Точка зрения В. Н. Татищева очень близка той, которую отстаиваем мы в этой книге. Отличие заключается в том, что венетов (генети) мы связываем с ариями, которые в Средиземноморье называли свое государство Русеной, в народе мешени (мушки, мизы) видим арийско-праславянскую основу и отделяем от них индоевропейцев-галлов. Это очень важные уточнения, но от них позиция В. Н. Татищева не становится менее шокирующей для тех, кто привык считать русских народом молодым, об истории которого можно говорить разве что с IV века нашей эры. Но вот комментарий к татищевскому тексту одного из наиболее выдающихся специалистов по истории древних русов, профессора А. Г. Кузьмина: «По некоторым древним авторам, пафлагонские венеты были родственны «морским» народам, обитавшим некогда в Палестине и вообще по восточному побережью Средиземного моря. Действительно, эти территории подвергались колонизации пришедших с моря племен, а топонимика района сохраняет следы пребывания индоевропейцев. По некоторым данным, к последним относились и ханаанцы — население Палестины, предшествовавшее еврейскому завоеванию. В позднейшей иудаистской традиции на Руси ханаанцами называли славян-руссов. Переселение части ханаанцев из Палестины в Малую Азию после завоевания ее еврейскими племенами вполне вероятно. Но для связи венетов со славянами оснований, естественно, нет».
В отличие от современных историков, Котляревский не мудрствовал лукаво, не гадал, как называть троянцев — русами или славянами, а просто назвал их казаками. Кроме того, он совершенно справедливо рассудил, что авторитета древних авторов и российских Ломоносовых и Татищевых в будущие век-два может и не хватить для восстановления в головах просвещенной публики истинной исторической картины, поэтому и решил облечь свое сочинение в форму сказки. И прекрасно написал ее. Вместе с «Коньком-горбунком» и сказками Пушкина — это лучшие наши поэтические сказки. Но «сказочка» полтавского семинариста куда как поглубже остальных. Написать о присутствии русских в Средиземноморье в древнейшие времена, да так, что ни у одного врага России это не вызвало даже тени раздражения, это дорогого стоит! А все потому, что строки своей поэмы Котляревский постоянно сдабривает юмором. Вот, к примеру, как изображены боги, наблюдающие за кулачным боем двух троянцев — Дареса и Энтелла:
Богам едва служили ноги.
Из неба высунув носы,
Уставились на схватку боги,
Как жабы летом из росы.
Такое Гомеру и не снилось, а у Котляревского пьянки на Олимпе — обычное дело.
Сколько аргументов, доказательств, цитат приводили мы, чтобы обосновать русское происхождение некоторых греческих богов! Котляревский решает эту же задачу гораздо проще и, пожалуй что, изящнее. У него Юнона (параллель греческой Геры) носит кичку (старинный праздничный головной убор замужней женщины, распространенный у восточных славян), Зевс глушит сивуху, Юпитер (римский Зевс) носит чуб, а Кумская Сивилла так вообще один к одному Баба-яга. Сказка — идеальная форма прикрытия самых вольнодумных идей. Казалось бы, что за наваждение — русские боги на греческом Олимпе. Но никто не спорит и не возмущается, в искажении истории автора не обвиняет. Мол, пародия это все и дело несерьезное. Однако, с другой стороны, задумаемся, а почему такую пародию написал русский писатель, а не немецкий, английский или какой-нибудь другой? Не служит ли одно это «железным» доводом в пользу присутствия русских в Трое?
И. П. Котляревский был украинцем, но он никогда не противопоставлял свой национальный уклад русскому. Наоборот, поэт всячески подчеркивал свою общероссийскую природу, нисколько не мешавшую ему быть украинцем. Не случайно он писал «Энеиду» на русском языке, а уж потом ее переводили (!) на малоросский. Стремление Котляревского соединить историю с настоящим проявилось в «Энеиде» и в подчинении «естественного» (в данном случае национального) государственным интересам «общего добра». Достижение такого рода гармонии писатель видит (это выражено в его поэме в форме завуалированно выраженных намеков, аллюзий), в частности, в восстановлении старой гетманщины и ее «нерегулярных» вооруженных сил. (Напомним, что в 1775 году Запорожская Сечь была ликвидирована.) Идею преобразования украинского казачества в своеобразное военное сословие, могущее при необходимости сыграть заметную роль в охране империи от внешних врагов, в годы создания Котляревским «Энеиды» выдвигали многие царские сановники.
Сохранение относительной автономии Украины по отношению к государственной целостности (Российскому централизованному государству), по мнению Котляревского, вовсе бы не противоречило общегосударственным интересам. Напротив, вооруженные силы Украины (Окраины!) могли бы нести пограничную службу на дальних рубежах империи, так как казаки по своей натуре призваны к этому. Эта идея воплощена в патриотических призывах о защите «общего добра»:
Где общее добро в упадке,
Отца и мать покинь для схватки!
Ты долг обязан исполнять,
любви к отчизне:
А где любовь к отчизне светит,
Там вражья сила гибель встретит.
Там сердце крепче, чем свинец.
Не властна там судьба-злодейка,
Там жизнь — алтын, а смерть — копейка,
а также в образах Низа и Эвриала. У Вергилия это троянские юноши, готовые броситься в бой. У Котляревского они уже не троянского племени:
Хоть были крови не троянской,
Иной какой-то, басурманской,
Но знали службу казаки.
Молодцеваты, крепки, ловки,
Пошли к Энею по вербовке.
Дальше выясняется, что отцом одного из этих юношей-земляков был «сердюк» — украинский казак наемных пехотных полков в XVII–XVIII веках. Таким образом, они сражаются как наемные воины, но на первом месте для них не денежное вознаграждение, а верность присяге и верховному командиру:
Эней — отец, а матерь — бог.
Котляревский рисует картину идеального устройства войска в империи. Наверное, именно такой ему представлялась роль казаческих формирований в русской армии.
Как видим, сказка Ивана Петровича Котляревского содержит крайне актуальный для того времени внутриполитический «сюжет». Но самым сильным впечатлением от этой поэмы является, однако, идея внешнеполитическая. Мысль о причастности русских к возведению Рима, в какой бы сказочной «упаковке» она ни преподносилась, способна лишить покоя не одну мудрую голову. Котляревский, вроде бы шутя и как бы ненароком, напоминал о могучей концепции монаха псковского Елеазарова монастыря о Москве как «третьем Риме». Православные мыслители XV–XVI веков, стоявшие у истоков этой идеи, посредством ее вели родословную не только от Византии («второго Рима»), но и от «первого Рима» — ойкумены, узнавшей явление Христа. Словом, они исходили из идеи единой цивилизации, имеющей метаисторические основания и ведущей свою линию от «первого» к «третьему Риму». Не случайно и первые русские цари вели свою родословную не от Палеологов (династия византийских императоров), а от Августа — императора «первого Рима».
Можно не сомневаться, что если бы Котляревский решился написать серьезный труд о том, что казаки участвовали в закладке Вечного города, то он подвергся бы самому безжалостному осмеянию. Понимая это, поэт поступил по-другому. Он сам посмеялся над критиками идеи древнего происхождения русского народа. Котляревский выступил хранителем этой идеи и тем самым обессмертил свое имя для русской истории.
Абрашкин А. А. Древние росы. Мифологические параллели и пути миграций. Н. Новгород, 1997.
Абрашкин А. А. Предки русских в Древнем мире. М.: Вече, 2001.
Абрашкин А. А. Тайны Троянской войны и Средиземноморская Русь. М.: Вече, 2003.
Алексеева Л. М. Полярные сияния в мифологии славян. Тема змея и змееборца. М.: Радуга, 2001.
Андреев Ю. В. Поэзия мифа и проза истории. Лениздат, 1990.
Арриан. Поход Александра. М.: Миф, 1993.
Асов А. Атланты, арии, славяне. М.: ФАИР-ПРЕСС, 2001.
Афанасьев А. Н. О поэтических воззрениях славян на природу. В 3 томах. М.: Индрик, 1994.
Библия. Изд-е Московской Патриархии, 1983.
Библейская энциклопедия. Репринтное издание. М.: Терра, 1990.
Бикерман Э. Хронология древнего мира. М.: Наука, 1975.
Бонгард-Левин Г. М., Грантовский Э. А. От Скифии до Индии. М.: Мысль, 1974.
Брагинская Н. В. Кто такие мирмидонцы? // От мифа к литературе. М.: РГГУ, 1993.
Брей У., Трамп Д. Археологический словарь. М.: Прогресс, 1990.
Буркхардт Я. Культура Италии в эпоху Возрождения. М.: Интрада, 2001.
Былины. М.: Современник, 1986.
