- Я хитрее других, - хвастал друзьям Бороздин. И Трубецких и Раевских. Я свою дуру обвёл вокруг пальца. Ради счастья её старался.
А какое у Марии Андреевны счастье? До самой смерти она томилась. Всё вспоминала Поджио.
ЖЕНА КАВАЛЕРГАРДА
- Я выйду замуж за русского!
- Что за фантазии?!
- За русского, за русского, - смеялась Полина Гебль.
Полина Гебль родилась во Франции. И вдруг сложилось так, что девушка приехала в Россию, в Москву. Здесь в Москве Полина Гебль и познакомилась с молодым гвардейским офицером, будущим декабристом кавалергардом Иваном Анненковым.
Редкой преданностью отличалась Полина Гебль. Когда Анненков был арестован, она немедленно приехала из Москвы в Петербург, бросилась к Петропавловской крепости, добилась с ним встречи.
- Кто вы? Куда? Тут и жён не пускают, - преградили ей путь дежурные офицеры. И всё же уступили просьбам молодой девушки.
Пропустили её офицеры, а потом сами же поражались: "Как это мы её пропустили?!"
Полина Гебль и вторично проникла в крепость. Прошёл слух, что Анненков собирается кончить жизнь самоубийством. Стояла ночь. Мосты через Неву были разведены. Шёл лёд. Казалось, перебраться на противоположную сторону нет никакой возможности. И всё же Полина Гебль уговорила старика лодочника.
- Погибнем же, милая, - отговаривался старик.
- Прошу тебя, дедушка.
- Не пропустит Нева, не думай.
- Пропустит, дедушка, пропустит! - твердила Полина Гебль.
Сдался старик, перевёз её на ту сторону. Перевёз, а потом сам же и поражался: "Как это я её перевёз!"
Дежурные офицеры остолбенели, увидя Полину Гебль. Разрешили они ей второе свидание с женихом. Разрешили, а потом сами же и поражались: "Как это мы ей опять разрешили?!"
После объявления Анненкову приговора Полина Гебль решила ехать за ним в Сибирь. Но для этого нужно было получить согласие царя. Узнав, что Николай I будет на военных манёврах под городом Вязьмой, Полина Гебль помчалась под Вязьму. В день манёвров ей удалось подойти к царю. Николай I нахмурился:
- Что вам угодно? Кто вы, жена?
Раздражённо поморщился: "Свои надоели. Так вот тебе на, тягайся теперь с француженкой".
И всё же разрешил Николай I Полине Гебль поездку в Сибирь. Разрешил, а потом сам же и поражался: "Как это я ей разрешил?!" Хотел отменить согласие. Да оказалось - поздно.
И вот Чита. Читинская церковь. Священник. Алтарь. Кадило.
Стоят рядом Полина Гебль и Иван Анненков.
- Да соединит вас господь на веки веков, - выводит батюшка и машет кадилом.
- На веки веков... - тянут певчие.
В Сибири закончилась история француженки Полины Гебль. Она стала Прасковьей Егоровной Анненковой.
Прямо из церкви, заковав в кандалы, Ивана Анненкова вновь увезли в острог.
ОКНА
По Петербургу ходили слухи:
- Вы слышали, тюрьма-то без окон.
- Без окон?!
- Без окон, без окон. Как гроб!
За Байкалом на Петровском заводе для декабристов построили специальную тюрьму. Привезли заключённых, смотрят они на тюрьму - нет окон. Даже хотя бы самых маленьких, даже с решётками, хотя бы у самого потолка...
- Как - без окон?! - возмутились декабристы.
Но не заключённым тюрьму выбирать по вкусу.
- Как - без окон?! - негодовали жёны.
Окружили они со всех сторон генерала Лепарского:
- Фельдфебель!
- Жандарм!
- Палач!
- Будьте благоразумны. Будьте благоразумны, - повторял генерал Лепарский и отступал под защиту тюремных стен. Уж больно грозным был вид у женщин.
Вечером Лепарский вызвал к себе Трубецкую. Из всех жён была она самой решительной.
- Вот посмотрите.
Лепарский показал Трубецкой план Петровской тюрьмы. По плану окна не полагались. Снизу стояла подпись: "Быть по сему. Николай".
- Вот так, Екатерина Ивановна, - сказал генерал Лепарский. - Тут всё выше моей генеральской власти. Только об этом, о том, что видели, очень прошу - молчок.
Не выдали женщины генерала Лепарского. Однако в тот же день в Петербург помчались десятки писем. Жёны декабристов писали родным, знакомым, друзьям, подругам, соседям близким, соседям дальним, друзьям родных, друзьям знакомых и даже тем, кого вовсе почти не знали. И в каждом письме об одном: о Петровском заводе - тюрьме без окон.
Вскоре весь Петербург уже говорил об этом.
Поражался царь Николай. Со всех сторон слышит он об одном и том же. И даже жена царя царица Александра Фёдоровна:
- Николя! Это верно - тюрьма без окон?! Кто это сделал? Фи!
Пришлось отступить царю.
- Да это не я. Вовсе не я. Я ничего не знал. Это же всё генерал Лепарский, - свалил он вину на сибирского коменданта.
Отдал царь Николай I приказ прорубить на Петровском заводе окна.
Что касается генерала Лепарского, то тюремщиком он был терпимым. И там, где мог, содействовал декабристам. Уважали его декабристы.
Пребывая в настроении добром, Лепарский любил говорить:
- Лучше иметь дело с тремястами государственными преступниками, чем с десятью их жёнами. Да где с десятью, - генерал лукаво посматривал на Трубецкую, - тут и одной достаточно.
ПОКЛОНИСЬ
В далёкой Сибири среди многих могил - могила. Часовня стоит над ней.
Если ты будешь когда в Сибири, поклонись дорогой могиле. Русской женщине поклонись.
Александра Григорьевна Муравьёва - жена декабриста Никиты Муравьёва общей была любимицей. Редкой она красоты, редкой она доброты.
Грязь, непогода стоит на дворе, мороз три шкуры с тебя сдирает, пурга ли сбивает с ног, - спешит Муравьёва к тюремной ограде, то мужу еду несёт, то просто взглянуть идёт.
Любому поможет Александра Григорьевна - покормит, напоит, словом утешит, рубаху зашьёт.
Завидуют все Муравьёву.
В Сибири у Муравьёвых родилась дочь. Назвали девочку Нонушкой. Обожала Александра Григорьевна Нонушку.
- Нонушка - солнышко!
- Красавица наша Нонушка!
- Нонушка самая, самая умная!
А Нонушке только год.
Счастлива была Муравьёва. Не замечала сибирской каторги. Но вот подошла беда.
Возвращалась она как-то в непогоду домой из тюрьмы от мужа. Застудилась в пути. Слегла. Не встала больше Александра Григорьевна.
Донесли царю, что в Сибири скончалась жена Муравьёва.
- Все мы смертные, все, - ответил Николай I. - Говорил, не езжайте! Господь покарал. Ну что же, пусть царство ей будет небесное.
Умирая, просила Муравьёва похоронить её в Орловской губернии, в родовом склепе, рядом с отцом.
Доложили царю и об этом. Не соглашается Николай I.
- Ваше величество, просят родные.
- Воля усопшей.
- Нас не поймут.
- Вновь зашумят на улицах.
Непреклонен Николай I:
- Пошумят, пошумят - забудут. Пусть будет другим наука...
Но не забыта жена декабриста.
Если ты будешь когда в Сибири, поклонись дорогой могиле. Ниже, ниже ещё поклонись.
САПОЖКИ
У декабриста князя Евгения Оболенского была шапка. Меховая, с ушами, тёплая. Из медвежьей дублёной шкуры. С тёмной крапинкой впереди.
И вдруг исчезла куда-то шапка.
Ходит Оболенский, прикрывает затылок ладошкой. А на улице вот-вот ударит вовсю мороз.
Были у Екатерины Ивановны Трубецкой сапожки. Красивые, с меховым верхом. Из оленьей пошиты шкуры. Хранились они в сундуке, ждали трескучих морозов.
Жалко Трубецкой Оболенского. Достала она меховые сапожки. Стала кроить для Оболенского шапку. Сама мёрзнет, в каких-то старых ботинках ходит.
Приближалось рождество - один из зимних церковных праздников. К рождеству и старалась управиться Трубецкая. Торопится, готовит подарок для Оболенского.
Успела. Получилась отличная шапка. С козырьком, с ушами, с завязками. Не хуже, а даже, скорее, лучше той, что была у Евгения Оболенского.
Завернула Трубецкая шапку в тряпицу, перевязала. Пошла к острогу, к охранникам. Просит, чтобы те передали свёрток Оболенскому. Согласились охранники. Уважали они Трубецкую.
- С праздником вас, Екатерина Ивановна!
Бежит Трубецкая домой. Лютая стужа стоит на улице. Греется Трубецкая, ударяет ногой о ногу. Довольна, что с шапкой к самым морозам управилась. Будет князь Оболенский ходить в тепле.
Подходит княгиня к дому, видит, у дома стоит надзиратель Сёмушкин.
- С праздником, Сёмушкин! - кричит Трубецкая.
- И вас, - отвечает Сёмушкин. - С поручением я к вам, Екатерина Ивановна.
- Вот как?!
- От князя Оболенского. Уж очень просил вручить, - и протягивает Трубецкой свёрток.
"Что бы такое?" - гадает Трубецкая. Развернула, глянула - сапожки! Меховые, тёплые. Из медвежьей дублёной шкуры. На одном тёмная крапинка впереди.
ОБОЗ
Мало что изменилось в доме Екатерины Фёдоровны Муравьёвой после ареста сыновей. Всё так же приезжали к ней разные знаменитости: поэты, музыканты, художники. Всё так же устраивались богатые званые вечера.
Разве только то новое, что переехала Екатерина Фёдоровна из Петербурга в Москву.
Впрочем, надо начать с другого. Заметили сибирские начальники, что у декабристов стали появляться то запрещённые книги, то деньги, то вдруг вещи, которые заключённым ни при каких условиях не полагались.
