Совершенно другая картина сложилась в Восточных Альпах, т. е. в Норике.
В начале римского владычества Норик сохранял статус королевства, однако через какие-то полвека он превратился на целое столетие в вотчину императора. Лишь во второй половине второго века он становится рядовой римской провинцией. Поскольку население Норика никогда не считалось бесправными чужаками, они уже при цезаре Каракалле были уравнены с римскими гражданами (constitutio Antoniniana). В конце того же века под правлением Диоклетиана местное право (jus gentium) уже было полностью унифицировано с римским (jus civile).101
Норик, таким образом, является обычной римской провинцией всего три десятка лет, пока граждане Норика не становятся вполне равноправными с римскими гражданами. Однако и при статусе римской провинции они имеют собственное собрание представителей земель (conventus Noricorum). Кроме того, все более или менее значимые поселения Норика уже с 1 в. являются римскими городами (municipia), а сельская местность организована в жупании и сельские общины (civitates). По причине особого положения Норика в составе Римской империи уже с самого начала мы не можем считать представителей этих общностей чужаками. Признание местного права — это, несомненно, основа для сохранения в Норике слоя местной аристократии, относительно которой у нас нет оснований утверждать, что она была романизована или латинизирована. После разделения местности на две части во времена Диоклетиана находящийся на отшибе Прибрежный Норик наводняют пограничные отряды (limitanei) и подразделения регулярной римской армии (comitatenses), пока римское правление не ослабевает настолько, что эти местности занимают германские народы, в том числе баварцы.
Исторический центр Карантании в Восточных Альпах
Здесь следует задать ключевой вопрос: почему баварцы в то время не заняли также и Внутренний Норик? Гористость рельефа вряд ли могла им помешать, как она не помешала им занять Центральные Альпы, или Рецию. Зачем баварцам было дожидаться, чтобы пришли славяне и у них перед носом заняли Внутренний Норик?
Логичный ответ возможен лишь в том смысле, что Внутренний Норик оказывал сопротивление как атакам германских племен, так и нашествию баварцев. Это сопротивление мог оказывать лишь слой аборигенного населения Норика, который не мог быть ни римским, ни романизованным, поскольку в этом случае он как часть римской государственной и военной организации пришел бы в упадок вместе с ней, и этот край остался бы незащищенным, открытым для германского вторжения. Значит после падения Римской империи во Внутреннем Норике сохранилась общественная организация, которая основывалась на местном праве и которая затем перетекла в средневековую Карантанию.
На закате Западной Римской империи на ее территории возникли различные германские королевства. Романское и романизованное население этих королевств все еще подчинялось римским законам — «leges Romanorum», германское население жило по т. н. варварским законам — «leges barbarorum».
Эти последние уже в 5–6 вв. н. э. были переведены на латинский язык и изданы в виде специальных кодексов. Так, визиготы в Испании имели собственный «lex Visigothorum», остроготы в Италии — свой «Edictum Teodorici», для лангобардов в 7 в. был издан «Edictum Rothari», для алеманов, или швабов — «lex Alamannorum». В 8 в. был издан также «lex Saxonum» для саксов, когда потерпел поражение Карл Великий.
Франки, которые после крушения Западной Римской империи постепенно начали господствовать в Западной Европе, вначале образовали несколько небольших королевств, из которых позднее образовались два крупных — Невстрия под правлением Меровингов, и Австразия под династией Каролингов. — В Невстрии был общепринят кодекс lex Salica, написанный еще около 490 г. и известный также тем, что предписывает агнатическое наследование трона при полном отстранении женщин (в отличие от «lex Visigothorum»). В Австразии действовал «lex Ripuaria», полностью носивший характер народного права и существовавший в письменном виде лишь с 7 в. Эти законы потом оставались действительны, претерпев некоторые изменения и дополнения в средние века.
В Карантании, сформировавшейся на территории Внутреннего Норика, по всей вероятности, сохранялось еще старое местное право времен господства римлян. Речь идет о древнем народном праве, которое сохраняется как правовой обычай, привычка (consuetudine) и для самой государственно-правовой конструкции и общественной организации Карантании. Это право еще не упоминается отдельно во времена появления первых сведений о Карантании. Лишь с начала 11 в. оно появляется в исторических сообщениях под названиями:102
institutio Sclavenica
communis omnium Slavica lex.
Это — словенский правопорядок, или всеобщий словенский закон, возникший в Карантании не тогда, когда он впервые упоминается в источниках, а происходящий из «ius gentium», поскольку жители Норика, как впоследствии и карантанцы, уже издавна являлись «natio», т. е. признанной правовой общностью.
Общественная организация карантанцев отличалась от германской, основой которой являлась древняя родственная «жупа» — «sipa» (Sippe, Supa). Основой карантанской организации была «весь» («vas») в значении общности и населенного пункта, с поделенной пашней и общим выпасом и лесными угодьями. О старой «жупе» напоминает лишь термин «Supan», которым обозначался глава сельской общины. О существовании какой-либо родовой общине в Карантании источники нам не сообщают.
Каждая «весь» имеет свою территорию, несколько таких поселений в зависимости от географического положения связываются в округ, возможно, называвшийся «жупанией», которой правит главный жупан, его также могли называть головой (эти названия в источниках не присутствуют). Во главе округа стоит региональный князь (princeps), наделенный, как представляется, прежде всего военными функциями, а также осуществляющий связь с центральным двором, властью, во главе которой стоит воевода (dux). Воевода и князья образуют слой знати, который все же не является наднародным.
«Княжий камень», использовавшийся как трон при обряде присяги и инаугурации
Свободные крестьяне, в противоположность знати, являются решающим политическим фактором. На уровне селения они организуются в совет, называемый «соседством» (sosednja, sosecka). На уровне округа совет называется «поезда» (pojezda), куда приезжает обычно высший представитель власти, в том числе воевода, на всенародном уровне такой совет называется «веча». На нем избирается новый воевода, непосредственно или через посланников, т. н. «добрых людей». Нового воеводу возводят на трон через ритуал на Княжьем Камне после этого воевода отправляется на Госпосветско поле и восходит на Воеводский трон, и делает первые шаги своего пребывания у власти.
Все эти правовые особенности Карантанского государства нам известны лишь из более поздних записей. Эти особенности, несомненно, восходят к самым истокам и впоследствии, в средние века, сливаются с феодальными элементами, в результате чего образуется средневековая феодальная система Карантании. В этой системе присутствуют и другие древние словенские элементы, в числе которых наиболее характерными являются свидетельства об отправлении закона: «rota» как старинный вид присяги в определенных местах, именуемых «rotisce»; свидетели называются двояко: «svidok» (testis oculatus), также «posluh» (testis auditus). Для обозначения общности остается термин «община» (obcina), общественные работы называются «robota», внутренние беспорядки носят название «крамола» (carmula), коварное убийство называется «разбой» и т. д.
Женщина в Карантании является полностью равноправной, имеет имущественные и хозяйственные права, является дееспособной. Карантанские представительницы знати даже основывают монастыри, например, св. Гема (11 в.), что было возможно лишь на основании карантанского права. Право вначале привязывалось к лицу, а не к земле. Лишь к 10 в. возможно принятие другого вида права, что впоследствии называется «professio iuris».
Наследовать в Карантании, в том случае, если не было наследников по мужской линии, могла женщина, в том числе по материнской линии. Это распространялось даже на верховную власть, что подтверждает пример воеводы Арнуфля Корошского (9 в.), сына благородной карантанки и франкского принца Карлмана. Примером родового наследования является род Шпангейм, получивший имя по зятю, выходцу с Рейна, который взял в жены Рикарду, наследницу корошского знатного рода. Знать в Карантании была своя, местная.
Общественная организация и право Карантанцев могло происходить лишь от их предшественников, коренного населения Норика, которое под владычеством римлян оставалось «natio», то есть народом с признанными законами, или государственностью. Лишь в таком состоянии оно могло сохранить свои жизненные и правовые обычаи и свою традицию. В таких обстоятельствах совершенно неоправданно, да и не доказано утверждение официальной историографии относительно словенских земель к концу античного периода: «Таким образом, в силе были два знака равенства в период переселения варваров — то, что они были хотя бы в общей массе романизованы и охристианены».103 Следовало бы сказать: в общей массе они не были романизованы и охристианены.
