его произведения когда-нибудь прочтут и узнают правду о текущих событиях… Из летописей мы узнаем о значительной роли духовенства. Церковь активно вмешивалась в семейное и имущественное право, имея и сугубо практический интерес: венчание, крещение, пострижение в монашество. Иногда приходилось изменять собственные постановления – так отменили из-за выкидышей «земные поклоны» для женщин на сносях. Но, по большому счету, влияние церкви на семейное право не имело особого успеха; ей волей-неволей пришлось ограничивать свои требования и запросы.
Думный дьяк Григорий Котошихин (XVII в.) писал о полигамных семьях как о норме еще в XVII в., что происходило с молчаливого согласия духовника. Византийские церковники планировали править Рюриковичами или вместе с ними. А зась! Князья понимали значение института церкви, неуклонно укрепляющей их абсолютную власть. Поэтому происходила русификация службы, появились местные святые. Смело утверждаю, что для первых Рюриковичей-христиан летописание и вообще книжность, письменность были больше обрядовыми, культовыми принадлежностями их «новой веры». Не забудем и то, что книга на то время была рукописной, писалась долго и стоила целое состояние. Классическим примером служит Остромирово Евангелие, которое стало вместе с иконами престижным родовым достоянием, его получали в приданое или по завещанию. И это творение переписчиков, художников-оформителей, переплетчиков, ювелиров не было книгой для чтения, а использовалось исключительно в торжественных случаях, для важных обрядов. Ее берегли как зеницу ока! Недаром одна из таких книг попала во Францию в качестве приданого Анны – дочери князя Ярослава, и стала национальной святыней.
Для прочтения столь дорогих и больших по размеру книг был специальный книжный аналой, за которым стояли чаще духовные лица. Считалось, что чтение, переписывание, рисование заглавных букв, рисунков – это серьезное духовное дело, к нему допускали не каждого. Это было достойным послушанием, подвижничеством. Правители могли указать, чтобы запись в летописи отразила то или иное важное для них событие. Чтение для развлечения не практиковалось, для этого были сказители – «славные певцы», «бахари» – рассказчики занимательных историй. Были и среди дружинников музыканты и певцы, которые в сопровождении простых мелодий повествовали о подвигах своих предводителей и их друзей-соратников. Ошибочно мнение, что приход монголо-татар замедлил развитие культуры Киевской Руси. Факты говорят о том, что в регионах и обществах, где идеологически доминируют греко-восточная ортодоксия, иудаизм, ислам, всегда блокировалось развитие «мирской культуры», в частности литературы… Однако и без надзора духовенства могли создаваться шедевры, например, «Слово о полку Игореве», былины и сказания.
Давно пора отвергнуть интеллигентско-буржуазное представление, что «быть образованным – хорошо!» Первые Рюриковичи предпочитали умение вести бой на мечах умению складывать слова. Нужно было иметь какой-нибудь физический недостаток, чтобы прослыть Мудрым или Осмомыслом. Лишь после принятия пострига или ухода в монастырь для князя становилось возможным, а иногда и просто необходимым, читать и писать. Привычным стало представление о грамотности населения в прошлом. Позволю себе опровергнуть это. При Владимире появились первые школы, в них училось, возможно, десятки юношей. Таких школ в лучшие времена было несколько, и то при монастырях. Ряд князей – Ярослав Мудрый и Ярослав Осмомысл, Всеволод, Мстислав, Мономах и другие – старались научить своих детей «уму-разуму», но подобное происходило далеко не во всех семьях. Мальчиков обучали владеть оружием, а девочек… думаю, вышиванию. Легенды об образованности киевских княжон вполне обоснованы, но вспоминаются из них лишь единицы.
Круг чтения знати формировался скорее как душеполезный: «Великий Покаянный Канон» Андрея Критского или «Луг Духовный» Иоанна Мосха. Было кое-что из античности: Аристотель, Платон, Гиппократ. Отечественная литература уже к ХIII в. дает замечательные образцы иного, кардинального подхода к «красному слову» светского содержания. Описание «образованности» в летописных вставках, выдержанных в житийном стиле, является данью живописному «канону». Подобная характеристика могла в житиях приписываться правителю, иногда и вовсе не умевшему читать; «образованность» – часть «иноческой ипостаси», обязательная черта «святого правителя», принявшего монашество… Это членение образа на несколько «ипостасей», каждая из которых связана с определенным именным прозванием, четко прослеживается в летописной традиции в отношении Рюриковичей. Причем, как правило, акцентируется какое-либо имя, и не всегда возможно понять, почему задержалось имя данного князя, а не другого… Замечены три «именные ипостаси»: «княжая», «титульная», выраженная старым, языческим прозванием, христианское мирское имя и, наконец, иноческое имя, правда, не у всех. В рассматриваемое время развитие литературы мирской, светской для праздного чтения – не происходит. Они появились позднее в Европе. Тем не менее письменная традиция уже в XIII в. дает замечательный образец кардинального развития литературы – это Галицко-Волынский летописный свод, где присутствует «институт авторства».
* * *
Начальная история города – это вереница князей из династии Рюриковичей. О самых первых Киевичах сведения отсутствуют или они гипотетичны, весьма смутны и отрывочны. В описании раннего этапа формирования Киева отмечаем интересную закономерность: каждая социальная формация давала свою, обоснованную ими самими версию времени основания города. Но почему-то отсутствует политическая сила, которая утвердила бы своей Кирилловскую стоянку. Яркий пример абсолютного незнания – прошлое моего города да и происхождение большинства населенных пунктов «нашей необъятной Родины». Это выражение, популярное в советское время, отражает захватническую политику СССР, который планировал охватить весь земной шар, чтобы во льдах Антарктиды сеять «доброе, разумное, вечное». Была тяга к Северному и Южному полюсам, где еще не знали общественных формаций. Это четкое империалистическое мышление не совпадает с менталитетом украинца, у которого «хата с краю» и он «ничего не знает» о нуждах эфиопского пастуха, афганского торговца или кубинского плантатора…
Я не могу согласиться с тем, что историю нельзя пересматривать. История – это живой процесс. В ней нет истин и догм: историкам приходится иметь дело с человеческим материалом, с людьми, которые когда-то жили и творили. Человек не может быть по своей сути положительным или отрицательным. Поэтому единого взгляда на ту или иную личность быть не может. Каждый важный исторический персонаж постоянно под пристальным вниманием исследователей. «Нет пророка в своем отечестве» – звучит лучше?! Александр Невский признан святым, но это не оправдывает его за коллаборационизм с татарами Золотой Орды и за войну с родным братом. Исторические «подвиги» многих личностей очень далеки от церковных канонов настолько же, насколько иконописный лик – от реального облика. Украинская история, как, впрочем, и любого государства – очень сложная субстанция. К ней нельзя подходить с едиными мерками. Она должна переписываться. В истории, если она объективна, нельзя умолчать о Симоне Петлюре, Степане Бандере, Романе Шухевиче – точно так же, как не вспоминать Артема (Сергеева), Лазаря Кагановича, Петра Шелеста, Владимира Шербицкого, Сидора Ковпака… Каждый в отдельности может разъединить Украину. Но только собранные воедино эти личности могут дать ответ на вопросы: «Что же такое история Украины? И что такое Украина
