«Когда мы рассматривали соглашение об образовании СНГ, встал вопрос о ядерном оружии и о Крыме . Ельцин начал рассуждать...
Ну, вот Крым, 1954 год . Хрущев подарил Украине . Может, говорит, надо восстановить как бы справедливость и порядок.
— И вернуть Крым России!
— Ну да. Я ответил, что никакого подарка не было. Наоборот, Украина взяла на себя огромную обузу. Хрущев тогда сказал, что нужно передать Крым Украине не потому, что он передается куда-то навечно.
— То есть временно вам передавалось, ага?
— Там не было слова “временно”... А потому, чтобы Украина помогла восстановить хозяйство Крыма, сделав из него базу отдыха.
А Ельцину я сказал: давайте мы вопрос о передаче Крыма сейчас рассматривать не будем.
— И Крым не отдали.
— Мы просто договорились, что вот создадим СНГ, начнем жить, и тогда будем рассматривать границы, все по закону, в соответствии с международными нормами. Ельцин согласился.»[3]
Главная вина Ельцина и двух других «руководителей», приговоривших нашу сверхдержаву, состоит не в том, что они «забыли» вернуть Крым России, а в том, что они Россию разделили. Ведь СССР — это, по сути, большая Россия.
Но вернемся к личностям президентов Украины. Это нужно, чтобы понять ход дальнейших событий. Кравчука у руля сменил Леонид Кучма. Инженер, конструктор, он даже стал лауреатом Ленинской премии за разработку ракет СС-18 и СС-20, которые Запад считал основной угрозой своей ядерной безопасности. Но потом он пошел в депутаты, был премьером при Кравчуке. В 1994 году занял пост президента Украины. Ответ на вопрос, на кого мог ориентироваться в 1994 году глава Украины, дать несложно, если вспомнить, что в 1993 году случилось в России. Москва просто перестала быть центром силы, а ельцинские министерства были облеплены американскими советниками всех мастей, как улей пчелами. Был расцвет однополярного мира — США находились в зените своего могущества. Украина же являлась и является принципиально важной точкой западной политики. Отрыв Украины от России дает массу стратегических преимуществ:
♦ препятствует воссозданию сильного евразийского союза — без Украины это невозможно;
♦ позволяет запустить план по перепрограммированию населения Украины, чтобы создать из украинцев-русских новую нацию и противопоставить ее русским и России.
Поэтому второй президент Украины был под плотным американским контролем. Дальнейшие события 2004 года напрямую связаны с его личностью. Суть первого «оранжевого» майдана была не очень сложна. Американские «партнеры» и советники предложили Кучме «верную комбинацию», при которой он мог остаться главой страны на очередной срок. Нужно выдвинуть на сцену двух политиков, получивших симпатии части электората, но никак не всего народа. Потом столкнуть их между собой, создав кризисную ситуацию. Сам же Кучма должен был выступить в роли мудрого арбитра, который разрулит проблемы. И все — благодарность народа ему обеспечена, вместе с новой порцией властных полномочий. Будучи конструктором ракет высокой квалификации, о чем свидетельствует вручение Ленинской премии, политиком Леонид Данилович был посредственным и потому слепо доверился спецам из Штатов. А у них были свои планы на дальнейшее развитие событий. Наступало время сеять хаос, «оранжевый» сценарий начинал обкатку в Сербии и Грузии. Украина должна была стать «вязанкой хвороста» для разжигания «оранжевого» пожара в России.[4]
Тут нам самое время ненадолго отвлечься от украинских событий и поговорить о тех технологиях государственного переворота, что вошли в историю под названием «оранжевая революция». По-украински — «помаранчева». Сначала о сути. Для осуществления всякого переворота нужны предатели. Без них никуда — ничего не получится. Пятая колонна внутри страны для любой смены власти обязательна. Именно эта «оранжевая» колонна помогает внешним силам найти повод для явного дипломатического или тайного кулуарного (или и того и другого) давления на государственную власть. При этом «улица» (то есть манифестанты) символизирует степень «всенародного неприятия прогнившей власти». Часть местной элиты, примкнувшая к «оранжизму», олицетворяет раскол во власти, а также регулирует уровень «народного недовольства» и руководит «уличной демократией». Создается достаточная степень нестабильности, внешние силы включают все рычаги и по дипломатическим, и по кулуарным каналам. Размахивают кнутом и пряником, пытаясь расколоть лояльную часть элиты и заставить власть добровольно отказаться от исполнения своих функций, уступив место той части элиты, которая перешла на сторону «оранжизма».
Это краткая суть, а теперь важные подробности. Считается, что саму технологию бескровной смены власти придумал американец Джин Шарп, описав ее в брошюре «От диктатуры к демократии». При ее изучении, как и при анализе массы другой схожей продукции, становится понятно, что вся подобная, с позволения сказать, «литература» вкупе с конкретными методичками не договаривает чего-то очень существенного. Разрозненные кусочки, внутренне, казалось бы, стройные и понятные, никак не могут сложиться в общую картину. В единое целое, которое дало бы эффект «птичьего полета», то есть когда мы смогли бы увидеть все сразу и целиком. И понять, как именно «это» работает. Что же не договаривают отцы-создатели «оранжевых» технологий? А не договаривают они про тот «цемент», который скрепляет все их методики. Молчат про те самые несколько условий, которые и позволяют «оранжистам» достигать своих целей посредством вполне простых действий. Если уместно провести аналогию, то при сравнении с революцией обычной «оранжевую» революцию можно назвать спортсменом на допинге, которому удается достигать лучших результатов, прилагая значительно более скромные усилия по сравнению со спортсменом, не принимающим допинг. Так что же является «допингом оранжизма»?
Их несколько. Работают они лишь в сочетании друг с другом, а их нейтрализация сводит усилия «оранжистов» на нет. Вот они:
♦ В обязательном порядке в «оранжевой» революции должна участвовать местная элита. Большая ее часть или меньшая, более влиятельная или менее влиятельная — это вопрос технологический. Но у этой элиты должны быть такие внутри элитные функции и полномочия, чтобы иметь возможность при случае парализовать работу государственного механизма или же, по меньшей мере, здорово его затормозить.
♦ У «оранжевой» революции должна быть своя «улица», то есть необходимо присутствие критической массы «недовольных». При этом само негодование «недовольных» не должно являться результатом их безнадежной обездоленности. Нужно, чтобы причиной недовольства служило внушенное ощущение, что человека обманывают и чего-то недодают. Это важнейшее условие. Только оно позволяет удерживать «улицу» в состоянии управляемости. По сути, во всех «оранжевых» революциях «недовольные» сыты, одеты, обеспечены работой и встроены в социальные институты государства. Но благодаря пропаганде они уверены, что их протест поможет лично им добиться большего уровня потребления и (или) участия в жизни власти. Только сытый, обеспеченный работой и встроенный в социальные институты государства «недовольный» может выражать свое недовольство путем раздаривания цветочков прямо в руки «сатрапам кровавого режима». «Креативить» в «Твиттере» и слоняться по улицам города. Реально обездоленный человек этой ерундой заниматься не станет. Он или затянет потуже пояс, или начнет громить все, что ему ненавистно, и уничтожать физически тех, кто является предметом его ненависти. Хлопать в ладоши на площадях рок-группам, обсуждать новости и знакомиться с противоположным полом на потешных маскарадных сборищах «борцов с режимом» ему чуждо по причине его полнейшей и безнадежной угнетенности.
♦ Реальная угроза свергаемой власти всегда должна приходить из-за рубежа. Внутренние силы — фрондирующая элита и отрывающаяся на «празднике непослушания» улица — могут лишь загадить парки и скверы, но рисковать благополучием, дарованным им «преступным режимом», и тем более своей жизнью они не способны по определению. Только внешние силы представляют реальную угрозу власти. Только они могут воздействовать на институты государства экономически. Только они, внешние силы, способны влиять на власть политически. Политически — точечно на отдельных представителей элиты с целью снижения уровня сопротивления тех, кто желает сплотиться вокруг власти. Наконец, только внешние силы имеют возможность применять в самом крайнем случае военную силу. Или в виде угрозы (Сирия), или же в виде реального ведения боевых действий (Ливия).
Промежуточный вывод: часть местной элиты и улица выступают как проводники внешнего воздействия и антураж для демонстрации слабости власти и легитимизации права внешних сил воздействовать на нее.
