Малькольм Тодд - Варвары. Древние германцы. Быт, Религия, Культура

Тацит недвусмысленно пишет о том, как жили большинство воинов. Те, кто служил в дружине вождя, в мирное время в основном спали и пировали, а также давали и принимали подарки. Как и в большинстве неспокойных первобытных племен, охотнее всего люди восхищались отвагой и щедростью. Вождь собирал и удерживал своих дружинников подарками и гостеприимством, а их поддержка помогала ему увеличить свою власть, свою землю и богатства, которые он мог раздаривать.

Тактика была самой примитивной. С самого начала использовалась безудержная атака клином, которая должна была сокрушить или запугать врага. Если атака не увенчивалась успехом, то варвары старались разбить битву на множество отдельных поединков. Войну, которую вели между собой германцы, можно сравнить с той, что разыгралась у стен Трои. Против дисциплинированной пехоты такая тактика оказывалась катастрофически неэффективной, как, например, при Аквах Секстиевых (103 г. до н. э.) и Верцеллах (101 г. до н. э.), однако она продолжала оставаться основой германского способа войны вплоть до периода Великого переселения народов.

Клинья (сunei), как правило, состояли из членов отдельных семей и кланов. Германский термин сuneus использовался в обоих смыслах этого слова и среди римлян. С одной стороны, он обозначал военное подразделение (прежде всего германское) в целом, например сuneus фризов в Хаузстидсе на Адриановом валу. С другой стороны, этот термин переводился на римский армейский жаргон как сарut porcinum, или "свиная голова", — свидетельство того, что германская манера ставить строй клиньями до некоторой степени проникла и в римскую систему, очевидно через посредство вспомогательных войск германцев. Как "свиная голова" соотносилась с воинским подразделением как таковым, не вполне ясно, однако, возможно, объяснение следует искать в том, что изображение кабана, как считалось, защищало германских воинов (см. с. 142). Перед «клином» в битве могли нести "изображения и знамена, взятые из священных рощ". Эти «изображения», скорее всего, были изображениями богов, а «знамена» также могли носить религиозный характер. Кабан у германцев часто служил эмблемой воинов. Фигурирует он, к примеру, на германских знаменах, показанных на саркофаге римского командующего Авла Юлия Помпилия, который воевал с маркоманнами в конце II в.

Наиболее эффективной была германская тактика партизанской войны. Любимым приемом германцев против римских армий ранней империи был следующий: германцы старались нападать на фланги армии, пересекающей прогалину в лесу, делая короткие вылазки из лесных убежищ и уходя обратно, прежде чем римская пехота придет в себя. Если легионеры и сталкивались напрямую с германцами, долго это длиться не могло. Такие вылазки варваров могли истощить терпение, но не силы тренированных римлян.

Римляне всегда были готовы к тому, чтобы создавать буферные государства у своих границ, заключая договоры с вождями варваров. Такие соглашения в первую очередь были направлены на то, чтобы помешать этим же самым варварам грабить пограничные области. В то же время в результате этих соглашений создавались подразделения варваров, которым можно было поручить защиту границы либо близ родной земли, либо в отдаленных провинциях империи. Такие подразделения — «федераты», судя по всему, оказывали римскому государству значительные услуги, но лишь до тех пор, пока их использовали в ограниченных количествах и пока эти варвары, принимавшие участие в отдельных кампаниях в пределах империи, возвращались к себе на родину после окончания военных действий.

После 376 г. н. э. положение дел существенно изменилось. В то время визиготам даровали землю на Балканах в обмен на военную службу Риму. Другие группы федератов, в том числе бургунды и аланы, самостоятельно поселились на северных границах и получили признание на подобных же условиях. До конца V в. варваризация пограничных армий шла полным ходом. От всего этого федератам было гораздо больше пользы, чем тем, кто их нанимал, и обычно они находили возможность расширить столь легко приобретенную территорию. Однако варвары, поступавшие на службу в регулярные армейские подразделения, честно отрабатывали свое жалованье. Лишь относительно немногие из них дезертировали или предавали Рим, и огромные бреши, которые пробивали в рядах римлян военные катастрофы, подобные сражению при Адрианополе, вполне удачно заполняли подобные рекруты.

Наиболее поразительным свойством присущего германцам способа ведения войны за те четыре столетия, в которые германцы вступали в контакт с Римской империей, был их консерватизм, при том что у них были все причины для того, чтобы что-то изменить. Не было никакого прогресса ни в тактике, ни в вооружении рядовых воинов. В том, что касается качества оружия, прежде всего мечей, германцы, как мы уже видели, немного продвинулись вперед, однако основной массе воинов это не принесло никакой пользы. Такой застой в военных делах можно объяснить только отношением германцев к войне. Прежде всего, их точка зрения на войну кажется спортивной и в каких-то отношениях почти джентльменской. Войну они вели с одухотворенностью и увлечением профессионалов, однако при этом их тактика оставалась на любительском уровне.

Военная организация германских племен почти не развивалась начиная с эпохи их первых великих побед над римскими пограничными армиями и еще долгое время спустя после того, как они поселились в старых пограничных провинциях. Писатель конца VI в., который говорил, что "франки, лангобарды и им подобные привержены поединкам один на один, будь то верхом или пешком. Когда они оказываются в замкнутом пространстве, всадники, если среди них есть таковые, спешиваются и сражаются пешком", мог бы с таким же успехом сказать это и о германцах раннего римского периода. Поскольку германцы сражались не организованным строем, а семейными группами, то "если случалось так, что их друзья погибают, они подвергают себя опасности, дабы отомстить за них… Они не слушаются своих вождей. Они безрассудны, пренебрегают стратегией, осторожностью или предвидением, они презирают любой тактический порядок, прежде всего кавалерию".

Несмотря на то что позднеримские и византийские писатели довольно часто упоминают кавалерию варваров, лишь немногие германские племена (и то в лучшем случае) полагались в основном на кавалерию — во всяком случае, самое раннее до VI в. Франки провели свои первые великие завоевания преимущественно как пешие войска. Самое раннее упоминание кавалерийского отряда связано с вторжением франков в Италию в 539 г., однако более поздние свидетельства об этом, показывающие ограниченное использование кавалерийских отрядов, с очевидностью обнаруживают, что прогресс в этой области был медленным. Аламанны, вандалы и визиготы пользовались конницей, однако большая часть ее всадников, видимо, состояла из знати. Кавалерия готов действительно сыграла важную роль в катастрофическом разгроме римлян при Адрианополе в 378 г., однако это великое достижение в первую очередь было следствием действий пехоты варваров. Обычные воины-англосаксы в Британии также пользовались кавалерией не больше, чем франки, однако упоминания о боевых конях в «Беовульфе» перекликаются с англосаксонскими законами. Ясно, что боевой скакун и его сбруя были неотъемлемой частью вооружения аристократа:

В течение всего периода Великого переселения народов доспехи, как и ранее, еще не стали достоянием рядовых воинов, если только им не удавалось снять их с поверженного врага. Лишь вожди и командовавшие войсками короли могли позволить себе такое защитное вооружение как нечто само собой разумеющееся, и именно погребения таких людей дают нам наиболее подробную информацию о полном доспехе германцев. Из тех франков, что потерпели поражение от византийского полководца Нарсеса, лишь немногие имели доспехи или шлемы. Обычные воины сражались обнаженными до пояса, в штанах изо льна или кожи. Иногда на ногах у них были портянки из кожи или грубой ткани. Вооружение и тактические навыки у этих франков были ничем не лучше, чем у тех германцев, что сражались с армиями Цезаря и Августа за шесть или более столетий до этого.

Согласно франкским законам, шлем стоил столько же, сколько лошадь, а цена хорошей кольчуги равнялась двум лошадям или шести волам. Столь высокой стоимости соответствует сравнительная редкость шлемов и других частей доспеха в археологическом материале всех областей варварской Европы. Даже в княжеских могилах зачастую обнаруживают только шлем и щит. Григорий Турский, описывая Левдаста, графа Тура в VI в., перечисляет основные части доспеха аристократа. Тело Левдаста было покрыто кольчугой или латами; видимо, это была простая кольчуга, которая засвидетельствована многими археологическими находками. Шею защищал латный воротник, а голову — шлем. В одной руке графа было копье, а на перевязи висел колчан. Можно предполагать, что у Левдаста был и лук, который мог спасти его в случае засады, чего граф постоянно опасался, и не без оснований.