Одновременно с этим правительство предпринимало меры, чтобы сохранить земельные владения дворянства и боярства, быстро переходившие в руки духовных феодалов. Еще в 1551 г. устанавливалось, что в случаях передачи вотчин духовным феодалам родичи завещателя могли выкупать их, исходя из цены земли, указанной в завещании. Монастыри часто настаивали на завышении цены, делая тем самым невозможным выкуп владения. Приговор 15 августа 1557 г. предоставлял родичам возможность оспаривать цену земли, указанную в завещании, если последнее еще не было зарегистрировано («вершено»). Комиссия «мерщиков» могла назначить новую цену. Этим в некоторой степени ограничивался рост монастырской земельной собственности и размывание светских вотчин. Приговор 1558 г. создавал льготные условия для выкупа вотчин, заложенных монастырям. Выкуп, как и платеж долгов, должен был происходить с рассрочкой в 5 лет по частям — «жеребьям». После внесения пятой части долга вотчина возвращалась ее прежнему хозяину, однако он получал право распоряжения ею только после полной выплаты долга. Приговор 1558 г., как и другие законы в области гражданского права, защищал интересы служилых людей, основной опоры царской власти. Но полностью удовлетворить требования дворянства новые юридические нормы не могли. Так, государство отказывалось от удовлетворения исков в случае бегства добровольных холопов, зависимость которых не была оформлена. Лишь служилая кабала, оформленная в губном или земском учреждении, согласно приговору 1555 г. могла служить основанием для розыска беглого холопа. В условиях массового бегства холопов от хозяев приговор был невыгоден служилым людям, после каждого похода наполнявшим поместья холопами. Приговор 1558 г. требовал оформления служилыми кабалами холопства и тех иноверцев, которые принимали христианство, — указ о «новокрещенах». Кабалы на «полоняников» тоже должны были регистрироваться в книгах у казначеев. Само холопство «полоняников» ограничивалось лишь временем жизни его владельца. Дети холопа-«полоняника» в зависимость не попадали. Все эти мероприятия, отражавшие изживание полного холопства и рост служилого, мало устраивали дворянство. Зато приговор 1 сентября 1558 г. полностью отвечал их интересам. Он запрещал превращение самого служилого человека в холопа. Ликвидировалась холопья зависимость малолетних дворян, совершеннолетние могли возбуждать иски о возвращении в свободное состояние.
50-е годы — это завершающий этап деятельности Избранной рады, время необычайной остроты идеологической борьбы противников и защитников самодержавия. Достигнув значительных успехов в централизации страны, обеспечив финансы и войско, укрепившееся самодержавие безжалостно подавляло всякие попытки вольномыслия и, как всякое теократическое государство, нашло союзника, хотя и непоследовательного, в лице церкви. Таким образом был предопределен путь дальнейшего усиления реакции.
За первые восемь лет царствования Ивана IV карта Российского государства существенно изменилась. Территория России увеличилась почти в полтора раза — с 2,8 до 4 млн. кв. км.1 Изменился и состав населения. Великороссы отныне составляли лишь около половины жителей.
Россия стала пользоваться значительным политическим влиянием на востоке. В ее лице выросла сила, которая могла противостоять Крыму и Османскому султанату. Ногайские мурзы в 1555 г. обязались быть «заодин» с русским царем «на всех недругов» и быть «неотступными» от него. Это означало фактическое подчинение Ногайской орды Российскому государству. Вслед за ногайскими мурзами власть царя признал и сибирский хан Едигер. Ради «заступничества» от врагов он согласился платить огромную дань (30 тыс. соболей в год). Признание даннической зависимости Сибири позволило добавить в царский титул — «всея Сибирские земли и северные страны повелитель». Так была заложена основа присоединения Сибири, совершившегося тридцатью годами позднее.
Середина века принесла и усиление влияния России на Северном Кавказе. Теснимые Крымом и Османским султанатом, черкесы в 1552 г. обратились к Ивану IV с просьбой «оборонить» их от крымского «царя», а в 1555 г. — от османов. Ради этого черкесские (кабардинские) князья Сибок и Ацымгук, прибывшие в Москву, готовы были признать себя, своих жен и детей «холопями» русского царя. Хотя Грозный принял их в подданство и от крымского хана обещался «беречь, как возможно», но с султаном царь вступать в единоборство не хотел. Кабардинские князья оставили при дворе Грозного своих детей, которые были крещены и поступили на русскую службу. В 1557 г. в Москву приехали служить еще несколько черкесских князей, в том числе и свойственники крымского хана, Кабарда оказалась в «холопстве» у Грозного, которое, впрочем, не сопровождалось ее включением в Российское государство. Не было там, как показала Е. Н. Кушева, и русской администрации. Этому противодействовала феодальная раздробленность Кабарды и постоянные распри ее владетелей.
К середине 50-х годов XVI в. к востоку и югу от Русского государства сложилась зона его политического влияния. Эхо побед над казанским и астраханским ханами можно услышать и в прошении волошских воевод, явившихся за денежной помощью на откуп от султана, и в прошении старцев сербского Хиландарского монастыря, взять «в царское имя монастырь их… и со всею братиею».2 Россия становилась реальной силой, на которую рассчитывали подвластные Османской империи славянские народы и государства. В 1556 г. после 37-летнего перерыва от константинопольского патриарха прибыл митрополит Иоасаф Кизицкий просить «милостыни». Одновременно он сообщил, что патриарх постановил молиться о царе Иване Васильевиче. За это Иван IV отправил 2 тыс. соболей на сооружение ограды патриаршего монастыря, а в Хиландарский монастырь, известный давними связями с Россией, — большое количество драгоценной утвари. Новому патриарху Иоакиму, сменившему Дионисия, в 1558 г. было послано пушнины на 1000 «угорских» (венгерских) золотых.
Поддержка Грозным патриарха сделала свое дело. Иоаким прославлял Ивана IV не меньше его собственных придворных: «второе солнце», «крепкий и кротчайший и самодержавный царь», надежда на избавление от «руки нечестивых». Однако до этого избавления было еще далеко. Иван IV, подобно деду и отцу, искал соглашения с османами. Султан Сулейман Великолепный упорно ограничивался торговыми сношениями с Россией, оставаясь по-прежнему сюзереном и союзником крымского хана. В войске Девлет-Гирея, двинувшемся на Астрахань в 1555 г., находилось 300 турецких янычар с пушками. Крымский хан выступал наиболее активной силой, сдерживавшей продвижение России на юг и восток. Угроза крымского нападения дамокловым мечом нависала над страной. Еще во время казанских походов начато было сооружение Засечной черты, которая должна была обеспечить безопасность страны с юга. В этом районе в 70-80-е годы было воздвигнуто свыше 20 новых городов (Курск, Воронеж, Орел, Елец, Белгород и др.).
Россия стала крупнейшей торговой державой на стыке Европы и Азии. Тотчас по завоевании Астрахани туда и в Казань приехали среднеазиатские купцы из Шемахи, Бухары, Дербента, Тюмени, Ургенча. В 1566 г, наряду с ними в Москву пришли «торговые люди турчане». Они, как и среднеазиатские купцы, закупали изделия русского ремесла: многочисленные деревянные изделия (коробьи, посуду), меховые и кожаные изделия, а также западноевропейские сукна. В обмен восточные купцы пригоняли огромные табуны лошадей (до 8 тыс. голов), привозили шелковые ткани, хлопчатобумажные — зуфь и бязь, драгоценные камни, пряности. Редкие из восточных товаров использовались в качестве сырья для русского ремесла, большая же часть импорта с востока носила потребительский характер.
Ремесло России по-прежнему задыхалось от отсутствия цветных и благородных металлов{15}, единственным каналом поступления которых оставалась торговля с Западом при накладном посредничестве ливонских городов — Дерпта (Юрьев, Тарту), Риги, Ревеля (Таллин) и Нарвы. Отсюда русские соболя, горностаи, норки, белки и ласки расходились по городам всей Европы, чтобы стать украшением костюмов английской, немецкой, итальянской знати и бюргерства. Лен и конопля шли на снасти кораблей, бороздивших не только северные моря, но и бескрайние просторы Атлантики и Тихого океана. Поташ использовался на сукнодельнях фландрских городов Ипра и Гента. Свечи из русского воска освещали католические и протестантские костелы и кирхи, где через некоторое время будут возноситься молитвы о даровании побед шведскому, датскому и польскому королям в войне с «московитом». В Россию же при посредничестве балтийских городов ввозились сукна и металлы.
Ливонские города, входившие в состав так называемой Ганзы (торгового объединения северонемецких городов) и считавшие своим сюзереном (верховным владетелем) немецкого императора, занимали двойственную позицию по отношению к своему восточному соседу. Торговля с Россией была основным источником доходов городов, в течение трех столетий удерживавших ведущее положение в посреднической торговле России с другими странами севера и запада Европы и упорно подавлявших попытки английского и голландского купечества установить непосредственные сношения с Россией.
