заявлять новые философские идеи, но Платон — это совершенный уровень работы мысли, и выше человек не поднялся ни с Гегелем, ни с Кантом, ни тем более с Карлом Марксом. Или возьмите греческие статуи — совершенная скульптура. Или архитектуру — она до сих пор не вышла из свода художественных законов, в которых существовала и во времена греков, а до них — когда строились храмы Египта. То есть совершенствование, приспособление среды к нуждам человека — постоянно развивающийся процесс, а вот совершенное художественное творчество существовало, наверное, очень давно. В конце девятнадцатого века открыли живопись верхнего палеолита — и она тоже оказалась совершенной! Там в основном представлены изображения животных; так вот, оказалось, что по своим художественным качествам они превосходят творчество современных художников–анималистов.
Итак, факты подтверждают существование человека в двух планах. Как духовное существо он совершенен, хотя и может, естественно, деградировать, падать, опускаться; но в своих высочайших подъемах он не развивается, поэтому Гомер, Шекспир, Пушкин, Пастернак — это один уровень, никакого прогресса здесь нет. А вот в плане внешнем человек развивается, все лучше и лучше осваивая среду своего обитания. Но будет большой ошибкой считать внешнее развитие, приспосабливание среды под человека всем его бытованием и всей сущностью. Тогда мы ничего не поймем, ошибочно полагая, что наш духовный мир несравненно богаче мира древнего египтянина, грека, да и первых христиан. Это явно не так.
Религия относится к области духовной культуры. Если наше предположение верно, следует далее предположить, что основные религиозные формы, найденные человеком (пусть внешне они и выражены примитивно, так как еще не умели строить храмы и писать книги), внутренне будут очень глубоки. Давайте посмотрим, какие же формы первыми встречают нас в мире религии. Об этом можно говорить очень много. Но наше время ограниченно, и я расскажу буквально о нескольких фактах, как бы с передовой линии современной науки в области изучения религии древнего человека.
Думаю, одно то, что человек стал осваивать окружающий мир, уже религиозный факт: не потому человек стал homo sapiens и мудрым, что взял орудие, а взял орудие, потому что был мудрый. Это легко понять: ведь орудие надо сделать, а потом научить своего сына. Для этого нужен план, идея. Значит, человек сперва породил идею, а потом ее реализовал — иначе не бывает. Попробуйте что‑нибудь смастерить без плана — будете бессмысленно стучать и у вас, поверьте, даже каменного рубила не получится, не говоря о более совершенных орудиях. Сначала появляется технический замысел, потом реализация. Поэтому сначала должен быть интеллект, потом уже орудие. Итак, не труд сделал из обезьяны человека, а интеллект создал мир орудий. Человек сначала был существом мыслящим, а потом стал производителем орудий. Это первая позиция.
Мы почти ничего не можем сказать о духовной жизни самого древнего, доисторического человека, наши данные слишком скудны. Пожалуй, первое открытие, которое позволяет нам строить какие‑то гипотезы о его далеко не элементарной религиозной жизни, это находка синантропа (буквально с греческого — «китайского человека»), жившего примерно пятьсот тысяч лет назад и найденного в 1928–1929 годах неподалеку от Пекина китайским ученым Пэй Вэньчжуном. То существо, которое называют сейчас синантропом, тогда называли питекантропом, обезьяночеловеком; в то время ученые искали так называемое потерянное звено — в духе эволюционной теории конца XVIII века о происхождении человека от обезьяны. Время от времени, найдя ископаемого антропоида, ученые объявляли: «Вот переходная форма: в ней поровну обезьяньих и человеческих признаков». Проходило немного времени, и они признавали: «Бесспорно, это не современный человек: у него иной физический облик, анатомическое строение, другой объем мозга, но все‑таки это не обезьяна, а человек». Другой, но человек. Таким другим человеком был синантроп. Объем мозга у него меньше, чем у современных людей, где‑то 850~900 кубических сантиметров (против 1600). Он был мал ростом — приблизительно полтора метра; но сказать о нем еще что‑то определенное трудно: все эти портреты ужасных мохнатых человечков, которые встречаются в школьных учебниках, бесконечно далеки от действительности. Мы просто не знаем, какими были эти люди: ни кожа, ни шерсть не сохранились. Вот что касается объема мозга, роста, несколько сутулого положения тела — да, об этом можно судить. Был надбровный валик, был затылочный гребень. Но как сказал крупнейший специалист в области доисторических религий швейцарско–немецкий ученый Карл Нарр, никто еще не подсчитал, какой нужен объем мозга, чтобы знать Бога и любить Его. Это очень глубокие слова.
Ознакомительная версия.
