Невольно напрашивается вопрос: насколько объективны при сложившихся обстоятельствах выводы, подтверждающие наличие психического заболевания? Напомним, что Людвиг, вплоть до своего ареста и официального признания его недееспособным, не проходил медицинского освидетельствования. Ни один уважающий себя врач никогда не поставит диагноз больному, опираясь лишь на свидетельства третьих лиц, не проведя детального обследования самого больного. Заочный диагноз недопустим ни при каких обстоятельствах. В случае баварского короля мы же имеем именно такой пример. «Как же вы поставили мне диагноз? Вы ведь даже не беседовали со мной?» — спросил Людвиг во время своего ареста. На что получил очень характерный ответ: «Ваше величество, в этом нет необходимости. Мы обладаем информацией, которая нам дает достаточно доказательств». Да, в наше время — прямой повод обратиться в суд. Тем более что в достоверности этой информации есть серьезный повод усомниться. Со временем мы познакомим читателей с обстоятельствами «Дела Людвига II», а выводы предоставим делать им самим…
Но вернемся к трем выше упомянутым «людвиговедческим» книгам, изданным еще в самом начале XX века. Всё (!), что написано на русском языке впоследствии, опирается лишь на эти три источника (вернее два: книга Лаврентьевой практически неизвестна), особенно на «Психиатрические эскизы». Отсюда кочующие из статьи в статью и из книги в книгу «факты», подтверждающие безумие короля, описанные у П.И. Ковалевского, и часто цитируемые дословно без ссылок на его книгу. Приходится признать, что русскоязычное «людвиговедение» крайне бедно, а временами и просто «нечистоплотно»: бесконечные «перепевы» одного и того же фактически можно смело назвать очевидным плагиатом.
Лишь в 2002 году в Санкт-Петербурге в издательстве «Новая Академия» был опубликован очень ярко и эмоционально написанный труд известного петербургского художника Т. Новикова[4] «Белый лебедь. Король Людвиг II», написанный им в соавторстве с художником-единомышленником А. Медведевым и весьма своеобразно трактующий тему. Это первая попытка реабилитации баварского короля в России. Причем «адвокаты» не профессиональные историки, а художники — натуры творческие, глубоко прочувствовавшие и понявшие такую же творческую душу «коронованного художника».
Мы же действительно вынуждены признать, что достоверных сведений о жизни и особенно смерти короля Людвига явно недостаточно. Этому способствовало еще и то обстоятельство, что сразу после трагической кончины материалы «Дела Людвига II» были тщательно засекречены. Кстати, личный архив Виттельсбахов закрыт для исследователей до сих пор. «Только лица из мира официального, так или иначе близкие ко двору или к самому Людвигу, могли дать публике интересные материалы из жизни несчастного короля. Но лица эти не позволили себе полной откровенности и неизбежно лавировали между необходимостью считаться, с одной стороны, с саном Людвига, а с другой — с косвенными виновниками его смерти, новым баварским правительством. Архивы, хранящие дневники Людвига, разные бумаги и приказы его, закрыты для посторонних, а письма к Вагнеру были правительством баварским после смерти последнего под вежливым предлогом отобраны у родственников, и лишь небольшая часть их попала в печать»{5}.
Таким образом, Людвиг II Баварский не только самая загадочная, но, пожалуй, и самая трагическая фигура XIX века. В противовес его кумиру Людовику XIV, которого называли «Король-Солнце», Людвиг II стал, с легкой руки Гийома Аполлинера, «Королем-Луной». И это закономерно: Людовик XIV — расцвет абсолютизма, Людвиг II — даже не закат, не «сумерки[5] богов», а уже ночь. Людовик XIV стал тем недостижимым идеалом, к которому Людвиг II стремился всю жизнь. И чем с большей настойчивостью и страстью старался приблизиться к нему, тем больше отдалялся…
И вместе с этим во многих исторических трудах Людвига прямо называют «безумным королем», не стараясь даже вникнуть в причины его душевного недуга. Однако, исследуя следствие, необходимо начинать именно с причин. Интересно отметить, что еще одна весьма своеобразная реабилитация Людвига II была предпринята в 1972 году, опять же не историком, а деятелем искусств — великим итальянским режиссером Лукино Висконти. Его фильм «Людвиг» — это попытка если не оправдать короля, то по крайней мере показать степень трагичности его личности, заставить силой искусства сопереживать ему, а не просто огульно осуждать поступки человека, якобы ввергнутого в бездну безумия. О герое своего фильма Висконти писал: «Людвиг — это величайшее поражение. Я люблю рассказывать истории поражений, описывать одинокие души, судьбы, разрушенные реальностью»{6}. «Судьба, разрушенная реальностью» — это, пожалуй, самый точный диагноз, который можно поставить несчастному монарху.
Рудольф IIНо пример Людвига в истории не единичен. Можно сказать, что во многом он повторил судьбу «безумного монарха» XVI столетия, императора Священной Римской империи германской нации Рудольфа II Габсбурга. Любители мистики могут даже усмотреть некий знак свыше в том, что даже их отцов звали одинаково: Максимилиан II.[6]
Существуют историко-медицинские работы, детально разбирающие симптомы заболеваний и Рудольфа, и Людвига. Мы же постараемся лишь кратко нарисовать небольшой психоаналитический портрет двух властителей, которые, будучи разделенными почти тремя столетиями, тем не менее оказались столь похожими и судьбами, и своим внутренним миром.
Трагедия таких личностей, как Рудольф II и Людвиг II Баварский, в первую очередь в том, что они оказались, как говорится, не в том месте и не в то время. Всепоглощающей страстью Рудольфа была наука во всех ее проявлениях, в том числе и в том, что принято называть оккультизмом. Единственным же, что по-настоящему интересовало Людвига II являлось смыслом его жизни, было искусство.
Причем у Людвига II это увлечение, можно сказать, было обусловлено генетически. Он являлся представителем древнего рода Виттельсбахов, которые одними из первых в Европе стали покровительствовать при своем дворе наукам и искусствам. Так, уже в 1422 году Иоганн фон Виттельсбах[7]пригласил к своему двору знаменитого художника Яна ван Эйка[8], заложив тем самым «первый камень» в последующее «здание виттельсбахского Парнаса». Не была чужда Виттельсбахам и архитектура. В Тридцатилетнюю войну, когда Густав Шведский в 1632 году занял Мюнхен, «он поражен был величием, изяществом и художеством отделки дворца бежавшего курфюрста.
— Какой архитектор строил этот дворец? — спросил Густав.
— Сам курфюрст, — был ему ответ.
— Я бы хотел его видеть, чтобы пригласить в Стокгольм»{7}.
И впоследствии многие Виттельсбахи были просвещенными любителями прекрасного, уделяя изящным искусствам чуть ли не больше времени и внимания, чем государственным делам.
Людвиг I, дед Людвига II, с юных лет сочинял стихи, писал картины, коллекционировал произведения искусства, интересовался архитектурой. Он считал своей задачей сделать из Мюнхена культурную столицу Германии. Кстати, во времена Рудольфа Прага также заслужила славу «столицы наук и искусств».
ФельдхеррнхаллеВо многом именно Людвигу I Мюнхен обязан своим величием и красотой. Король закончил строительство великолепной резиденции, «долгострой» которой тянулся с XVI века. Построил проспект Людвигштрассе (Ludwigstrasse), протянувшийся от Зала полководцев (Фельдхеррнхалле)[9], получившего свое название от установленных при входе в 1841—1844 годах по заказу короля памятников баварским полководцам Иоганну Церкласу фон Тилли[10] и Карлу Филиппу Вреде[11], до Триумфальной арки или Ворот Победы, созданных по образцу арки императора Константина в Риме. Ворота венчает аллегорическая бронзовая фигура Баварии, правящей четверкой львов.
При Людвиге I были также построены знаменитые Старая Пинакотека — картинная галерея с богатейшей коллекцией европейской живописи XIV —XVIII веков — и Новая Пинакотека, экспонирующая произведения художников XIX века (позднее и XX века), а также Глиптотека, в которой представлено одно из лучших в Европе собрание античных скульптур.
Став королем, сын Людвига I Максимилиан II, отец Людвига II, в свою очередь окружил себя художниками, поэтами, архитекторами и учеными. По примеру своего отца он построил новый проспект Максимилианштрассе (Maximilianstrasse), основал несколько научных обществ. В 1832—1837 годах на руинах крепости XII века Шванштайн [Schwanstein (от нем. schwan — лебедь и stein — камень), Лебединый Камень, что натолкнуло впоследствии Людвига II на название своего замка: Нойшванштайн (Neuschwanstein), Новый Лебединый Камень] Максимилиан построил замок Хохэншвангау (Hohenschwangau — Высокий Лебединый Край), о котором ниже мы будем говорить подробно.
