В качестве подготовки к этой операции 9-я армия генерал-полковника Моделя должна была в течение 4 недель:
1. Разведать и выстроить позади себя новую линию обороны.
2. Установить для отхода отдельные оборонительные рубежи.
3. Подготовить очистку армейского района более 100 км в глубину.
4. Построить новую 200-километровую дорогу для автомобилей и 600-километровую - для саней и гужевого транспорта (построенная ранее обходная дорога за Ржевом оправдала себя).
5. Отвезти назад хозяйственное добро (скот, запас урожая, инструменты и т. д.) и боевую технику (более 200 поездов - свыше 100000 тонн груза и в больших транспортных колоннах - 10000 тонн).
6. Отправить назад по их желанию 60000 гражданских русских.
7. Свернуть 1000 км железнодорожной колеи и 1300 км проволочных проводов и проложить вновь 450 км кабеля.
8. Разработать тщательно обдуманный и рассчитанный для отдельных корпусов план передвижения.
Таким образом, в очень короткий срок нужно было провести большую работу. Генерал-полковник Модель собирался начать "Бюффель" в такое время, чтобы с наступлением периода весенней распутицы намеченные для позиции "Бюффеля" дивизии стояли уже готовыми к обороне. После первых, проводимых в узком кругу обсуждений планов задуманного отхода, которые, наконец, захватили и командиров рот, началась лихорадочная деятельность.
Часто нелегко было разъяснить войскам причину мероприятий до преждевременного распространения слухов о передвижении. Все, что не являлось безусловно необходимым для боя, а этого с течением времени накопилось очень много - эвакуировали в заранее определенные районы за позицию "Бюффеля". Подготовка войсковых частей к передвижению шла полным ходом. С этой целью разработали планы погрузки для каждой машины. Вся полезная для перевозки площадь строго учтена, каждой вещи отведено свое место, вплоть до переметной сумки. Чтобы при железнодорожных перевозках полностью использовать погрузочные места, которые, естественно, были ограничены, войскам приходилось разбирать предназначенные для транспортировки машины. В целях защиты от вражеской воздушной разведки отправка происходила, в основном, ночью. Конспиративность, равно как и неожиданность ее для противника, были лучшей гарантией успеха операции. Орудия, которые не могли перевезти с помощью лошадей или маленьких гусеничных тракторов, были эвакуированы. На позициях осталось только отдельное трофейное оружие, поддерживающее заградительный огонь против вражеских атак. Войска уничтожили его потом при отступлении. Поведение войсковых частей не изменилось. Радиопередачи разведывательных групп тоже оставались прежними. Огонь тяжелого оружия и артиллерии следовал ежедневно по установленному графику. Самим войскам сообщили о запланированной очистке территории лишь незадолго перед началом операции "Бюффель". Это было сделано для того, чтобы солдаты разведотрядов в случае попадания в плен к русским не смогли проговориться по неосторожности или под угрозой насилия.
В феврале выпало много снега. Зачастую дорогу узнавали только по расставленным сбоку вехам, чьи верхушки торчали из сугробов. В противном случае все казалось бы одним сплошным белым пространством. Пропускная способность дорог была жизненно важной для успеха операции. Поэтому приходилось постоянно расчищать их. Этим занимались специально сформированные гражданские роты. Бедные люди были рады возможности находиться при немецких частях и получать от них довольствие. Роты участвовали также в подготовке оборонительных рубежей для отхода, выстраивая снежные валы и снежные "хижины" и улучшая площадь обстрела.
Вдруг началась оттепель. Всплыла новая проблема. Как осуществлять передвижение: на колесных машинах или на санях? Трудное решение, от которого мог зависеть результат операции. В распоряжение 251-й дивизии было предоставлено 40% колесных машин, а для 471-го полка (барон фон Рекум) кузнецу и оружейному мастеру поручили срочно изготовить полозья саней. В середине февраля разведывательные отряды обнаружили оживленную деятельность противника. Стали известны расположения лыжных подразделений и передвижение их в глубоком вражеском тылу. Были замечены русские офицеры, проводившие рекогносцировку на местности. Их прогнали пулеметным огнем. Деятельность вражеской авиации возросла, артиллерия противника пристреливалась по немецким командным пунктам. Неужели русские что-то заподозрили? В разное время следовали неприятельские атаки на передний край обороны. Войска отбивали их, враг нес потери. Только в районе 87-й дивизии 25 февраля русские, перейдя через Волгу, захватили самый передний окоп, обосновались в нем и их не смогли уже оттуда выбить. 17 февраля командование 251-й дивизии уже сообщило полкам, что враг призывает свои дивизии быть особенно внимательными и при первой возможности тотчас начать преследование немцев танками.
С помощью громкоговорителя русские передавали 18 февраля: "9-я армия, собирайте свои чемоданы и готовьтесь к отходу". Таким образом, они все же что-то заметили. Продолжало таять, сквозь снежный покров проглядывали отдельные проталины. Саперы начали минирование окопов, снабжали блиндажи и дома "сюрпризами" - коварному способу ведения войны немецкий солдат научился от русских и подготавливали заграждения и предусмотренные для подрыва объекты. 27 февраля армия назначила начало отступление на 1 марта. Тронулись в путь обозы. 28 февраля поступил приказ: отход основной части войск начать 1 марта в 19 часов. Арьергардные отряды остаются на позиции до вечера 2 марта. Пленные, взятые 28 февраля в районе 251-й дивизии, дали показания: 20 русских танков и 1000 солдат стояли, готовые к преследованию, против правого крыла 206-й дивизии. Подготовку неприятеля к наступлению наблюдало и левое крыло 251-й дивизии (459-й полк).
И вот наступило 1 марта. Продолжало таять. Телефонная связь была разобрана. Быстро проведено минирование. В 19 часов основная масса войск отошла. Перед врагом остались одни отряды прикрытия. На дорогах образовалась наледь, стало морозить и поднялась вьюга. Такой погоде соответствовали только сани. Впереди ни одного выстрела. После длительной позиционной войны всем предстоял долгий утомительный марш, с тяжелым грузом - оружием и боеприпасами. Но все же бравый, неприхотливый и выносливый немецкий солдат преодолевал все трудности грядущего дня.
Теперь, когда войска тронулись в путь, должно было выясниться, насколько точно и последовательно продуман план передвижения. Надо отдать должное: он работал как часовой механизм. Противник еще долго оставался в неведении о моменте отхода и значительно позднее него начал осторожное преследование. 2 марта тыльные отряды по частям должны были отражать атаки вражеских штурмовых групп, одна из которых насчитывала даже до 200 человек. Там, где раньше стояли 9 отделений, теперь было только 3. Но благодаря постоянному изменению позиции они удачно "симулировали" сильную оборону и своей хорошей стрельбой отбивали русских. 2 марта в 18.00 тыльные отряды оставили, согласно приказу, старый передний край обороны, а с ним также и Ржев.
В докладе 9-й армии об этом говорилось следующее: "Вечером 2 марта 1943 года последние немецкие арьегарды, невытесненные врагом, покинули уже давно оставленный город. В интересах общей операции в полной боевой готовности тем самым армия без всякого вражеского давления сдала территорию, завоеванную в тяжелой борьбе, об успешную оборону которой более года кроваво разбивались массовые натиски бесчисленных вражеских подразделений и для завоевания которой у противника сегодня еще нет сил. Таким образом, бойцы за Ржев покинули непобежденными тот участок фронта, чье одно только название осталось для них воплощением солдатского испытания и в будущем стало стимулом к боевому самопожертвованию".
В сравнении с этим - русский военный доклад от 3 марта 1943 года гласил: "Несколько дней назад наши войска начали решительное наступление на Ржев. Сегодня после длительных и тяжелых боев они взяли город".
Сразу после взрыва волжского моста русские принялись осторожно "зондировать почву". Своей добычей они считали только что покинутые и оставленные позиции, а у вокзала - кучи железного лома. Гитлер хотел слышать взрыв волжского моста в своем штабе. Для этого была включена телефонная связь из штаба фюрера к подрывной команде. Все прошло согласно программе и Гитлер слышал по своему телефону грохот взлетевшего в воздух моста.
Наше минирование заставляло русских быть осторожными. 206-я дивизия перехватила следующую радиограмму: "Я отвожу свою лошадь в конюшню, иду в дом, и вдруг - раздается грохот и нет уже ни лошади, ни конюшни. Проклятые фрицы! Они заложили свои мины там, где мы и не ожидали". И так было по всему фронту. В этом случае подрывной заряд был вложен в дверь, в другом - в печь или на стремянку, или еще в другое место. Взрывы следовали один за другим. Исключительно плодотворно работала радиоразведка.
