Как и их предшественники, эти «вредители» расплачивались за свои знания и научный опыт, противоречившие большевистским хозяйственным фантазиям. Одна из действительных причин их ареста заключалась в том, что в течение нескольких сезонов они пытались отстаивать выработанные методы агрономии, избегая разного рода прожектерства и безумных нововведений. Но своим сопротивлением сумели лишь вызвать злобную политическую реакцию. В официальных партийных кругах против специалистов-аграрников во главе с проф. В.Р. Бергом было выдвинуто обвинение в создании вредительской «теории средних сроков сева и мелкой пахоты»{149}.
В результате все сторонники этой «теории» оказались за решеткой. Омскую станцию зернового хозяйства, как главное «гнездо кондратьевско-чаяновской группы», разгромили вторично, вместе с проф. Бергом арестовали руководителей станции Д.Г. Бошкова, Г.Н. Дроздова и некоторых других.
284 «ячейки» в МТС, совхозах, колхозах и населенных пунктах числилось в ОГПУ в связи с «заговором в сельском хозяйстве». На краевом партийном совещании в июле 1933 года Алексеев докладывал об итогах истребления:
«Кроме организации, вскрытой в системе МТС, мы имели параллельные, соединенные с ней официальные группы, которые были раскрыты почти во всех наших животноводческих трестах. В совхозах мы также имели чрезвычайно большое количество подрывных ячеек. Всего по делу этой контрреволюционной сельскохозяйственной организации нами было арестовано примерно 2100 человек. Из них по приговору тройки мы расстреляли около 1000 человек. [Было расстреляно 976 человек. — Авт.] И все это на протяжении последних пяти месяцев.
Надо сказать, что большинство специалистов, агрономов, зоотехников и прочих являлись членами этой контрреволюционной группы»{150}.
К середине 1933 года с «селекцией» специалистов сельского хозяйства было покончено. Из сферы управления и производства вытравили последние живые следы прошлой эпохи, а на место исчезнувших уселась советская поросль, свободная от всяких профессиональных традиций и «интеллигентских сомнений».
Но чистка, устроенная Алексеевым, продолжала распространяться с быстротой эпидемии. Она захватывала каждый город и поселок, каждый угол, где осели «бывшие» после революционных бурь.
В начале 1933 вновь был арестован генерал Болдырев, на этот раз уже безвозвратно. ОГПУ стало стряпать вокруг его имени чудовищную «контрреволюционную белогвардейскую повстанческую организацию», в которую заносило представителей старого мира, извлекаемых из всех провинций бескрайней Сибири: бывших офицеров, купцов, помещиков, священнослужителей, членов различных политических партий{151}.
Рядом с фигурой Болдырева в этой лживой «организации» стояли имена других «идейных вождей» из краевых учреждений:
Бутенко Х.Е. — б. полковник, командующий войсками Приморского правительства, а в советское время — директор Лесоснабсбыта в Новосибирске; Шавров Н.П. — профессор, б. бригадный врач, а затем — директор химико-фармацевтического института; Краснов Г.А. — б. товарищ министра финансов правительства Колчака. При большевиках — зав. сектором Крайплана; Черемных Г.И. — б. председатель земской управы. Научный сотрудник и преподаватель; Лаксберг И.А. — б. капитан. Ученый-лесовод.
ОГПУ отыскало всех бывших генералов и полковников. Они превратились в «руководителей повстанческой деятельности». В их числе: М.Б. Шатилов — б. министр Сибирского Областного правительства, Р.П. Степанов и А.С. Шеметов — б. командующие 1-й и 2-й Оренбургскими казачьими дивизиями, Е.В. Булатов — б. командующий 7-й Сибирской дивизией войск генерала Пепеляева и другие.
А затем последовали изъятия целых групп населения, с которыми у большевиков имелись старые счеты. В городах и поселках Алтая ОГПУ арестовало около 1100 человек, главным образом бывших партизан и священников. Были схвачены такие партизанские авторитеты, как Кондратий Бабарыкин, Михаил Чухломин, Кирилл Зиновьев, Аникий Яровой, Ефрем Буньков. Самые многочисленные аресты прошли в селах Солонешное, Россошь, Сараса, Алтайское.
Огромные потери понесла православная церковь на Алтае. ОГПУ буквально растерзало Бийскую епархию, арестовав друг за другом трех вновь назначавшихся епископов и почти все городское и сельское духовенство. Исчезли епископы Никита Прибытков, Герман Коккель, Тарасий Ливанов, Петр Потанин, протоирей Шалаев, протодиакон Александр Кикин, священники Федор Воронин, Завадовский и масса других служителей церкви общей численностью 218 человек{152}.
В связи с «белогвардейским заговором» была полностью разгромлена редакция Сибирской Советской Энциклопедии, поскольку ее члены — В.Г. Болдырев, П.К. Казаринов, Г.И. Черемных — оказались в центре «вредительства».
Большие аресты прошли в омских районах — взято 371 человек. В Минусинске и Хакасии выявлено 280 «контрреволюционеров», в Томске — 73, Новосибирске — 146, Прокопьевске — 13. Арестованы многие инженеры, техники, работники сферы управления, кооперации, профессора и преподаватели вузов Сибири.
Размеры нанесенного урона предстанут в более полном виде, если учесть то обстоятельство, что слой специалистов в крае и до этого был чрезвычайно скромным.
Общее число арестованных по «белогвардейскому делу» составило 1759 человек.
Алексеев определенно исполнял строго рассчитанный план по уничтожению в Сибири «остатков враждебных классов». Все наиболее важные аресты и расстрелы его аппарат произвел до лета (июль-август) 1933 года. Кроме двух проведенных крупнейших чисток — специалистов и управленцев сельского хозяйства и офицеров — партизан — церковников, — он также прочесал все предприятия и учреждения лесного хозяйства: управления, тресты, леспромхозы, лесозаводы, перевалочные базы и сплавные конторы — арестовано 325 человек во главе с инженером Е.И. Покровским из крайплана{153}.
Параллельно были проведены изъятия на некоторых промышленных предприятиях. В Томске, на заводе «Металлист», где назревало волнение рабочих из-за невыплаты заработной штаты за несколько месяцев, горком партии и ОГПУ обнаружили «законспирированную вредительскую деятельность»{154}. В мае 1933 здесь арестовали 23 «участника повстанческой организации» под названием «Томский рабочий комитет»{155}.
«Повстанческую группу технического персонала» из 12 человек «социально-чуждых» в январе 1933 года схватили на новосибирской бумажной фабрике. В нее входили технические руководители и специалисты предприятия, которые, как установило ОГПУ, «готовили свержение советской власти». 14 апреля 7 человек из «группы» были расстреляны{156}.
В июле 1933 года, когда чистка государственных учреждений еще продолжалась, и старых интеллигентов одного за другим волокли в тюремные камеры, Алексеев огласил общее количество арестованных «вредителей» в Западно-Сибирском крае за предыдущие полгода — «около 15-ти тысяч»{157}.
Безусловно, тут преобладали «бывшие», по выражению наркома юстиции Крыленко — «человеческая пыль», люди исчезающей эпохи: инженеры и техники, служащие государственных контор, ученые и преподаватели, специалисты многих отраслей экономики и управления. Все они стали опасными, ненужными, превратились в социальный хлам, место которому в лагерях и колониях массовых работ.
Таким образом, был осуществлен подлинный геноцид граждан из тех сословий, которые большевистская власть с первых дней своего существования объявила обреченными. Полтора десятилетия партия шла к цели ликвидации «сил старого мира» и теперь, наконец, достигла ее. После 1933 года ОГПУ уже не производило изъятий «классово-чуждых» в таких масштабах. Оно лишь добирало уцелевших. Основные усилия переключались на новые категории населения и остатки врагов внутри правящей партии.
Троцкизм есть передовой отряд контрреволюционной буржуазии.
Сталин
В то же самое время, когда происходила коренная ломка экономической структуры страны, сопровождаясь уничтожением отдельных слоев общества, по новым меркам перекраивалась и партия. Из общественно-политической жизни устранялись последние элементы «внутреннего разложения», за которыми стояли главные сталинские противники — вчерашние фракционеры.
Выбросив из партии в 1927–1928 гг. беспокойную троцкистскую оппозицию, а затем задвинув на политическую периферию и бухаринцев, Сталин имел дело теперь только с послушным ему аппаратом. Все его явные противники оказались в изоляции. Самые активные и влиятельные находились в ссылке в отдаленных концах страны и тюрьмах, а те, кто оставался на свободе, не могли больше чувствовать себя в безопасности. ОГПУ установило за ними постоянное наблюдение, контролируя переезды, встречи, переписку. После XV съезда всякая политическая деятельность вне партии, любые контакты бывших оппозиционеров неизбежно вели либо в ссылку, либо в политизолятор.
