История для Глеба Сергеевича была конкретной и вещественной, и сам профессор Лебедев никогда не ограничивал себя рамками кабинетной учености, которой он был отнюдь не чужд, правда в лучшем значении этого определения. Знание языков, трудно вообразимая эрудиция, внимание к мелочам, значение которых становилось очевидным, но после того, как он обращал на них ваше внимание, тщательность, подробность и удивительная смелость мысли. Не только смелость.
Глеб Сергеевич Лебедев — эго человек, который не просто прошел путь «из варяг в греки», и не один раз, это исследователь, который зарисовал в своих полевых дневниках все ландшафтные доминанты на этом пути. Холмы и курганы этих зарисовок не просто были маркерами и указателями, но связывали историю и географию: конкретная история вершилась в конкретных географических ландшафтах. Более того, пространство осваивалось не только физически, но и мифологически: чужое и враждебное пространство наделялось сакральным смыслом, тем смыслом, который позволял общаться не только с чужими людьми, но и с чужими богами. Лебедев не просто прошел путь «из варяг в греки», но прошел его на веслах. Он не только греб наряду с молодыми и сильными — он соотносил возможный дневной переход с тем самым реальным пространством. История для него была реальностью, той реальностью, в которой жили люди. И реальной она должна была оставаться для людей, живущих теперь. История не просто воплощалась в географическом пространстве — она оживала. Мир викингов был удивительно мобилен и обширен. Точно также мобильно и стремясь к максимальному масштабу мыслил Глеб Сергеевич. В нем поражало стремление знать все и обо всем. Знать на уровне аргументированного суждения, знать в ракурсе реальности, стоящей за тем или иным историческим фактом. Знать — как прожить, испытать на себе, испытать себя, испытать свое знание.
Первое издание этой книги «Эпоха викингов в Северной Европе» в 1985 году было первым самостоятельным, собственно авторским исследованием социально-исторического феномена Скандинавии IX-XI вв., выполненным российским университетским ученым и предложенным отечественному читателю. Переводной зарубежной литературы по этой теме в те советские годы практически не существовало. Ведущий отечественный специалист по ранней скандинавской медиевистике, безусловный «неформальный лидер» советской скандинавистики последних десятилетий XX столетия А. Я. Гуревич в 1966 году издал в научно-популярной академической серии небольшую книгу «Походы викингов» (Гуревич 1966), краткую и высококачественную компиляцию основных обзорных скандинавских и западноевропейских работ. Собственные его фундаментальные труды по ранней норвежской истории, выходившие в академических изданиях в те же годы (Гуревич 1968,1977), тщательно обходили проблематичную «викингскую» тематику (хотя имели колоссальное значение для осмысления специфики и своеобразия перехода скандинавского общества к» средневековому строю феодальной Европы).
Очевидная связь «проблемы викингов» с «варяжским вопросом», начальным, а потому ключевым вопросом русской истории, отнюдь не стимулировала углубленной разработки российскими историками достаточно труднодоступного скандинавского материала. В специальных работах по истории Швеции и других скандинавских стран (Ковалевский 1977; История Швеции 1974; История Норвегии 1980) «доисторическая» эпоха викингов рассматривалась кратко и компилятивно, в основном с точки зрения отнесения ее к той или иной «общественно-экономической формации», первобытнообщинному строю или феодализму. Плохо вписываясь в характеристики той и другой стадии обязательной для «марксистско-ленинской исторической науки» схемы общественного развития, она как бы «выносилась за скобки» магистрального исторического процесса.
Опыт самостоятельного обращения к скандинавскому материалу опирался на сохранявшуюся в Ленинграде со времен послесталинской «оттепели» традицию «петербургской научной школы» исторической науки (Аль 2001), прежде всего — российской скандинавистики, и во многом — петербургской школы российской археологии. Именно эта традиция в середине 1960-х позволила подойти к объективному изучению «норманской проблемы» и русско-скандинавских связей в начальные века истории Восточной и Северной Европы (Шаскольский 1965; Исторические связи 1970). Переход в русле этих исследований к материалу собственно Скандинавии был закономерным, хотя нелегким и трудоемким (Лебедев 1970,1972, 1977,1979, 1985).
Два десятилетия, прошедшие со времени подготовки и появления этой первой отечественной научно-исследовательской монографии по «викинговедению», были исключительно насыщенными и плодотворными для развития рассматриваемой проблематики как в России, так и в Скандинавии, и в целом — в Европе и мире. Если в 1962г. воображение массовой публики потрясли голливудские «Викинги», впервые вынесшие на киноэкран экзотические и притягательные образы северных воителей забытой эпохи, то сорок лет спустя эти образы стали «своего рода торговой маркой Скандинавии» (Роэсдаль 2001:4). И эта массовая популярность эпохи, отделенной от нашего времени тысячелетием, опирается отнюдь не только на художественное воображение творцов масс-медиа и активность туристических агентств.
Завершившие трагический и беспрецедентный по масштабам своего исторического опыта XX век, 1980-90-е годы «подведения итогов» и мучительных порою размышлений мировой науки о «конце истории», в советской и постсоветской России, в странах Балтии, Польше, Германии, Финляндии и собственно в Скандинавских странах стали временем подлинного научного прорыва, обобщения результатов многолетних штудий и осуществления масштабных исследовательских проектов, освоения огромных объемов исторического и археологического материала и все более массовых экспериментов по его реконструкции, опытному изучению в условиях «оживающей истории», активного вовлечения в контекст актуальной культуры.
В начале 1960-х — середине 1980-х годов «памятники викингов» в Скандинавии пребывали в почетном, но малоподвижном полузабвении. Остров Бьоркё с заповедными полями на «Черной Земле» и курганами Бирки посещали туристы, но главный исследователь и публикатор полученных в XIX в. материалов этого центрального памятника шведской эпохи викингов, Хольгер Арбман (1904-1968), до конца дней так и не добился права на осуществление собственных, новых раскопок. Шведские «рокеры» еще в 1990 году гонялись на мотоциклах по величественным курганам Старой Уппсалы. Цикл исследований «вика на Шлей» Хайтабу, на границе Дании и Германии в Шлезвиге, прерывавшийся в годы Второй мировой войны, был успешно завершен, но предстояли десятилетия кропотливой обработки находок, и только затем — музеефикация древнего городища и создание первого германского «Музея викингов». Знаменитые королевские курганы и «корабли викингов» Гокстада и Усеберга в прославленном на весь мир музее Осло давно уже были национальной гордостью Норвегии, но в Дании 1970-х, на основе первых «подводных раскопок» закладывались первые организационные устои нового, собственного «Музея кораблей викингов» в Роскильде, а в Швеции лишь в 1987 году был выполнен первый опыт «новодела» (реплики) мореходной «ладьи викингов» (Crumlin-Pedersen 1988:544). В те же годы первые «ладьи» с добровольцами Русского Географического общества вышли в археолого-навигационные плавания на «Пути из Варяг в Греки» по рекам Восточной Европы, России, Белоруссии и Украины от Балтики до Черного моря (Лебедев, Жвиташвили 1999).
Ныне «Путь из Варяг в Греки» стал темой ряда международных экспозиций в России и за рубежом (начиная с монументальной выставки в Московском Кремле 1996 года). Бирка, самый известный «город викингов» на Балтике и «древнейший город Швеции», после масштабного государственного проекта, без малого десятилетних археологических исследований культурного слоя и застройки городского поселения, стала едва ли не первым по популярности объектом шведского туризма, и его обслуживает из Стокгольма, столицы Швеции, специализированная теплоходная компания «Birka-line» (не менее известная, чем международная «Viking-line»). В 1997 году торжественно отметил свое тысячелетие (997-1997) Трондхейм в Норвегии, древний Нидарос, «город Святого Олава» и «конунга-викинга», русского варяга Олава Трюгтвасона. Туристские трассы проложены к курганам Еллинге и застройке Рибе, валам Орхуса и Оденсе в Дании, выстроены заново из местного камня мощные стены и каменные дома Экеторпа на Эланде, по музеям мира путешествуют монументальные «картинные камни» Готланда (впервые вывезенные с родины в ленинградский Эрмитаж в 1979 году, по инициативе автора этих строк, поддержанной авторитетным сотрудником Эрмитажа, ведущим исследователем Старой Ладоги тех лет О. И. Давидан и реализованной Бьорном Амброзиани, преемником X. Арбмана, осуществившим позднее раскопки городского культурного слоя Бирки). В начале XXI века посетители Треллеборга могут любоваться земляными валами и войти в интерьер «большого дома» королевской крепости — «лагеря викингов» в Дании, в Норвегии — посетить восстановленный двор местного конунга в Борге на Лофотенских островах, а в Швеции — любоваться неприкосновенными «королевскими курганами» Старой Уппсалы сквозь стеклянную стену суперсовременного музея в этой древней резиденции легендарных Инглингов.
