А ведь чего проще: открой газету «Правда» и внимательно читай. Открытым ведь текстом пишут Ленин со товарищи. Никакой конспирации, никакого эзопова языка. Как при Ватерлоо – атака лоб в лоб! Только защищаться уже некому. Меньшевик Суханов, вспоминая о тех днях, категоричен: «Петербургский гарнизон уже не был боевым материалом. Полуразложившиеся воинские кадры… [Они] были равнодушны, нейтральны и негодны для активных операций ни на внешнем, ни на внутреннем фронте… Большевики крепко вцепились в некоторые части и час от часу проникали в остальные».
То есть когда сегодня либеральные умы проклинают Октябрь и отказ армии наводить порядок в Петрограде – я согласно киваю головой. Было такое, ленинская агитация успешно сработала. Но когда это все началось и кто виноват? Члены Российской социал-демократической рабочей партии трудились на ниве пропаганды не покладая рук. В многочисленных статьях, воззваниях, докладах, выступлениях Ленина его соратники получали четкие и ясные указания, как именно надо действовать в решительный момент. Чем отвечает на это Временное правительство? Ничем. Звенящей тишиной. И важным надуванием щек в дальнейшем на страницах воспоминаний.
А ведь энергия Ленина в те дни была поистине неистощимой. Почти ежедневно в «Правде» появлялись его статьи. В иные дни – сразу несколько в одном номере. Со времени своего возвращения в Россию и до момента ухода в подполье он написал свыше 150 статей и выпустил несколько брошюр. Подобным не мог похвастаться никто из представителей иных политических партий в стране. Даже так: все, вместе взятые, написали меньше. И главное – никакого словоблудия, свойственного Милюкову. Никакого соглашательства в духе Мартова. Все четко и ясно, исключительно по делу. Ни одного лишнего слова, ни единого дополнительного значения, чтобы не отвлекать внимание от главного.
А помимо статей и брошюр – регулярные выступления на митингах. Тогда в Петрограде, по-моему, не осталось завода или фабрики, где бы не жег глаголом сердца людей Ленин. При этом сила его воздействия на массы как оратора была неотразимой. Все базировалось на железной логике и непреклонной вере в собственную правоту. В простоте и ясности вбрасываемых в аудиторию смыслов. Не случайно Максим Горький заметил: «Речь его всегда вызывала физическое ощущение неотразимой правды».
В. И. Ленин в августе 1917 года
Что могло противопоставить этой революционной стихии Временное правительство? Только бесконечное жужжание в уши, что не нужно слушать откровенного врага России. Это справедливо. Врагов действительно не нужно слушать. Но кто говорил-то? Это ведь были люди весьма своеобразные. Сделавшие немыслимое число ошибок. И кадры вокруг них подобрались соответствующие. Это признавали и современники. Вот, например, председатель совета присяжных поверенных Петрограда Н. П. Карабчевский писал: «Поглядите хотя бы на нашу печать после февральского переворота. Все, или почти все, превратились разом в демократических республиканцев, да таких ярых, непреклонных. Ни малейшего соображения о том, что в сознании народа нужное место царя означало вообще пустоту, из которой вполне естественно выскочил дьявол большевизма». Это даже в комментариях не нуждается, все максимально понятно.
А Ленин в те же самые дни пишет книгу «Государство и революция». По сути – последний аккорд прелюдии перед приходом к власти. Лидер Российской социал-демократической рабочей партии обозначает грядущие ориентиры. Государство должно стать диктатурой, властью, не разделяемой ни с кем и опирающейся непосредственно на вооруженную силу трудящихся масс. Решающую роль в нем должна играть рабочая партия, которая последовательно проведет мобилизацию пролетариата и направит его на путь строительства коммунизма. А что есть коммунизм? Общество без насилия и принуждения. Если же вдруг возникнут непредвиденные эксцессы, то противостоять им будет не какой-то особенный аппарат подавления, а сам вооруженный народ. И главное: «С точки зрения буржуазной легко объявить подобное общественное устройство «чистой утопией» и зубоскалить по поводу того, что социалисты обещают каждому право получать от общества… любое количество трюфелей, автомобилей, пианино. Таким зубоскальством отделываются и поныне большинство буржуазных «ученых», которые обнаруживают этим и свое невежество, и свою корыстную защиту капитализма».
Говоря современным языком, электорат услышал то, что хотел. Выраженное понятными ему словами. Это то, чего так и не научились делать господа министры Временного правительства. Путь к власти Ленину открыли не столько их постоянные неудачи во всем, сколько поддержка народа. Люди свой выбор сделали и подтвердили его во время Гражданской войны. Оставалось только гадать, когда именно Российская социал-демократическая рабочая партия возьмет на себя руководство страной. Все понимали – счет идет на месяцы. Но это – неизбежный итог.
Русский философ Бердяев, пожалуй, точнее всех обозначил суть явления, написав: «Никогда в стихии революции, и особенно революции, созданной войной, не могут торжествовать люди умеренных, либеральных, гуманитарных принципов. В революционную эпоху побеждают люди крайних принципов, люди, склонные и способные к диктатуре». К огромному сожалению, это и сегодня многим не очевидно.
Хотя казалось бы: у вас перед глазами пример Украины, где к власти пришли исключительно деструктивные элементы, но при этом – с потребностями в диктаторстве. И все равно, даже глядя на это, некоторые удивительные умы будут продолжать рассуждать, что был тогда, в 1917 году, шанс не допустить
Государственные деятели
масштаба Ленина появляются
в мире не больше чем раз в столетие,
и вряд ли многие из нас доживут до того,
чтобы видеть равного ему.
Б. Рассел
Прийти к власти мало. Вот Временное правительство это успешно осуществило. А дальше-то что? Тут надо действовать решительно. С этим у господ министров категорически не сложилось. Причем у всех трех составов этого самого правительства. А ведь от них не требовалось переходить от капитализма к социализму и устанавливать диктатуру пролетариата. Ленина в стране знали до октябрьских событий как лидера Российской социал-демократической рабочей партии, талантливого революционного теоретика. Теперь ему необходимо было стать практиком государственного строительства. И сделать это предстояло в предельно сжатые сроки. Вовсе не так легко, как кажется с первого взгляда.
Это в теории почти всегда процесс выглядит изумительно просто. Расставить по ключевым постам нужных людей, выдавать указания и следить за их исполнением. Помните знаменитый советский мультфильм «Вовка в тридевятом царстве»? Там главный герой произносит эпическую фразу: «А, ладно, зажарится как-нибудь!» По этому же принципу действовало Временное правительство. И большевики в первые дни, но очень быстро сделали правильные для себя выводы.
В 1935 году Сталин совершенно справедливо заметил, что кадры решают все. То есть они должны быть готовы к той сфере деятельности, на которую их отправляет историческая необходимость в лице родной Всесоюзной коммунистической партии большевиков. Мысль абсолютно верная. С этим не поспоришь. Сталин понимал, о чем говорит. Он сам был участником первого ленинского Совета народных комиссаров и не понаслышке знал о многочисленных трудностях, с которыми пришлось тогда столкнуться.
Опыта какой-либо конструктивной деятельности ни у кого из первых народных комиссаров не было в принципе. И быть не могло. Всю свою жизнь они посвятили сносу ненавистного им царского самодержавия. Прошли подполье, аресты, тюрьмы, каторгу, эмиграцию.
Выражаясь их языком, они с отличием окончили революционные университеты. Но полученные навыки были абсолютно неприменимы в новых условиях. Учиться управлять государством им предстояло на ходу. И тут все зависело от самого Ленина.
Сделать предстояло многое. Прежде всего – демонтировать старый чиновничий аппарат. Он под задачи новой власти категорически не подходил, да еще и занимался прямым саботажем многих указаний большевиков. Предстояло организовать снабжение городов продовольствием, наладить нормальную работу предприятий. То есть заниматься построением нового государства рабочих и крестьян, которое до этого было обосновано в десятках теоретических работ. Ну и про сущую малость забывать не стоит: разгром контрреволюции и установление диктатуры пролетариата. Причем еще неизвестно, что на первом этапе считалось более сложной задачей.
Ленина сложности не пугали. Он знал, что за большевиками пойдут рабочие, крестьяне и солдаты. Они – опора и фундамент новой власти. Но большие ожидания зачастую заканчиваются грандиозными разочарованиями. Этого допустить было нельзя. Сказать, что Смольный в первые дни после Октябрьской революции бурлит, – не сказать ничего. Казалось, что жизнь в этом растревоженном муравейнике ни на секунду не прекращалась. Ленин, будучи целиком поглощенным гигантским валом самых разнообразных вопросов, которые следовало решать без промедления, переселился в штаб революции.
