Поступили наконец первые сведения от разведчиков. Капитан Гусев несколько раз выходил на связь, сообщал, что немцев на шоссе Орел — Мценск не обнаружено. Орел горит, в его юго—западной части слышна артиллерийская канонада. Видимо, какие—то наши части ведут бой. Бурда же не подавал о себе никаких известий, и всякие попытки штаба связаться с ним по радио ничего не давали. Невольно возникала мысль — уж не попали ли разведчики в беду?
Время перевалило за полночь, а комбригу не спалось Вместе с адъютантом Иваном Ястребом он обошел позиции, побеседовал с командирами танковых рот, пехотинцами. Убедившись в том, что люди накормлены, настроены по—боевому, знают свою задачу, Катуков вернулся в штаб. До рассвета оставалось несколько часов.
Его разбудил Кульвинский: из разведки вернулась группа капитана Гусева. Через несколько минут капитан докладывал о своем рейде. Танкисты побывали на окраине Орла, вели бои с противником. Не зная системы его огня, натолкнулись на мощный артиллерийский обстрел. При отходе потеряли четыре машины. Компенсируя неудачу, разгромили по дороге на Волхов немецкую колонну танков и автомашин.
Давать оценку действиям капитана Гусева Катуков не спешил, а вот потерю четырех машин переживал болезненно: на счету каждый танк.
— Какие экипажи не вернулись из Орла? — спросил он раздраженно.
— Старшего лейтенанта Ракова и младших лейтенантов Овчинникова, Дракина и Олейника.
— Ладно, капитан, зайди к Никитину, он укажет, где твое место на линии обороны.
Комбриг считал, что главную задачу эта разведгруппа все—таки не выполнила. По—прежнему полная неясность, какие силы Гудериана в Орле? Сколько дивизий? Видимо, придется исходить из того, что немецкая танковая дивизия имеет более 200 боевых машин.
Обрадовал старший лейтенант Александр Бурда. Его группа возвратилась далеко за полночь. Танкист он опытный, с начала войны сражался на западных границах, подбил более десятка танков и автомашин. Ведя разведку в сторону Орла, Бурда не ринулся в город сломя голову, а, замаскировав машины в кустарнике, ночью направил к городу небольшие разведгруппы, имевшие задание выяснить систему огневых средств противника и номера воинских частей. Удалось многое выяснить, но, как на грех, передать информацию разведчики не могли: на головной машине вышла из строя радиостанция, а на других станций не было. Связь со штабом оборвалась.
Теперь, когда о противнике хотя бы что—то стало известно, можно было принимать определенные меры по укреплению наиболее опасных участков линии обороны.
Утром, как и следовало ожидать, из Орла по направлению к Мценску вышла колонна гитлеровских войск. Ее сопровождали танки и бронетранспортеры. Танки Бурды притаились в засаде, готовые открыть огонь. Старший лейтенант не торопился отдавать команду. Но как только колонна длинной змеей вытянулась вдоль шоссе, в дело вступили танки—разведчики, а затем и основная группа машин, сосредоточившая огонь по мотопехоте противника.
В результате боя группа Бурды уничтожила 10 средних и малых танков, 2 тягача с двумя противотанковыми орудиями и расчетами, несколько автомашин с мотопехотой, 2 ручных пулемета и 90 солдат и офицеров противника.[40]
Были добыты ценные документы, которые позволили установить номера новых вражеских частей, действующих на мценском направлении. Это были 3–я и 4–я танковые и одна мотодивизия Гудериана, имевшие целью прорваться главными силами вдоль шоссе в направлении Мценск — Тула.
Проанализировав ситуацию, Катуков облегченно вздохнул. Сказал Кульвинскому:
— Замысел гитлеровского командования нам теперь ясен. Будем готовиться к отражению врага!
А в книге боевых действий 4–й танковой бригады появляется запись: «В результате умелых и инициативных действий танковых групп было установлено, что противник спешно подтягивает свои резервы, главными силами стремится развить успех по наикратчайшему пути вдоль шоссе Орел — Мценск — Тула и с южного направления обеспечить выход к Москве».[41]
5 октября Гудериан ударил по Мценску, но уже большими силами. С утра несколько звеньев немецких самолетов прошли над Оптухой и сбросили бомбы на село Ивановское. Спустя некоторое время из—за пригорка показались танки. Их было так много, что наблюдатели сбились со счета. Катуков, стоя на наблюдательном пункте, спокойно отдавал приказы, то и дело подносил к глазам бинокль, обозревая панораму предстоящего боя. Что предпримет противник в ближайшие минуты? Тактика у него прежняя, знакомая с первых дней войны. Впереди идут танки, за ними, на небольшом расстоянии, — пехота. Только бы не проскочили на фланги, тогда дело может обернуться бедой: сомнут.
Спустившись с пригорка на равнину, вражеские машины, выбрасывая черные столбы дыма, развернулись в боевые порядки и открыли стрельбу. Ответные выстрелы последовали тотчас же: наши танкисты били из засад. Огонь их был точен. Задымили несколько вражеских машин. Противник усилил артиллерийский обстрел нашего переднего края. Над селом появился разведывательный самолет «Хеншель», корректируя огонь.
С переднего края Катуков перебрался на свой командный пункт, разместившийся на окраине села Ивановского. Начальник оперативного отделения капитан Никитин доложил:
— Товарищ полковник, немецкие танки прорвались на позиции мотострелкового батальона. Разбиты артиллерийские батареи!
— Где комбат Кочетков?
— Не знаю, связь с ним прервана. Отправил в батальон двух бойцов. Положение там критическое!
С командного пункта в бинокль хорошо просматривались позиции мотострелкового батальона. В дыму разворачивались немецкие танки, утюжа окопы наших пехотинцев. «Кочеткову сейчас туго приходится, если еще жив, — подумал комбриг. — Пора вводить в бой танковые засады, сосредоточенные на левом фланге». По рации он отдал приказ, и несколько «тридцатьчетверок» устремились в атаку. Юркие, быстроходные машины, извергая языки пламени, сразу же внесли замешательство в неприятельские боевые порядки. Из горящих немецких танков выскакивали фашисты и попадали под кинжальный огонь наших пулеметчиков.
Бой длился несколько часов. Кругом стоял страшный грохот. Гудериан бросил к селу Ивановскому еще один моторизованный полк, решив, что против него действуют значительные танковые силы Красной Армии.
Катуковцы отбили еще несколько танковых атак, но дальше держать позиции было бессмысленно. Чтобы сохранить личный состав бригады и боевые машины, Катуков отдал приказ отойти несколько севернее, к селу Первый Воин, где закрепиться и дать новый бой. Такое решение диктовалось складывавшейся обстановкой. Хотя Гудериан потерял 18 танков, 8 орудий и несколько сот солдат и офицеров, сил у него было достаточно, чтобы продолжать наступление на этом участке фронта.
Штабной автобус двигался по раскисшей от осенних дождей дороге, буксуя в промоинах и ямах, выбитых гусеницами танков и бронетранспортеров. Его неудержимо кидало из стороны в сторону, словно утлое суденышко в разбушевавшемся море. Валившийся с ног от усталости комбриг, выпив походную кружку горячего чая, решил немного отдохнуть, разместившись прямо на сиденье. Кутаясь с головой в шинель, попросил Никитина:
— В случае чего, разбудишь, Матвей Тимофеевич.
Начальник оперативного отделения в знак согласия кивнул головой. Он знал, что комбриг в эти дни почти не смыкал глаз.
На одном из поворотов водитель притормозил. Приоткрыв дверцу, увидел подполковника Кульвинского:
— Комбриг здесь?
Никитин приложил палец к губам, давая понять, чтобы начальник штаба разговаривал на полтона ниже.
Кульвинский положил на стол составленный отчет об итогах прошедшего боя. Противник остановлен, но бригада понесла потери: есть убитые и раненые, подбито несколько танков. Правда, Дынеру удалось эвакуировать с поля боя три машины, танки «БТ–7». Была надежда, что после ремонта они вступят в строй. Это, видимо, единственное пополнение, на которое можно было рассчитывать в ближайшее время.
Остаток дня и всю ночь части бригады укрепляли свои позиции. После кратковременного отдыха комбриг был снова полон сил и энергии. Он спокойно и буднично, как на учениях, отдавал распоряжения, уточнял на карте расположение танковых засад, определял места для установки артиллерийских батарей. Очень обрадовался, получив сведения, что полк пограничников Пияшева и дивизион противотанковой артиллерии готовы поддержать бригаду в предстоящем бою.
Прибыв на позиции у села Первый Воин — там готовились к обороне мотострелки, — Катуков потребовал от комбата Дмитрия Кочеткова и комиссара Семена Волошко проследить за тем, чтобы бойцы зарывались в землю как можно глубже:
— Надеюсь, учтете опыт прежнего боя. Кто сидит в земле, тому и танк не страшен. И чтобы обязательно были отрыты ложные окопы, установлена «бутафория» — пулеметы, минометы, пушки, словом, все, что напоминало бы огневые средства.
