28 мая в Управление (УКР «СМЕРШ» Центрального фронта. – Авт.) доставили немецкого перебежчика Шаафта из 86-й пехотной дивизии. Он сообщил старшему оперуполномоченному 3-го отделения 2-го отдела лейтенанту Тарабрину, а затем и начальнику Управления генерал-майору Вадису о том, что гитлеровцы готовятся к применению химического оружия.
Немец обладал феноменальной памятью и без запинки называл места дислокации заводов и армейских складов, на которые завозились химическое оружие и отравляющие вещества. Такая информация вызвала подозрение, что это – грандиозная провокация Абвера. Но вскоре показания Шаафта подтвердил другой военнопленный. Их перекрестный допрос и последующая оперативная разработка показали, что Шаафт не является агентом Абвера, а сообщенные им сведения – достоверны. В тот же день была направлена срочная докладная на имя В. С. Абакумова.
В результате последующей операции, проведенной 1-м Управлением НКГБ СССР (внешняя разведка), до руководства рейха через прессу союзников была доведена информация, что в случае применения химического оружия на Восточном фронте Германия получит адекватный, но гораздо более масштабный ответ со стороны держав Антигитлеровской коалиции.
Другая разведывательная информация позволила вскрыть стратегический план гитлеровского наступления на Курском направлении. 5 июля огнем зенитной артиллерии был сбит немецкий самолет-разведчик, а оба летчика были взяты в плен со всеми своими документами. Их отправили в Управление контрразведки «СМЕРШ» фронта, где, спасая свои жизни, они сообщили о численности и составе ударной группировки, участвующей в наступлении на Курск. Полученную информацию генерал-майор Вадис немедленно доложил по ВЧ-связи начальнику ГУКР «СМЕРШ» НКО СССР.
В эти же дни от военнопленного Майера удалось получить подробные сведения не только о новом самоходном штурмовом орудии «Фердинанд», но и узнать о местонахождении завода-изготовителя и системы его охраны.
Всего за годы войны контрразведчики «СМЕРША» совместно с сотрудниками других подразделений органов госбезопасности добыли в ходе работы среди военнопленных свыше шести тысяч различных разведывательных материалов.
Тяжелым испытанием для сотрудников «СМЕРША» стало выявление и разоблачение среди пленных военных преступников, совершивших злодеяния против советских граждан. Месяцами, а порой и годами оперативники добывали доказательства преступной деятельности нацистов. Эта работа во многом способствовала изобличению главных военных преступников нацистской Германии и милитаристской Японии, представших перед Международным военным трибуналом в Нюрнберге, а также привлечению к уголовной ответственности их сообщников по агрессии на судебных процессах в Японии, Финляндии, Румынии, Венгрии, Италии и других государствах.
Искали смершевцы агентуру противника также в пунктах и лагерях при фильтрации бежавших из плена и вышедших из окружения наших военнослужащих.
При организации органами «СМЕРШ» оперативного розыска большое значение имела тактика использования агентов-розыскников, агентов-опознавателей и агентов-маршрутников.
Агенты-розыскники вербовались из числа почтальонов, писарей, медиков, связистов, т. е. действовавших в местах большого скопления военнослужащих.
Агенты-опознаватели подбирались из числа разоблаченных или явившихся с повинной вражеских разведчиков и диверсантов, хорошо знавших в лицо готовившихся к переброске либо уже действовавших в советском тылу немецких агентов.
Агенты-маршрутники приобретались из числа линейных надсмотрщиков связи, шоферов, снабженцев, экспедиторов…
В сентябре 1943 года в поле зрения контрразведчиков 2-го отдела УКР «СМЕРШ» Южного фронта попал военнопленный – бывший лейтенант немецкой армии по фамилии Ритц. Первичная информация на него поступила от агента, опознавшего в Ритце офицера «Цеппелина», с которым тот встречался в штаб-квартире группы армий «Юг». Ритц пытался убедить агента, что тот обознался. Однако в ходе дальнейшей оперативной разработки сотрудникам ВКР «СМЕРШ» удалось получить дополнительные материалы, подтвердившие принадлежность Ритца к германским спецслужбам. Таким образом, его «раскололи», и он признался в правдоподобности предъявленных ему обвинений. Он подробно рассказал о структуре «Цеппелина», местах дислокации основных центров и назвал установочные данные их руководителей и агентуры. Итак, военные контрразведчики получили данные о 17 кадровых сотрудниках и 25 агентах и диверсантах, заброшенных или готовящихся к выброске в тыл советских войск.
Большим подспорьем в розыске агентуры противника стали вышедшие в мае и сентябре 1943 года сборники «Материалы по распознаванию «поддельных документов», в составлении которых принимали основное участие офицеры 2-го отдела ГУКР «СМЕРШ». В них впервые были систематизированы уловки противника по подделке фиктивных документов. По материалам сборников были подготовлены «Краткие карманные справочники по проверке документов».
Если до 1943 года удостоверения личности офицерского состава армии и флота печатались в десятках типографий и они имели разные размеры, цвет обложек, качество бумаги, то в соответствии с приказом НКО СССР № 319 от 16 декабря 1943 года офицерскому составу произвели обмен удостоверений личности на новые.
Новый образец имел единый вид и был отпечатан централизованным порядком в ведомственных типографиях. Каждое удостоверение имело серийный и порядковый номер. При этом одновременно заполнялся и контрольный листок. Он хранился в управлении кадров, где очень легко и быстро можно было проверить подозреваемого. Внедрялись и некоторые «новшества-уловки» – ставились в определенных местах черточки, точки, запятые…
С целью разоблачения агентуры противника в июле 1944 года был выпущен специальный сборник «Материалы по распознаванию поддельных орденов и медалей СССР, изготовленных немецкой разведкой».
Со слов участника Великой Отечественной войны, сотрудника ВКР «СМЕРШ» генерал-майора Л. Г. Иванова, факты разоблачения агентуры обобщались, в ориентировках доводились признаки подделки документов.
В частности, стало известно, что в фальшивых красноармейских книжках, которыми фашисты снабжали своих агентов, они использовали скрепку из нержавеющей стали. Такая скрепка всегда была чистой, блестящей. По бокам смежных листов она не оставляла никаких следов ржавчины. В подлинных же красноармейских книжках скрепки изготавливались железными и всегда оставляли на страницах ржавые следы от атмосферной влажности и соленого солдатского пота.
Противником был выпущен фальшивый орден Красной Звезды, где красноармеец был изображен не в сапогах, как в настоящем ордене, а в обмотках.
По приблизительным данным, общее число фальшивых орденов и медалей СССР, выпущенных Абвером или же вообще спецслужбами фашистской Германии, составило 20–25 тысяч экземпляров.
Так, одной из причин провала операции покушения на Сталина со стороны агента разведывательного органа «Цеппелин-Норд», дислоцировавшегося в Риге, – террориста «майора Таврина» и его сподвижницы Шиловой, было незнание спецслужбой некоторых особенностей ношения орденов и медалей.
Вот какая оценка деятельности нашей, в том числе и военной, контрразведки была дана на допросе 28 мая 1945 года военнопленным, бывшим начальником отдела «Абвер-3» генерал-лейтенантом Бентивеньи:
«…Исходя из опыта войны, мы считали советскую контрразведку чрезвычайно сильным и опасным противником. По данным… Абвера, почти каждый заброшенный в тыл Красной Армии немецкий агент не избежал контроля советских органов и в основной своей массе немецкая агентура была русскими арестована, а если возвращалась, то, как правило, была снабжена дезинформационными материалами».
Понять битого бывшего одного из руководителей гитлеровской военной разведки, конечно, можно…
С 1963 по 1967 год автор учился на 1-м факультете (военная контрразведка) Высшей школы КГБ при СМ СССР. Это были интересные годы не столько дерзновенной юностью, сколько из-за учебы в престижном и интересном вузе. Нас, молодых, тогда позвала на эту незнакомую дорогу, надо честно сказать, чекистская романтика, которая стала постепенно развеиваться по мере врастания в практику серьезных дел.
Начальником факультета у нас был генерал-лейтенант Железников Николай Иванович – легендарная личность. Познакомиться и впервые поговорить с ним мне позволила элементарная оказия. Как-то, будучи помощником дежурного по Школе, я оказался в комнате один – дежурный, из преподавателей, отлучился. И в это время раздался телефонный звонок. Я поднял трубку и представился, как положено, по уставу. Трубка мне ответила такой скороговоркой, что я не разобрал фамилии. Потом она спросила:
