В данном случае я не хочу спорить и уточнять, кто из них в каждом из перечисленных примеров был прав, а кто нет. И привел их лишь для того, чтобы показать — в любой дилемме оба они вместе «неправыми» быть никак не могли. Хотя, без сомнения, действия Николая II и Сталина часто представляли собой две противоположных крайности. Поэтому может статься и так, что истина лежит где-то посередине. Но кто возьмется судить, где она, эта «середина»? Неужели нынешние либералы и «правозащитники», ничему, похоже не научившиеся за столетие и чуть ли не идентично пытающиеся повторять пути и методы своих дореволюционных предшественников? Или западные «друзья», продолжающие гнуть по отношению к России примерно ту же линию, что в начале ХХ века?
68. РЕЙМС, ГАЛИЧ, КАПОРЕТТО
Россия увязала в своих проблемах, а война шла своим чередом. В марте апреле ген. Саррайль предпринял наступление на Салоникском фронте. Но несмотря на двойной перевес сил, велось оно вяло и было неудачным. В это же время разыгралось сражение в Сирии. Англичане силами 4 дивизий дважды пытались прорвать турецкие позиции в районе Газы, но 4-я армия Джемаля-паши (в которой оставалось всего 2 дивизии), нанесла им серьезное поражение и отразила все атаки. 6.4 вступили в войну США, что с какой-то стати зарубежные историки часто изображают как переломный момент в ходе боевых действий, некое спасение для Антанты, поскольку Америка заменила рухнувшую Россию. Да с чего бы взяться этому «перелому», если США и сражаться-то было еще нечем? Их армия, сформированная на основе добровольного набора, составляла 190 тыс. чел. плюс 170 тыс. национальной гвардии (ополчения). Меньше, чем у Болгарии или Румынии, и к тому же лучшие войска, морскую пехоту, американцы были вынуждены держать в недавно оккупированных латиноамериканских странах. И сперва Вашингтон объявил войну чисто формально — как раз из-за того, что полагал победу уже близкой и решил без особых усилий оказаться в числе выигравших. Да ведь и Россию в начале апреля еще не считали выбывшей из игры. Напротив, революция облегчила Вильсону выход из нейтралитета — в Штатах была развернута пропагандистская кампания, что война приобрела новое содержание, и что это теперь битва мировой демократии против остатков мирового абсолютизма.
А во Франции "мировая демократия" как раз готовилась к тому самому генеральному сражению, которое, по идее Нивеля, должно было решить исход войны. Для наступления сосредотачивались 100 пехотных и 10 кавалерийских дивизий, 11 тыс. орудий, тысячи самолетов, 132 танка. У немцев, кстати, тоже появлялись новые образцы вооружения. В частности, чтобы уменьшить потери, для пехоты начали поступать стальные панцири и шлемы, закрывавшие лицо, как маска. Их ввели в некоторых частях, но дальнейшего распространения они не получили из-за тяжести и неудобства — панцирь весил 8 кг. В итоге их оставили только для наблюдателей и часовых, а шлем надевали, когда нужно было высунуться из окопа.
9.4 британские соединения перешли в наступление у Арраса и неожиданно добились успеха — канадцы ген. Бинга захватили гряду Вими Ридж, которой никак не могли овладеть во время прошлых операций. 12.4 наступление началось и на другом участке — у Сен-Кантена, где атаковали 4-я британская и 3-я французская армии. Но этим направлениям отводилась лишь вспомогательная роль — оттянуть германские силы. А 16.4 последовал основной удар на р. Эна, в районе Реймса. В этом сражении участвовали обе русских бригады. 1-я Особая взяла форт Бримон, отразив потом несколько германских контратак. 3-я Особая атаковала так называемые "редуты Свиной Головы", вырвалась вперед соседних французских частей, но была остановлена артогнем и выдержала жестокий контрудар. Военный министр Франции восторженно говорил, что "русские очень храбро рубились". Об успехах бригад взахлеб писали газеты, расхваливая "доблесть войск свободной России"… Писали, потому что взятие Вими Ридж и достижения русских стали единственными успехами. План Нивеля поредусматривал, что после отвлекающих атак на фланге, удар в центре будет неожиданным, что и обеспечит прорыв, в который войдет "маневренная масса". Но сосредоточение «массы» из 3 армий, конечно, было обнаружено. Внезапности не получилось. Волны штурмующих споткнулись о мощные укрепления "Линии Зигфрида". Танки были использованы неумело, с ними уже научились бороться при помощи артиллерии, рвов, эскарпов, и из 132, введенных с бой, уцелело 11. И операция, как все предшествующие, вылилась в ничтожное продвижение на отдельных участках, а дальше опять пошло взаимное перемалывание с колоссальными потерями. У французов — 137 тыс., у англичан — 80 тыс., у русских — 5 тыс., у немцев — 280 тыс. Причем все это за короткое время, и сражение прозвали "бойней Нивеля".
Провал наступления и потери переполнили чашу терпения как французских обывателей, так и армии. В Париже начались волнения. Воинские части замитинговали, чем немедленно воспользовались и французская оппозиция, и германская агентура, подогревая страсти. Несколько полков взбунтовались, арестовали офицеров, снялись с позиций и двинулись на столицу. Можно, кстати, отметить существенную разницу между «смутами» во Франции и России. В России эпицентром мятежа стал разложившийся тыл, а во Франции действующая армия. Но и французские власти показали себя далеко не такими беззубыми, как царская. Военным министром был назначен энергичный Клемансо, получив диктаторские полномочия. Митинги и демонстрации разгоняли вооруженной силой. Все мало-мальски противоправительственные издания закрыли. Скопом арестовали свыше тысячи человек — оппозиционеров и лиц, заподозренных в связях с противником, не считаясь с их положением или иммунитетом — и министров, и депутатов парламента. Навстречу мятежным полкам бросили надежные соединения кавалерии, окружили и после нескольких стычек разоружили. Кое-кого расстреляли на месте. По стране на полную катушку заработали военно-полевые суды. Правда, к взбунтовавшимся солдатам подходили с некоторым снисхождением, учитывали их заслуги — к расстрелу приговорили более 500 чел., но казнили лишь 39, остальным заменили каторгой. Но к тем, на кого пало подозрение в шпионаже, снисхождения не было. Редакторов и владельцев газет расстреливали, обнаружив финансовую подпитку извне — пусть из нейтральных стран, но понятно откуда. Расстреливали и по недоказанным обвинениям, как Мату Хари. И никто ни тогда, ни впоследствии Клемансо за подобные действия не объявлял злодеем. Наоборот, до сих пор считается спасителем нации. А Нивель был снят и заменен Петэном.
Италия 12.5 предприняла десятое наступление на Изонцо. Опять без заметных результатов. В июне Англия и Франция предъявили ультиматум Греции о вступлении в войну. В стране усилились беспорядки. Король Константин, продолжавший отстаивать позицию нейтралитета, был свергнут, и Греция стала союзницей Антанты. Кроме нее в течение 1917 г. войну Центральным Державам объявили Китай, Бразилия, Куба, Панама, Либерия и Сиам. Хотя, разумеется, их демарши остались чисто декларативными, а причины оных были различными. Китай, например, надеялся, что державы Антанты помогут ему защититься от притязаний другой «союзницы», Японии, панамцам было важно международное признание их независимости и т. п. Практические последствия имело лишь вступление в войну Португалии. Немецкие ополченцы ген. Летттов-Форбека, еще сражавшиеся в Восточной Африке, нового противника уже не выдержали. Соединенные силы англичан, бельгийцев и португальцев одолели их, и Германия лишилась своей последней колонии.
В России же Верховные Главнокомандующие менялись один за другим. После великого князя Николая Николаевича пост принял Алексеев, но ненадолго, его «ушли», как только он выразил протест против "Декларации прав солдата". И назначили популярного Брусилова. Который в политике абсолютно не разбирался и, по извечным комплексам русской интеллигенции, попытался найти в бунтах некую "сермяжную правду". Пробовал делать ставку на "новую, революционную дисциплину", использовать "достижения демократии", пробудить «сознательность», опереться на всевозможные комитеты. Но разложение пошло еще быстрее. И в обстановке послефевральской бестолковщины и развала начала находить благодатную почву уже и большевистская агитация — штык в землю и по домам. Потому что такая война и впрямь выглядела глупой и непонятной. А пропаганда сепаратного мира уже опиралась на легальные структуры Советов, на легальную массовую печать. И особенно успешной она стала с мая, когда германское правительство и Генштаб одобрили очень удобную формулу ген. Хоффмана: говорить о мире "без аннексий", но в сочетании с "правом наций на самоопределение". Все вроде бы справедливо. А те национальные окраины, которые уже захвачены немцами, разумеется, «самоопределятся» от России. И все равно останутся сферой германского влияния.
