Наименьшую укомплектованность после боев восточнее Киева имели дивизии танковой группы Гудериана. Гальдер 19 сентября 1941 г. в своем дневнике отметил, что в соединениях 2-й танковой группы было следующее число готовых к использованию в бою танков: в 3-й танковой дивизии – 20%, в 17-й танковой дивизии – 21%, в 4-й танковой дивизии – 29%, в 18-й танковой дивизии – 31%. Всего к началу операции Гальдер рассчитывал иметь в трех танковых группах около 60% готовых к использованию в бою танков [17]. Конечно, немцы постарались максимально использовать оставшееся до операции время для восстановления подбитых и получивших технические повреждения боевых машин. Поставки в войска восстановленных в войсковых ремонтных частях и на заводах-изготовителях танков продолжались до самого последнего момента. Согласно немецким документам, для соединений Гудериана было поставлено 134 танка T-III и 15 T-IV. Из них 56% должны были прибыть вечером «перед новым делом» (то есть 29.09. – Л.Л.), а остальные на два дня позже. На танки, имевшие только радиоприемники, устанавливались передатчики с подбитых машин[46].
По имеющимся данным, фактическое число готовых к использованию в бою танков в соединениях 4-й танковой группы в конце сентября составляло: в 20-й танковой дивизии – 34%, в 10-й танковой дивизии – 88%, в 11-й танковой дивизии – 72% (105 танков), во 2-й танковой дивизии – 94%, в 5-й танковой дивизии – 100% (две последние прибыли из резерва ОКХ) [33]. Для огневой поддержки танковым и пехотным дивизиям придавались дивизионы штурмовых орудий StuG.
В ходе предыдущих сражений количество танков в нашей действующей армии резко снизилось, а промышленность не могла их дать в достаточном количестве, чтобы восполнить потери. К концу сентября мехкорпуса были расформированы. Не удалось сохранить и отдельные танковые дивизии. Основным тактическим соединением бронетанковых войск Красной Армии стала танковая бригада, которая по своему составу не шла ни в какое сравнение с танковой дивизией вермахта, обладающей значительно большей ударной и огневой мощью и высокой маневренностью (см. Приложение 3). Наши фронты и армии лишились мощного средства для развития наступления в глубину и для разгрома вклинившихся в оборону группировок противника. Танковые бригады (и тем более отдельные танковые батальоны) были мало приспособлены для самостоятельных действий. В обороне они применялись в основном для непосредственной поддержки пехоты при проведении контратак.
В составе трех наших фронтов насчитывалось 1044 танка. Судя по донесениям, это были в основном боеготовые танки. Представление о типах советских боевых машин можно получить из донесения о боевом составе танковых частей Западного фронта (см. таблицу 5).
Более реальную картину количественного соотношения войск сторон по танкам получим, учитывая только боеготовые машины. При этом предлагается исходить из следующего. По данным весьма компетентного знатока танковых войск вермахта Т. Йентца, на середину и конец сентября в тринадцати танковых дивизиях (без 19-й тд) в строю имелось 1415 танков, в ремонте – 734 [33]. Примем потери за вторую половину сентября равными числу отремонтированных (напряжение боев, кроме соединений 2-й танковой группы, несколько спало). При подготовке к операции немцы постарались ввести максимальное число машин из ремонтного фонда – грубо 20 – 25% от 734, что могло дать 145 – 183 танка (примерный расчет укомплектованности соединений 3-й танковой группы танками к 1 октября показан в Приложении 6). В этом случае к началу операции «Тайфун» немцы могли иметь боеготовых 1500 – 1550 танков. Полученные цифры ненамного отличаются от данных Мюллера-Гиллебранда, который считал, что на Восточном фронте, по состоянию на 04.09.1941 г., в 17 танковых дивизиях имелось 3387 танков, из них 1586 (47%) были боеготовыми. Без 1-й танковой группы немцы располагали 1255 боеготовыми танками (но это без учета 2-й и 5-й тд, находившихся в резерве ОКХ) [34]. Согласно уже упоминавшемуся исследованию, проведенному армией США в марте 1955 г., предполагалось, что доля боеготовых танков в группе армий «Центр» к началу наступления на Москву могла повыситься до 60,5% от штатной, что составит – 1571 боеготовый танк [22]. В основу дальнейших расчетов положим эти цифры – 1570 танков.
Таблица 5
Боевой состав танковых соединений Западного фронта по состоянию на 1 октября 1941 года
Тогда по количеству боеготовых танков противник к началу операции «Тайфун» превосходил наши войска в 1,5 раза (1570 танков против 1044). Конечно, это очень приблизительный подсчет. Представляю, сколько нареканий придется выслушать автору от признанных специалистов по бронетехнике вермахта. Исходя из предложенного допущения, можно подсчитать примерное соотношение в танках и в полосе каждого советского фронта (без учета 19-й танковой дивизии, резерва фон Бока):
– 3-я ТГр (1, 6 и 7-я тд) против Западного фронта – 1:1 (450:477);
– 4-я ТГр (2, 5, 10, 11-я тд и 20-я тд 57-го мк) против Резервного фронта – 2,4:1 (720:301);
– 2-я ТГр (3, 4, 17 и 18-я тд) против Брянского фронта – 1,6:1 (400:257).
Кстати, в некоторых публикациях количество танков в 3-й танковой группе (512) подсчитано без учета ремонтного фонда и полученного пополнения [29]. Интересно, что, согласно оперсводке № 192 штаба Западного фронта от 30.09.1941 г., в полосе обороны 19, 16 и 20-й армий шириной 90 км против наших 232 танков противник имел 525 (в том числе в 7-й тд – 150), соотношение в танках составляло 1:2,3 в пользу противника. На самом деле в этой полосе действовали только пехотные дивизии 8-го и 27-го армейских корпусов!
При анализе качественного состава танковых войск сторон следует учитывать, что значительная часть танков советских фронтов была устаревших типов. Так, в составе Западного фронта было только 72 тяжелых и средних танка новых типов, то есть 15%. Между тем, танковый парк противостоящей ему 3-й танковой группы почти наполовину состоял из средних танков Т-III и Т-IV. Наши устаревшие танки БТ и Т-26 уступали этим машинам врага по некоторым показателям (сравнительные тактико-технические характеристики танков СССР и Германии и их вооружения в 1941 г. показаны в Приложении 5). Оснащенные авиационными (как правило, списанными с самолетов) или форсированными автомобильными двигателями, они загорались от первых же попаданий. Их тонкая противопульная броня пробивалась всеми типами противотанковых средств вермахта. Однако немецкие танки T-III, T-IV, имевшие некоторое превосходство по защищенности над советскими Т-26, Т-35, Т-38 и БТ-7, в два раза уступали по эффективной дальности стрельбы Т-26 и БТ-7, а новым танкам Т-34 и KB – по всем показателям. В то же время легкие танки вермахта (Т-I, T-II, чешские T-35(t)) и T-38(t) значительно уступали нашим танкам по всем показателям. Поэтому вести речь о превосходстве немецких танков над нашими нельзя. В 1942 г. Гитлер вынужден был признать, что «в техническом отношении русские достигли чрезвычайного успеха. Это является большой неожиданностью в русской кампании. Нельзя было и думать, что Советы смогут произвести такое огромное количество военных материалов. И качество этой материальной части хорошее. Русские танки, несомненно, являются лучшими, которые когда-либо противостояли немецкой армии» [20].
Но нельзя все сводить к толщине лобовой брони и бронепробиваемости снарядов пушки. Танк надо рассматривать как совокупность свойств, включая проходимость, динамические характеристики на поле боя и качество брони. По оценке противника, низкая эффективность действий наших танковых частей в 1941 г. объяснялась плохой обученностью экипажей, особенно механиков-водителей. К тому же наши танкисты зачастую в бою вели огонь с ходу, что снижало его эффективность. Немцы, обладая лучшими прицелами и электрической аппаратурой наводки, стреляли, как правило, с места или с короткой остановки.
Соотношение сил сторон в авиации. Немцы рассматривали авиацию в качестве основного дальнобойного средства поражения войск противника, которое в силу своей мобильности было способно к переброске в любой район в случае кризиса. Основной задачей авиации считалась поддержка своих подвижных соединений на поле боя и поражение важнейших объектов противника в его ближайшем тылу. Продолжая удерживать завоеванное превосходство в воздухе, она должна была сыграть важнейшую роль в достижении целей операции «Тайфун». Но эффективность ее ударов в связи с потерями значительно снизилась.
По количеству самолетов в составе 2-го воздушного флота также существует разнобой в цифрах, который объясняется данными на различное время. По нашим данным статистического исследования, к началу операции «Тайфун» 2-й воздушный флот насчитывал 1390 боевых самолетов против 545 советских, то есть соотношение составляло 1: 2,5 в пользу противника [26]. По данным авторитетного специалиста в области авиации Бергстрома, на начало операции «Тайфун» 2-й воздушный флот имел всего 550 самолетов, из них 158 бомбардировщиков. Возможно, он имел в виду только исправные самолеты и не учел все включенные позднее в состав группировки генерал-фельдмаршала А. Кессельринга соединения. Кроме 2-го авиакорпуса генерала Б. Лерцера в ее состав снова вошел 8-й корпус генерала В. фон Рихтгофена, переброшенный из ГА «Север». В известном исследовании Д.Б. Хазанова приводятся другие цифры, которые не намного отличаются от вышеприведенных: в середине сентября в группе армий «Центр» было 300 самолетов, а на 30.09.1941 г. их стало 1320 [35].
