Либерализм. Что за птица и нужна ли она нам?
Таким образом, неразрешимых проблем у нас не видно. Но только если движение в сторону легализации экономики и большей цивилизованности действий будет продолжено.
Прежде чем перемыть все косточки либерализму, я хочу сказать сразу: «Да, он нам нужен». Но, как и демократия, либерализм бывает разный. И до того, который нам нужен, ещё расти и расти. Сначала я должен признаться, что я сам из тех, которые осуществляют инвестиции. В 1992 году, поняв, что на мясо денег нет давно, на водку тоже, а теперь не будет уже и на сигареты, я перешёл из Академии Наук на работу в частную фирму «Центр Речевых Технологий». Программы я писать умел хорошо, но в свободном рынке разбирался не больше, чем вся Россия. Вообще-то предприниматель я не самый лучший. Вот главный акционер фирмы, Хитров Михаил Васильевич, тот настоящий предприниматель. Лет 12–14 назад мы с ним везли на автомобиле компьютеры из Москвы в Петербург. Почти за сутки он не сказал ничего, что не относилось бы к делам фирмы, а говорили мы, не переставая. А о чём? О том, как увеличить эффективность и в разработку чего вложить деньги, т. е. осуществить инвестиции. Если бы мы были на госслужбе, мы говорили бы о том, как избежать ошибок и как освоить средства. Осваивать деньги, конечно, тоже надо уметь. И в то же самое время в истории России достаточно много случаев (рухнувший Атоммаш, например), когда деньги лучше было бы закопать в подвале Монетного Двора, хоть на материалах сэкономили бы. А инвестиции от освоения отличаются тем, что вложенные деньги надо максимально быстро вернуть с процентами. Тогда появится возможность делать следующие инвестиции. Кто не умеет возвращать деньги — после 2–3 опытов разорится. А кто умеет — будет расти и расти. Это-то и порождает жаркие споры о том, что нужно рынку, чего хочет потребитель, какой продукт создавать, какую технологию использовать, какую разработать, и реально ли это. И тот, кто делает удачные предложения, приобретает большой вес, а кто неудачные — от принятия решений постепенно отодвигается. И что интересно, предлагать готовы все, а брать на себя ответственность — почти никто. Опять-таки все — за небольшие улучшения, но если предложено создать принципиально новый продукт — почти все «против». Природа, видно, такая у человека. Но на рынке информационных технологий, чтобы хотя бы оставаться на месте, надо быстро бежать. Поэтому предпринимательство — не для тех, кто любит покой. Искать новое всё время приходится. Так же и с кадровыми проблемами. За 18 лет ни разу не пришлось услышать: «Надо сменить его, поскольку он совершил ошибку». Нет, его надо сменить, поскольку он не делает того, что должен делать на своём месте. А у чиновников всё иначе. Много раз приходилось говорить людям, пришедшим с госслужбы: «Мы ищем не виновных, а решение». А они привыкли, что всегда ищут виновных. Что за отсутствие предложений никто не спросит, а за ошибку — снимут голову. Трудно ждать от них смелых инвестиционных предложений, жизнь у них такая. В СССР была такая, в России сейчас такая, и, наверное, всегда такой останется. Но опять-таки тема не закрыта, и её нельзя обойти молчанием. Был период, когда этот закон не работал, и это период Сталина. Мы возмущаемся кровожадностью НКВД, когда им предлагали репрессировать где-нибудь 20 тысяч человек, а они выступали с предложением это число увеличить. Ужасно. Но это было отражением общего принципа — «безынициативность наказуема». Бюрократия уже существовала, но никого и ни отчего спасти не могла. Можно было написать несколько томов с блестящим обоснованием того, почему план провален или почему наши самолёты оказались хуже немецких, и тут же угодить на Колыму. Но эта система управления могла работать, только пока существовал страх непредсказуемого и неправедного наказания. Кто мог играть в игры с Госпланом, рискуя в любой момент лет на 10 загреметь в лагеря? Но эта система управления может работать, когда за пятилетку создаётся 300 новых предприятий, и никуда не годится, когда этих предприятий больше 50 000. Они не помещаются уже в мозгу даже гения. К тому же и большой террор никому из ответственных людей не снится. И война чуть не была проиграна в первые же месяцы именно из-за этой системы управления. Окончательно добил её Хрущёв, предложив в 1957 году удвоить производство мяса за 3 года. Мы не любим вспоминать этот позор, а жаль.
Ну да ладно, каждый, прочитавший это, тут же скажет: «Что он нам впаривает? Пока он с коллегами отчаянно решал, как лучше инвестировать 10 000$, в стране воровали миллиардами. Они когда первый миллион долларов дохода получили? В XXI веке? А Мавроди с его МММ уже в XX заработал миллиарды, ограбив всю Россию с помощью либерализма этого». Что можно возразить на это? Ничего. Поэтому от отдельных примеров вернёмся к либерализму вообще.
Адам Смит в конце XVIII века опубликовал свою знаменитую книгу «Исследование о природе и причинах богатства народов», которая породила доктрину свободного предпринимательства. Ошибся ли он в чём-то? Да вообще-то нет. Адам Смит полагал, что каждым человеком движет корысть. Но преследовать свой интерес человек может, только оказывая услуги другим людям, предлагая в обмен свой труд и продукты труда. Каждый отдельный человек стремится использовать свой труд и свой капитал таким образом, чтобы продукт его обладал наибольшей ценностью. Так, действуя каждый в своих интересах, люди служат обществу. Появляется «экономический человек» и «невидимая рука рынка».
Здесь не надо привязываться к слову «только». Просто Адам Смит сделал допущение, без чего не обходится ни одна теория. Очень может быть, что в Великобритании второй половины XVIII века это допущение было оправданным, если и не всегда, то хотя бы в большинстве случаев. Страна была стабильной, законопослушной, развитой, промышленная революция начиналась. Но в другое время и в другой стране то же самое допущение может оказаться совсем неоправданным. Живя в другое время и в другой среде, Адам Смит мог бы узнать гораздо больше о том, что существует и «невидимая рука криминала». О том, что можно разбогатеть гораздо быстрее, занимаясь грабежом и воровством, чем производя самые ценные продукты. И что может «экономический человек» противопоставить «человеку криминальному»? Подкуп, союз с одним грабителем против другого? Ну вот и образуется криминальное общество. В реальности только союз экономического человека, государства и гражданского общества способен это криминальное сообщество заменить обществом экономическим. И «невидимая рука рынка» начинает эффективно действовать только тогда, когда отсыхают невидимые руки убийцы, грабителя, вора, мошенника, рэкетира. При этом в качестве платы за союз появляется «невидимая рука коррупционера». Когда и она отсохнет, станет совсем хорошо. Но в России начала XXI века все эти руки пока живы. Убивают банкиров, журналистов, менеджеров, чиновников, мошенничают, захватывают предприятия. Только длительные совместные усилия людей экономических и государевых могут в перспективе засушить «невидимую руку криминала».
Кроме этого, Адам Смит сделал и ещё одно допущение. Если «человек криминальный» не хочет предлагать в обмен свой труд и продукты труда, то может сложиться ситуация, когда «человек экономический» может, но не хочет. Это бывает, если он монополист и знает, что продукт его «труда» и так купят по предложенной им цене.
А бывает, когда человек экономический хочет, но не может сделать это. Уже в XVII–XVIII веках в результате политики «огораживания» миллионы английских крестьян, выброшенные из привычной жизни, устремились в города. Но там они ничего не умели и были не нужны в таких количествах. Похожие процессы вскоре начались во Франции и Германии, а далее — везде. Скорость процесса намного превышала способность рынка к нему адаптироваться. Более того, чисто рыночное решение вопроса означало физическую гибель миллионов. Необходимых рынку (чтобы сделать конкурентоспособный продукт) знаний и навыков люди не имеют, своё «дело» открыть не могут, учиться не могут, поскольку нечем платить за обучение. А коль не могут ничего, «невидимая рука рынка» пытается смести их с исторической сцены. Люди, однако ж, сопротивляются, кто-то работает за гроши, кто-то уходит в криминал, кто-то устраивает восстания. Наконец кто-то изобретает социализм. В 1867 году Карл Маркс выпускает первый том «Капитала». Внушительная книга, но в ней ситуация, сложившаяся в процессе индустриализации и урбанизации, рассматривается как единственно возможная. Более того, вся квалифицированная рабочая сила, которая в классовую схему не укладывалась, была записана в прослойку, помогающую классу капиталистов (собственников) угнетать класс пролетариев (неимущих). С этой точки зрения наши современные российские врачи или учителя помогают капиталистам угнетать, например, работников нефтяной промышленности, имеющих в 5 раз большие доходы. И неудивительно: ситуации, сложившейся во времена Маркса, давно нет. Индустриализация и урбанизация закончены. Любую западноевропейскую страну можно смело называть страной победившего социализма. «Свободный рынок» превратился там в регулируемый, и было создано мощное социальное государство, от которого и не думают отказываться ни левые, ни правые. И в США социальный бюджет превышает военный. Другие проблемы встали перед миром, и именно они актуальны для России.
