Очевидно, что потребность переоценки событий прошлого, в частности корейской истории, приводит к появлению новых исторических сочинений, написанных с иных (немарксистских) точек зрения. Поскольку в российской историографии Кореи такие попытки еще не предпринимались, в последнее время появляется немало изданий, представляющих собой перевод на русский язык южнокорейских общих работ по истории Кореи[2]. Все эти сочинения изначально имеют общий недостаток объективного характера: поскольку они написаны носителями корейской культуры, отдельные аспекты корейской культуры и истории, «естественные» для их авторов, но чуждые для российских читателей, оказываются необъясненными. Не меньшей проблемой таких изданий остается качество перевода, которое, в отличие от советского периода отечественной историографии, не контролируется признанными научно-исследовательскими или образовательными учреждениями.
Автор предлагаемого «Курса лекций по истории Кореи» не отрицает известных достижений исторического материализма, а также того, что производительные силы, производственные отношения, классовая борьба и т. п. воздействуют на ход исторического процесса. Однако набор факторов, определяющих исторический процесс, далеко не ограничивается приведенным перечнем, и его следует рассматривать шире. В «Курсе лекций» автор старается по возможности рассматривать предпосылки и последствия излагаемых событий.
Вероятно, не все читатели согласятся с используемыми в книге принципами транскрипции корейских терминов и имен собственных. Дело в том, что в отечественном корееведении до сих пор отсутствуют общепринятые нормы и правила транскрипции корейских слов. Есть, например, различия между так называемыми «московской» и «петербургской» школами. Кроме того, даже внутри этих школ нет единства мнений. Кроме того, ряд корейских имен собственных уже в течение нескольких десятилетий имеет в отечественной общественно-политической литературе не совсем точную, но устоявшуюся передачу по-русски. Автор «Курса лекций» предпринимает попытку некоторой универсализации записи корейских названий и имен собственных. Поэтому отдельные имена представлены не совсем привычно для российского читателя, но узнаваемо. Например, известное имя «Ким Ир Сен» передается как «Ким Ирсен»[3].
В заключение хотелось бы выразить благодарность российским и зарубежным коллегам, оказавшим помощь при написании и издании настоящего «Курса лекций по истории Кореи»: А. В. Филиппову и А. В. Попову (кафедра истории стран Дальнего Востока Восточного факультета СПбГУ), И.Ф.Поповой (С.-Петербургский филиал Института востоковедения РАН), Т. М. Симбирцевой (Корейский Центр при Институте стран Азии и Африки МГУ), Хван Пхэгану (Университет Тангук, Сеул, Республика Корея), а также многим другим. Перечень их имен мог бы занять не одну страницу.
Также хотелось бы отметить, что первые практические шаги в овладении корейским языком и в понимании корейской культуры были сделаны автором в Университете им. Ким Ирсена (КНДР), о времени пребывания в котором у автора настоящих строк сохранились самые теплые воспоминания.
Особую благодарность автор выражает Корейскому Фонду (Республика Корея), не раз предоставлявшему возможность заниматься научной работой в Республике Корея и оказавшему финансовую поддержку при издании настоящей книги.
И конечно же, работа над рукописью книги не была бы возможной без понимания и сопереживания со стороны членов семьи автора — супруги Анны Чон и дочери Веры Чон.
Посмотрите на секундную стрелку часов!
Всё, что за нею — это история.
Многие ученые, писавшие о прошлом той или иной страны, обращались к вопросу о том, что же такое история. Например, в начале XX столетия известный востоковед академик В. Бартольд в рамках курса лекций «Истории изучения Востока в Европе и России» отвечал на него так: «История есть наука о прошлом человека»[4].
В толковом словаре русского языка можно встретить следующие определения истории:
— «Действительность, в процессе развития». Однако, на наш взгляд, в данном случае можно говорить не только о развитии, но об изменении, которое не всегда бывает поступательным («положительным»).
— «Совокупность фактов и событий, относящихся к прошлой жизни»; «прошлое, сохраняющееся в памяти людей».
— «Наука, изучающая прошлое человеческого общества во всей его конкретности, многообразии».
— «Ход, последовательное развитие чего-либо». В данном случае также следует вести речь не о «развитии», а об изменении чего-либо, ибо, насколько известно, как природе, так и человеческому обществу свойственен не только рост (развитие), но и деградация (движение к смерти). Поэтому, в случае с указанным определением, было бы корректнее говорить именно об «изменении», а не о развитии.
— «Наука, изучающая последовательное развитие, последовательные изменения какой-либо области природы, культуры, знания».
— «Совокупность взглядов и событий, связанная с кем-либо или чем-либо».
— «Рассказ, повествование».
— «Происшествие, событие, случай»[5].
Несмотря на различие в указанных выше классических определениях понятия «история», во всех них можно обнаружить общие черты, свойственные «универсальному понятию» «история», которое мы и попытаемся определить. Это:
1. Время (в философии время было принято определять как «всеобщую объективную форму существования материи, проявляющуюся в длительности и последовательности, неотъемлемо от движения»).
2. Время всегда прошедшее.
3. Любые события (объекты) прошлого.
Таким образом, рассматривая предмет истории, можно утверждать, что «предмет истории — это всё и одновременно ничего».
Поясним это, на первый взгляд, парадоксальное высказывание.
Так называемое «настоящее» — это некий «неуловимый» момент, постоянно движущийся во времени. Движущееся «настоящее» является главным атрибутом физического (реального) времени. При этом каждый «пройденный», «прожитый» момент навсегда становится историческим. Таким образом, все сущее и достоверно известное нам и есть история, ибо настоящее невозможно сохранить в памяти, а все сохранившееся в памяти уже есть история.
С другой стороны, это так называемое «известное нам», т. е. сохраненная информация о прошлом, есть абстракция, зафиксированная в человеческой памяти или «воссоздаваемая» на основе следов событий, имевших место в прошлом. Это лишь искусственно созданная картина того, чего уже нет и чего уже невозможно вернуть (пережить заново).
Следовательно, задача истории как науки состоит в том, чтобы 1) максимально «восстановить» события, имевшие место в прошлом и априори недостаточно зафиксированные (ибо нет средств абсолютной фиксации событий во всей их полноте) или же зафиксированные неверно; 2) объяснить логику последовательности этих событий во времени.
Необходимость реализации задачи истории связана с понятием общечеловеческой «памяти», «общественной памяти», на основе которой формируется человеческая культура. Для индивидуума память является основой формирования личности человека. Ибо все наши знания — это есть память. Таким образом, чем богаче память (чем больше знаний), тем богаче личность человека. Точно также и для каждого отдельного сообщества, для каждой культуры (нации) история играет роль той самой универсальной памяти, которая облик этой культуры и создает.
Итак, каким образом история как наука может выполнить две обозначенные выше задачи?
Можно выделить три основных метода (и в то же время — три цели) исторической науки, которые, соответственно, относятся к ведению практической и теоретической истории:
1. Поиск новых «следов» событий: открытие новых предметов, активно использовавшихся в прошлом (например, путем археологических раскопок), новых документов, их перевод на язык и код родной культуры (в том случае, если речь идет об инокультурной или слишком отдаленной во времени культурной среде/эпохе), и т.п.
2. Воссоздание, или «вычисление», «расчет» неизвестных ранее фактов истории на основе известных данных.
Первый из указанных методов можно определить как «механический», а второй — как «логический». При этом оба указанных метода исторической науки относятся к разряду практической истории.
И, наконец, назовем последний метод исторической науки, используемый для выполнения двух задач исторической науки:
