В Пискаревском летописце встречаем одно сообщение о самозванце, отсутствующее в других источниках: Григорий Отрепьев якобы приходил к царице Марфе в монастырь на Выксе и она дала ему крест своего сына Дмитрия Угличского. Р. Г. Скрынников считал рассказ об этом посещении фантастичным[255]. Неизвестно, откуда попал этот рассказ в Пискаревский летописец, т.к. в письменных источниках Смутного времени он отсутствует. По-видимому, автор летописца, как и многие другие современники, знал о скитаниях Григория Отрепьева по монастырям понаслышке[256].
Рассказы о военных походах Григория Отрепьева в анализируемом источнике ближе всего к разрядным записям: и в Пискаревском летописце, и в разрядных записях говорится о том, что самозванец взял Чернигов, называется черниговский воевода – Иван Татев, говорится о добровольной сдаче Путивля, о поражении Григория Отрепьва под Добрыничами, после которого Самозванец ушел в Путивль, о том, что царевич Федор Борисович послал под Кромы Петра Басманова приводить людей к крестному целованию царевичу Федору, об измене окраинных городов, которые целовали крест самозванцу. Текстуального совпадения нет и здесь:
23* Пискаревский летописец. С. 206, 216.
24* Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время. С. 2–4.
В Пискаревском летописце, в отличие от разрядных записей, сообщены дополнительные известия о том, что Расстрига взял город Монастырев, а воеводы после того, как разбили войска Самозванца под Добрыничами, пошли под Кромы. Но если в Пискаревском летописце сказано, что некоторые люди после смерти Бориса Годунова не стали целовать крести его сыну царевичу Федору, то в разрядных записях за Смутное время жители окраинных городов втайне целовали крест Расстриге. Как видно, между разрядными записями и Пискаревским летописцем нет не только текстуального тождества, но и полной идентичности содержания, несмотря на близость текстов обоих.
Сведения о том, что Григорий Отрепьев послал сначала к Москве дворян Гаврилу Пушкина и Наума Плещеева, о том, что после взятия Москвы царица Мария и царевич Федор были убиты князем Василием Мосальским и дьяком Богданом Сутуповым по его приказу, царевна Ксения была пострижена в монастырь, а Годуновы разосланы по городам, также больше всего напоминают сообщения разрядных записей. В литературных повестях Смутного времени и кратких летописцах XVII в. нет такого полного изложения событий. Например, в «Сказании о Гришке Отрепьеве» говорится только о Гавриле Пушкине и Науме Плещееве: «И отпущает к царствующему граду Москве посланников своих з грамоты с крестоцеловальными, и с ласкою, и з грозою, к бояром, и воеводам, и окольничьим, и дворяном, и стольником, и чашником, и ко всему царскому чину, и к приказным людем, к гостям и торговым людем, и к черным людем, Гаврила Пушкина, Наума Плещеева, объявляя себя, аки истиннаго царевича Дмитрея Ивановича»[257]. В летописце, написанном «выбором из старых летописцев», помимо Гаврилы Пушкина и Наума Плещеева, упоминается и арест царя Федора Борисовича с матерью: «Григорий Отрепьев отпустил к Москве с грамотами Гаврила Пушкина да Наума Плещеева, а нареченного царя Федора Борисовича и царицу матерь его Марью повелевает изымати и посадит до своего указу в крепости»[258]. Текстуального сходства ни у «Сказания», ни у летописца с Пискаревским летописцем нет.
Некоторые статьи Пискаревского летописца напоминают свидетельства современника. Например, к наблюдениям очевидца событий можно отнести известия Пискаревского летописца о том, что Василий Шуйский обличал Лжедмитрия I, тот велел сослать Шуйских, но потом опять их вернул, о боярских свадьбах в Москве при Лжедмитрии I. Воспоминаниями современника может являться и статья о восстании против самозванца: «Всею землею на нево восстали. И у бояр дума на нево, да немногая, тако не от тово ему сталося»[259].
Многие источники Смутного времени пишут, что Лжедмитрия похоронили на Кулишках, а затем сожгли в «аду». Об этом сообщает и автор Пискаревского летописца. Однако полного тождества с другими источниками у Пискаревского летописца здесь не прослеживается, поскольку большинство источников имеют более позднее происхождение, чем Пискаревский летописец, статью о смерти Григория Отрепьева можно рассматривать как воспоминание современника.
В Пискаревском летописце нашли отражение и документальные источники Смутного времени. Из грамот царя Василия Шуйского взяты свадебная запись Григория Отрепьева сандомирскому воеводе Мнишку, письма Расстриги к папе римскому, письма кардинала Малагриды к самозванцу, в которых говорится о намерении Лжедмитрия I ввести в России католичество, "расспросные речи" пана Бучинского, излагавшие замысел Григория Отрепьева уничтожить русских бояр и заменить их поляками. Текст всех этих документов приведен почти буквально. Кроме Пискаревского летописца, грамоты Василия Шуйского встречаем и в двух повестях Смутного времени таких, как «Иное сказание» и «Сказание о Гришке Отрепьеве». В «Ином сказании» из документов взято только сообщение о намерении Лжедмитрия I расправиться с православными христианами: «И учиниша сей окаянный гонитель со своими злосоветники иайя в 18 день недельный бояр и гостей и всех православных християн»[260]. В «Сказании о Гришке Отрепьеве» приведен тот же самый факт: «И положил злой свой совет и росписати повеле, которому воеводе боярина которого убити»[261]. Однако в Пискаревском летописце грамоты Василия Шуйского изложены гораздо подробнее, чем в сказаниях Смутного времени.
В Пискаревском летописце два раза говорится о военных действиях при царе Василии Шуйском против Ильи Муромца, назвавшегося царевичем Петром.
В первый раз об этом упоминается кратко: воеводы царевича Петра Истома Пашков и Иван Болотнков стояли в Коломенском, потерпели поражение от царских воевод, после чего Истома Пашков перешел на сторону Шуйского, а Иван Болотников ушел в Калугу; царские воеводы пошли к Калуге, но ее не взяли, после чего Болотников ушел в Тулу к царевичу Петру, а Василий Шуйский взял Тулу. В другой раз о военных походах против царевича Петра и Ивана Болотникова говорится подробнее: сообщается о том, что войска Ивана Болотникова потерпели поражение на реке Восьме, названы имена казненных в Путивле царевичем Петром бояр. При описании походов царевича Петра и Ивана Болотникова составитель Пискаревского летописца, видимо, мог обратиться к разрядным записям.
К разрядным записям близки и сведения Пискаревского летописца о Тушинском воре – Лжедмитрии II, его убийстве в Калуге князем Петром Урусовым, а также о том, что царь Василий Шуйский послал в Новгород Михаила Скопина-Шуйского просить помощи у шведов, о поражении московского и шведского ополчения в Цареве-Займище, о поражении литовцев на Медвежьем броду, битве на Ходынке, походе князя Ивана Ивановича Шуйского по Троицкой дороге против Лисовского, об освобождении при царе Василии Шуйском сандомирского воеводы Мнишка, его дочери Марины и литовских людей, бывших пленниками в Москве, о голоде осажденного в Кремле польского гарнизона, когда поляки, по разрядным записям, «всякое скверно и нечисто ядяху, и сами себя тайно побиваху, и друг друга съедаху»[262]. (По Пискаревскому летописцу, «люди людей ели, и собаки, и кошки, и всякое поганое»[263].) При описании пожара Москвы в 1611 г. в Пискаревском летописце уточняется: «Умысля опять Михайло Салтыков да Фетька Андронов с Литвою, велели Москву жечь… марта 19 день, во фторник Страстныя недели»[264], в разрядных же записях назван только день пожара: «Москву выжгли на Страстной неделе, во вторник»[265]. Другие сообщения Пискаревского летописца и разрядных записей о событиях 1611–1612 гг. очень близки, но и там полного текстуального сходства нет. И в Пискаревском летописце, и в разрядных записях сказано об убийстве во время пожара Москвы князя Андрея Васильевича Голицына:
25* Пискаревский летописец. С. 216.
26* Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время. С. 22.
В разрядных записях это событие передано с подробностями, опущенными в Пискаревском летописце: сказано, что князя Андрея Васильевича Голицына убили поляки и литовцы по инициативе Михаила Глебова и Федора Андронова, зато в Пискаревском летописце названа причина убийства – защита князем православной веры. Ни у Пискаревского летописца, ни у разрядных записей не наблюдается полного сходства текста и содержания, хотя речь идет об одном и том же событии. Не исключено, что составитель Пискаревского летописца воспользовался более ранними, не дошедшими до нас разрядами. О вражде казаков и дворян, стоявших под Москвой, убийстве Прокофия Ляпунова упоминается и в Пискаревском летописце, и в разрядных записях, причем в Пискаревском летописце это сообщение более пространное, чем в разрядных записях:
