уме еще в те дни, когда в Константинополе выбирали главу Латинской империи. К недоумению всех крестоносцев, он буквально перед днем выборов женился на бывшей супруге императора Исаака II Ангела
Марии Венгерской — чрезвычайно очаровательной и молодой особе [8].
Тогда этот поступок не был понят никем, кроме, возможно, хитроумного дожа Дандоло, с которым Бонифаций, очевидно, договорился заранее. И тот, как опытный политик, понял, что таким способом Бонифаций формирует легитимные основы своей власти. Дож не ошибся: 12 августа 1204 г. граф Монферратский заключил договор с Венецией, согласно которому итальянцы признавали за ним Фессалоники, а он передавал Республике остров Крит. Стороны специально оговорили между собой все нюансы. И хотя они отметили, что обязуются «не нарушать прав и интересов Латинской империи и императора», но совершенно обошли французов, крайне разочарованных этим соглашением [9]. Когда об этом договоре узнал император Балдуин I, находившийся в те дни в Мосиполе, он буквально впал в шоковое состояние, обзывая графа Монферратского «криводушным и вероломным изменником». Но Бонифаций Монферратский мало волновался нелестными эпитетами в свой адрес. Он созвал представителей византийцев и поклялся прекратить сношения с остальными латинянами, соблюдая исключительно интересы греков. А затем объявил Мануила, сына Марии Венгерской, рожденного еще от Исаака II Ангела, Римским императором, предоставив тому право ношения пурпурной одежды. Это известие окончательно вывело Латинского императора из состояния равновесия. Разъяренный Балдуин отправился в поход, намереваясь захватить Фессалоники и восстановить собственные права.
Он дошел до города, где его встретили местные жители, просившие взять их под свое покровительство — несмотря на все обещания итальянца, византийцы не очень доверяли Бонифацию Монферратскому. Латинский император дал свое согласие и даже подписал хрисовул, сохраняющий за фессалоникийцами их старые права. Но тут последовало сообщение из Константинополя о том, что дож Дандоло настоятельно требует его возвращения в столицу. После этого можно было с уверенностью сказать, что граф Монферратский выиграл дипломатическую битву у французов. Теперь императору нужно было завоевывать Фессалоники, если он хотел наказать Бонифация [10].
Эта история имела дальние и весьма опасные последствия для Балдуина и попутно дарила шанс на жизнь молодому Никейскому государству, куда в массе своей бежали потерявшие отечество византийцы. Ведь на Фракию претендовали болгары — куда более опасный соперник, чем свергнутые цари Византии или Бонифаций Монферратский. Было чудом, что Латинский император, вектор интересов которого объективно лежал на Востоке, упрямо смотрел на Фракию. Вместо пустых ссор с соотечественниками ему следовало прибрать к своим рукам Малоазиатские владения Византии. И если он хотел не только называться Латинским императором, но и быть им, то Балдуину необходимо было предоставить Вифинию своему вассалу Луи, герцогу Никейскому [11]. И, без сомнения, этот поход мог стать гибельным для Никеи, если бы внезапно Балдуин не вынужден был потратить время на выяснение отношений с Бонифацием [12].
Еще одним подарком судьбы стало то, что Балдуин высокомерно отверг предложение о дружбе, направленное Иконийским султаном Кей-Хосровом I. Этим самым он лишил себя могущественного союзника в Малой Азии, совместно с которым мог легко захватить Вифинию и Мезию [13].
Оставив в Константинополе дожа Дандоло, Балдуин вместе с братом Генрихом Фландрским отправился с небольшой армией во Фракию. Но воевать с Мурцуфлом ему не пришлось — того ослепил тесть и выдал латинянам. Вскоре Алексей V был казнен в Константинополе. Как рассказывают, по совету дожа Дандоло бывший император был сброшен вниз со столпа святого императора Феодосия — латинянам очень хотелось, чтобы эта казнь была доступна всем для обозрения [14]. Конечно, данная акция не прибавила любви к латинянам со стороны византийцев — каким бы плохим ни был Мурцуфл, он являлся Римским императором. Как известно, в истории Византии насчитывается немало случаев, когда цари не просто свергались конкурентами, но и погибали вследствие дворцовых переворотов. Но разве можно было бы предположить, что василевс, пусть даже и бывший, будет казнен публично?! И его позорная казнь стала откровенной издевкой латинян над византийцами и их традициями.
Алексей III также не доставил Балдуину больших хлопот — его вместе с бывшей царицей Ефросиньей арестовали и отправили в Германию, куда, впрочем, как мы вскоре узнаем, он не прибыл. Казалось бы, теперь Латинский император получил возможность направить свою армию против Никеи. Но и в эту минуту Бог уберег Ласкариса и никейцев от страшной опасности, столкнув латинян с новым врагом, выпестованным их собственным высокомерием. Перед Балдуином предстал Болгарский царь Иоанн I Калоян, чьи интересы также лежали во Фракии. До некоторого времени болгары искренне желали победы крестоносцев над византийцами, и еще при осаде Константинополя Калоян обещал латинянам прислать 100 тысяч войска для помощи. Но затем наступил резкий обрыв отношений, который, безусловно, предвидел Бонифаций Монферратский, подталкивая императора Балдуина к походу во Фракию, на которую претендовал Калоян.
Дело в том, что царю болгар были вовсе не безразличны территориальные притязания латинян на Балканах. Человек, хорошо знающий себе цену, имеющий хорошую и многочисленную армию, Калоян был чрезвычайно щепетильным, если речь заходила о внешних формах, и как ни в чем не бывало подписывался титулом «император». Когда в том же году император Балдуин пожелал принять присягу от Калояна на верность, то возникла первая размолвка. Болгарский царь надеялся заключить союз с латинянами как равный с равными. Но получил надменный ответ: Балдуин заметил, что болгарину надлежало обращаться к Латинскому императору как к своему господину, а не как к товарищу. Было бы удивительным, если бы Болгарский царь оставил такие выпады в свой адрес без удовлетворения. Война стала неизбежной. После этого можно было с уверенностью говорить, что надежды папы Иннокентия III на продолжение 4-го Крестового похода стали совершенно иллюзорными — при таком клубке противоречий и все явно проявляющихся векторах столкновений ни о каком походе на Иерусалим не могло быть и речи.
В ноябре 1204 г. французский рыцарь Ренье Тритский во главе отряда из 120 всадников занял Филиппополь, на который претендовали болгары; и жители приняли его с радостью. В свою очередь при поступлении известий о приближении Балдуина многие фракийские города направили своих делегатов к Калояну с просьбой принять их в свое подданство. В этом нет ничего удивительного — крестоносцы на землях Латинской империи устроили настоящий террор, нисколько не собираясь считаться с правами ни византийской аристократии, ни низших слоев населения. Желая привлечь дополнительные военные силы, Балдуин разослал письма в Германию и Палестину, соблазняя рыцарей обширностью свободных владений и богатством Византии. И не без успеха: из одной только Кремоны приехало около
