Но действительность все же на этот раз превзошла ожидание. Трудно себе представить, до какой степени обширно, непрестанно, беспокойно было его вмешательство во все, касавшееся интересов промышленности. Ничто не могло отвлечь его надолго от этих вопросов. Готовится новая огромная и отчаянная борьба с Австрией, но Наполеон среди приготовлений находит время гневливо указать министру внутренних дел, что нужно выписывать баранов-мериносов, а не овец, ибо этого требуют нужды акклиматизации, нужды шерстяной промышленности. Будучи в Смоленске, он одним разрешает, другим отказывает в разрешении ввезти 20–30–40 тюков хлопка из Испании или из Италии. Из Тильзита он торопит великого канцлера с распубликованием мирного договора с Россией и Пруссией, так как от промедления страдают интересы торговых сношений с этими странами[30]. Он не довольствуется постоянными вопросами и резолюциями по поводу уже представленных ему докладов. Очень часто он лично возбуждает дела и требует докладов. Не нужно ли запретить вывоз шелка-сырца из Италии в Германию, чтобы лионские мануфактуры не нуждались в сырье?[31]. Почему так медленно происходит засев полей свекловицей, хватит ли сырья для сахарных заводов? Чем именно пернамбукский хлопок выше того, что приходит из Георгии? — Каждый понедельник император председательствует в образованном по его повелению совете, заведовавшем делами торговли и промышленности и состоявшем из нескольких сановников, и по протоколам заседаний можно судить, что император никому не уступал инициативной роли на этих заседаниях. И горе было, если он находил, что его слуги и помощники допускают небрежность или проявляют несообразительность в деле содействия интересам французской промышленности, французского сбыта! 16 ноября 1809 г. Наполеон отправляет гневное письмо министру внутренних дел. Пять месяцев император «был хозяином Вены и части австрийской монархии», и «если бы во главе (управления — Е. Т.) торговлей во Франции стоял человек просвещенный и усердный», то он не преминул бы устроить беспошлинный ввоз в Австрию французских сукон, вин и других товаров. А теперь — позабыли этим воспользоваться![32].
И торговые палаты, воскрешенные Наполеоном еще в начале Консульства, и «совещательные палаты», устроенные впоследствии, должны были служить для местных и центральных властей осведомительными органами, — и о них речь дальше. Здесь укажу лишь, что Наполеон желал иметь в непосредственной близости особый орган верховного надзора и управления.
С июня 1810 г. регулярно заседал так называемый Conseil d’administration du commerce et des manufactures — междуведомственное совещание, где принимали участие министры: внутренних дел, иностранных дел, финансов, морской, так называемые «государственные министры» Дефермон и Реньо, главный директор таможен граф Сюсси и сенатор Шапталь. Протоколы заседаний этого учреждения сохранились в картонах AF. IV. 1241–1243. По желанию Наполеона этот совет должен был рассматривать вопросы, касающиеся ввоза и вывоза, положения промышленности и торговли и т. д. Учрежден он был декретом от 6 июня, а начал свои заседания в Сен-Клу 11 июня 1810 г. Это учреждение до такой степени мало известно (даже историкам), что они его иной раз смешивают с Главным торговым советом или с Советом фабрик и мануфактур, т. е. с представителями торговых и совещательных палат, назначенными правительством для заседаний в этих двух центральных, так сказать, органах, представлявших в глазах правительства: один — интересы торговли, другой — интересы промышленности. Но Conseil d’administration du commerce et des manufactures, как только что сказано, был правительственным учреждением, постоянной комиссией из 7–8–9 сановников под председательством императора. Здесь и решались в окончательной инстанции все мероприятия, касавшиеся промышленности и торговли.
Не довольствуясь этим, 22 июня 1811 г. особым декретом Наполеон создал «министерство мануфактур и торговли», выделив в его ведение из министерства внутренних дел все, что касалось промышленно-торговой жизни государства. Но только с 1812 г. это министерство окончательно конституировалось и начало делать (вместо министерства внутренних дел) доклады императору. И любопытно, что учреждение этого министерства отнюдь не избавило и министра внутренних дел от необходимости с полнейшим вниманием относиться к нуждам промышленности и торговли, а префектам было предписано безотлагательное исполнение требований и доставление ответов на запросы нового министерства.
Принципиально наполеоновское правительство не давало субсидий промышленным заведениям, которые были заняты уже известным во Франции производством; на правительственную помощь могли рассчитывать исключительно те предприниматели, которые заводили новые усовершенствования, вводили новые промыслы[33]. В этом отношении Империя шла вполне по следам революционных властей, как могут припомнить читатели моей книги «Рабочий класс во Франции в эпоху революции». Но Наполеон нередко отступал от этого принципа.
Наполеон, как увидим дальше, очень деятельно поддерживал промышленников и субсидиями, и казенными заказами, и чрезвычайными льготными займами из казны, когда видел, что существованию больших промышленных предприятий грозит опасность. Император, по показанию Шапталя, потратил в общем 62 миллиона на вспомоществование бедствовавшей промышленности[34]. Этой цифры я не нашел в документах архива, и в своем месте мы сличим ее с другими показаниями. Как увидим, Наполеон много в этом смысле сделал для лионской шелковой промышленности, а в эпоху кризиса 1811 г. для всей промышленности вообще.
О рабочих в наполеоновскую эпоху я буду говорить в особой работе, специально этому предмету посвященной. Здесь достаточно немногих слов.
Наполеон говорил Шапталю, что он боится революций, происходящих от безработицы, а чисто политических восстаний нисколько не боится, ибо в последнем случае можно расстреливать без жалости, и для усмирения Парижа достаточно 1200 человек и четырех пушек[35].
Наполеон особенное внимание обращал на безработицу в тех пунктах, где было большое стечение рабочих. Так, во время кризиса 1811 г. (Шапталь говорил une crise, но по контексту ясно, что речь идет именно о 1811 г.) император, по словам Шапталя, испытывал тревогу, видя праздность, на которую осуждены были рабочие, «особенно Сент-Антуанского предместья и Лиона». Он послал за Шапталем и сказал ему, что у рабочего нет работы, и он поэтому может оказаться жертвой «всяких интриганов», может даже восстать. «Я боюсь этих восстаний, основанных на недостатке хлеба; я бы меньше боялся сражения против двухсот тысяч человек», — добавил он[36].
Наполеон не только удержал завещенную революцией свободу промыслов, не только не восстановил цехи во Франции, но уничтожал их и в завоевываемых странах. Конечно, и тут менее всего действовала какая бы то ни была теория. Первый консул выразился раз в Государственном совете (в 1803 г.), когда речь зашла о восстановлении цеховых порядков, что у него еще не составилось мнения по этому вопросу, но что он «склоняется» к свободе промышленности от прежних цеховых пут[37]. И во все его царствование цехи восстановлены не были.
Собственно, Наполеон, покровительствуя национальному производству, отнюдь не желал, чтобы от этого теряли хоть что-нибудь государственные финансы. Когда к концу 1806 г. оказалось, что таможни получили на 9 миллионов меньше, чем в предыдущем году, то императора вовсе не успокоило то соображение, что это произошло вследствие воспрещения ввоза бумажных материй; он тотчас же захотел узнать, почему эта потеря не возместилась увеличением суммы пошлины, взятой за ввезенный хлопок (в сырье). Ибо он только «хотел заменить один налог другим», а вовсе не думал о чистой потере для казны[38].
Здесь пока речь идет об общей характеристике Наполеона как экономического политика; поэтому неуместно было бы приводить факты, с которыми читатель встретится в дальнейшем изложении, в другой связи, и которые всецело подтвердят даваемую тут характеристику. Я хотел бы только закончить ее указанием еще на одну черту, которая существенно вредила всем усилиям Наполеона в данной области. Его крутой, деспотический нрав, глубочайшая и с годами (особенно с 1810 г.) усилившаяся вера в собственную непогрешимость, твердое убеждение в отсутствии таких основ жизни, таких элементов, которые нельзя было бы не только поколебать, но даже радикально изменить усилием воли правящего монарха, — все эти особенности наполеоновской психики ярко проявлялись и в торгово-промышленном законодательстве и в особенности в мероприятих текущей политики. С гордостью вспоминая на о. Св. Елены, как он в 1806 г. воспретил, несмотря на страхи и нежелание окружающих, ввоз во Францию бумажных материй, Наполеон заявил именно по этому поводу Ласказу: «Это доказывает, что и в управлении, как и на войне, чтобы иметь успех, нужно употребить характер»[39].
