Политическое деление Греции совпадало в целом с физико-географическим: достаточно взглянуть на карту, чтобы заметить все разнообразие ландшафта, перерезанного горами, перевалами, долинами. Вместе с тем количественные соотношения между населением полиса и занимаемой им территорией не помогают при оценке экономических условий того или иного города-государства, ибо структура хозяйства повсюду была различной. Общую основу его составляли зерновые, главным образом пшеница и ячмень, с VI в. до н. э. наиболее выгодным оказалось разведение винограда и маслин, хотя не везде существовали благоприятные условия для выращивания этих культур. В одних государствах не хватало хлеба, другие испытывали недостаток скота. Хорошие урожаи зерновых собирали на афинской, элевсинской и марафонской равнинах, а также на землях между Гиметтом, Восточным побережьем и Пентеликоном. Беотия славилась превосходной пшеницей, и она экономически поддерживала себя также скотоводством и рыболовным промыслом. Однако с течением времени в северной части Беотии, в районе города Орхомена, каналы, ведущие к морю, стали зарастать илом, что привело к сильному заболачиванию местности и хозяйственному упадку всего края. Весьма урожайными областями были Аркадия и Мессения; в Фессалии также выращивали хлеб, занимались скотоводством; плодородные почвы были и в Этолии — к северу от Акрокоринфских гор. Кроме того, Аттика славилась гиметтским медом и особенно своими рощами фиговых деревьев: фиги были такой ценной статьей дохода, что вывозить их из Аттики было запрещено, а тот, кто уличал какого-либо гражданина в нарушении этого запрета, оказывал, как считалось, важную услугу государству. По всей видимости, именно таких доносителей называли поначалу сикофантами («сикон» — фига); со временем так стали называть того, кто доносил о провозе товара, запрещенного к вывозу или ввозу, а затем уже всякого доносчика и даже шантажиста начали именовать сикофантом.
Вероятно, греки рано познакомились с золотом, рано осознали его ценность, ведь уже во многих мифах оно играет немалую роль. Однако за золотом приходилось отправляться в далекий путь, за пределы Греции: в Лидию, где река Тмол несла «золотой песок», или в Колхиду — за «золотым руном». Уже древние греки пытались разгадать тайну «золотого руна», о котором рассказывала история о Ясоне и Медее, и, пожалуй, следует признать правильным объяснение географа Страбона, что понятие «золотое руно» связано с определенным способом добывания золота на некоторых территориях. Страбон сообщает, что люди, жившие вблизи реки Фасис в Колхиде (нынешняя Риони), добывали из воды золотой песок погружая в реку шкуру (руно) барана; крупинки золота оседали на шерсти, откуда их и извлекали (Страбон. География, XI, 2,19). По мнению многих ученых, известие Страбона заслуживает доверия, поскольку подобные же способы «ловли» ценного металла в золотоносных реках встречались у некоторых, по большей, части отсталых, народов и в новое время — у цыган в Семиградье, у туркменов и даже в Финляндии, где вплоть до наших дней существовала профессия искателя золота.
Серебром Грецию снабжали острова Тасос и Сифнос (VII–VI вв. до н. э.). В VI. в. до н. э. приобретают известность серебряные рудники в районе Лаврия на юге Аттики, и, наконец, в V в. до н. э., в 483 г., были открыты новые залежи драгоценного металла в Маронеях. Этот новый источник серебра укрепил финансовое положение Афин во время греко-персидских войн, позволил построить мощный флот и обеспечил преобладание Афин над другими городами-государствами Греции.
Зато на нехватку меди греки не могли пожаловаться, хотя многим полисам также приходилось ввозить ее извне, особенно с острова Эвбея. Там же на Эвбее, как и в Беотии и Лаконии, добывали железо. Не менее важным сырьем была глина — из нее изготовляли посуду, которую и сегодня можно увидеть в десятках музеев, — а также известняк, используемый при строительстве, и мрамор. Залежи мрамора находились в самых разных областях Греции, особенно богатыми были пентеликонские — из добытого там мрамора в Афинах построили Парфенон и Пропилеи. Высоко ценился и мрамор с островов. Наксос и Парос, где в VI в. до н. э. развивались знаменитые школы резьбы по камню. Из Лаконии и Фессалии, с островов Делос и Тинос привозили гранит.
Уже из этой краткой характеристики экономических основ античной Греции видно, как неравномерно были распространены жизненные блага в отдельных городах-государствах. Несомненно, должны были существовать широко развитые торговые связи: сначала, как и повсюду, простой натуральный обмен, затем купля и продажа за деньги, причем в каждом полисе чеканили собственную монету. Как же осуществлялась торговля между городами-государствами, как производились «валютные» расчеты, взимались ли таможенные пошлины?
Работа в руднике
То что какие-то правила, регулирующие ввоз и вывоз товаров, считались необходимыми, подтверждает хотя бы рассуждение Платона в «Законах» о желательности некоторых достаточно суровых предписаний, которых следовало бы придерживаться в сношениях с заграницей: «…Обмен почти неизбежен для ремесленников и всех тех, кому надо выплачивать жалованье, — для наемников, рабов и чужеземных пришельцев. Ради этого надо иметь монету, но она будет ценной лишь внутри страны, для остальных же людей не будет иметь никакого значения. Общей же эллинской монетой государство будет обладать лишь для оплаты военных походов или путешествий в иные государства… Словом, всякий раз, как надо кого-то послать в чужие земли, государству необходимо для этой цели обладать действительной по всей Элладе монетой. Если частному лицу понадобится выехать за пределы родины, оно может это сделать лишь с разрешения властей; по возвращении домой оно должно сдать государству имеющиеся у него чужеземные деньги, получив взамен местные деньги, согласно расчету. Если обнаружится, что кто-либо присвоил чужеземные деньги, они забираются в пользу казны; знавший же об этом и не сообщивший подвергается вместе с тем, кто ввез эти деньги, порицанию и проклятию, а также и пене в размере не менее количества ввезенных чужеземных денег» (Платон. Законы, V, 742). Введения же таможенных пошлин Платон отнюдь не предусматривает: «Никто в государстве не должен платить никакой пошлины ни за ввозимые товары, ни за те, что вывозятся». Впрочем свобода торговли ограничивалась: «Не допускается ввоз ладана и других чужеземных курений, употребляемых при богослужении, и ввоз пурпура и окрашенных тканей… а также всего того, что нужно для ремесел, работающих на чужеземных товарах, раз в этом нет никакой необходимости. Точно так же не разрешается вывоз таких предметов, наличие которых необходимо в стране. Во всем этом должны разбираться стражи законов…» (Там же, VIII, 847).
Таковы проекты философа. Как обстояло дело в реальных греческих государствах, мы не знаем, — например, как решали проблему обмена платежных средств в портах или на таких общегреческих встречах, какими были Олимпийские игры.
Не была чужда грекам и проблема приспособления окружающей среды к нуждам человека. Осушение заболоченных земель и орошение засушливых, устройство каналов были распространенной практикой. Попытки поставить себе на службу силы природы влекли за собой общее упорядочение хозяйственной деятельности, все более рациональную организацию и разделение труда, изобретение и совершенствование новых его орудий, развитие техники и т. п.
Напомним, что речь идет о периоде греческих полисов, ведь в эпоху Гомера не было строгого разделения труда между различными слоями общества: там господин занимался физическим трудом наравне со своим-рабом, и не только мужчины — царевна Навсикая в «Одиссее» стирает белье вместе со служанками. Подобное разделение труда становится нормой жизни лишь позднее, причем Платон стремится сделать его еще более явным, ограждая свободное население идеального полиса от всякой физической работы: «Какой же образ жизни станут вести люди, в должной мере снабженные всем необходимым? Ремесла там поручены чужеземцам; земледелие предоставлено рабам, собирающим с земли жатву достаточную, чтобы люди жили в довольстве…» (Платон. Законы, VII, 806 d, е).
Свободный гражданин обязан был всецело посвящать себя заботам о поддержании наилучшего равновесия тела и духа, а также делам государственным. «…Никакие побочные занятия не должны служить помехой для остальных дел, дающих телу закалку в трудах, душе же — знания и навыки. Кто станет осуществлять именно это и будет стремиться достичь достаточного совершенства души и тела, тому, пожалуй, не хватит для этого всех ночей и дней… Для всех свободнорожденных надо установить распорядок на все время дня…Если хозяйка дома заставляет служанок будить себя, а не сама будит всех остальных, то раб, рабыня, слуга и… весь дом целиком должен говорить между собой об этом как о чем-то позорном. Всем надо пробуждаться ночью и заниматься множеством государственных и домашних дел — правителям в государстве, хозяевам и хозяйкам — в собственных домах. Долгий сон по самой природе не подходит ни нашему телу, ни нашей душе…» (Там же, VII, 807–808). Далее философ вновь обращается к этой теме, облекая свои мысли в форму категорического предписания: «Прежде всего пусть никто из местных жителей не занимается ремеслом. Дело в том, что гражданину достаточно владеть тем искусством, которое одновременно нуждается в упражнении и во многих познаниях: это — умение поддерживать и соблюдать общегосударственное благоустройство. Гражданин не может этим заниматься так, между прочим» (Там же, VIII, 846 d, е).
