И еще одну любопытную деталь приводит в мемуарах самый знаменитый дипломат XX в. За три дня до смерти ему позвонил Черненко: «Андрей Андреевич, чувствую себя плохо... Вот думаю, не следует ли мне самому подать в отставку?.. Советуюсь с тобой... Мой ответ был кратким, но определенным: — Не будет ли это форсированием событий, не отвечающим объективному положению? Ведь, насколько я знаю, врачи не настроены так пессимистично. — Значит, не спешить. — Да! Спешить не надо, это было бы неоправданно, — ответил я». Громыко не хотел, чтобы Черненко спешил: еще не все было готово для выборов Горбачева.
Эдуард Шеварднадзе, преемник Громыко, кандидат в члены Политбюро во время выборов, отверг мнение, что «при избрании нового Генерального секретаря ЦК КПСС в марте 1985 г. могли быть абсолютно другие решения». Шеварднадзе категоричен: «Иного выбора просто не могло быть. И это был по существу выбор всей партии».
Ответ на вопрос: почему он? — не оставлял сомнений. Потому, что он — молодой, талантливый, преданный линии партии, умеющий работать с людьми и т. д. и т. д. Через некоторое время, после изгнания Гришина из Политбюро, начнут открыто говорить о глубокой коррумпированности московского партаппарата. Были, следовательно, серьезные причины (кроме оккультной связи с покойным Берия) не сажать его в кресло генерального секретаря. Выборы 1985 г., когда два из трех кандидатов на высший пост в стране были явно замешаны в темных делах, — это красноречивый знак разложения системы. Началось оно сразу же после захвата большевиками власти. В 20-е гг. Христиан Раковский говорил об «автомобильно-гаремном синдроме» высшего слоя советских руководителей. О преступной деятельности в окружении Брежнева стали говорить еще при его жизни. М. Горбачев в этом отношении, казалось, был чист. Необходимость говорить о моральной чистоплотности кандидата на пост генерального секретаря свидетельствовала о длинном пути, проделанном государством, рожденным Октябрьской революцией.
Биография нового генерального секретаря, сообщенная советскому народу, была исключительно лаконичной: родился 2 марта 1931 г. в станице Привольная Ставропольского края, в 1950 г. поехал в Москву учиться, окончил юридический факультет МГУ, вернулся в Ставрополь, работал там на комсомольских и партийных должностях, с 1970 по 1978 г. на посту первого секретаря обкома, был вызван в Москву, избран секретарем ЦК, затем (на следующий год) кандидатом в члены Политбюро, а еще через год — членом Политбюро.
Простота, прямолинейность жизненного пути Михаила Горбачева — очевидны. Как очевидно и нежелание официальных биографов вдаваться в подробности, которые могут осветить характер человека, собирающего в своих руках необъятную власть. Встречая Горбачева в Вашингтоне 8 декабря 1987 г., президент Рейган цитировал Эмерсона: «Собственно, истории нет, есть только биография». Президент США имел, очевидно, в виду значение роли личности в истории. В Советском Союзе, где культ генерального секретаря принимает формы обожествления, нет биографий тех, кто является предметом культа. Нет биографии Ленина, биографии Сталина (страдая от ее отсутствия, вождь народов заказал свое «Житие» и лично отредактировал его), биографии Хрущева, Брежнева и т. д. Впрочем, если, как выяснилось официально в 1988 г., в Советском Союзе нет даже истории — был отменен экзамен для выпускников школ[59] — то естественно не иметь биографий.
В жизни Горбачева — до его вознесения на пост генерального секретаря — можно выделить несколько эпизодов, определивших его характер. Начать следует с года и места рождения.
Михаил Горбачев родился 2 марта 1931 г. в селе Привольное, которое по тогдашнему административному делению входило в Северо-Кавказский край. На огромной территории между Волгой, Черным и Азовским морями и предгорьем Кавказа жили украинцы, русские, донские, кубанские и терские казаки, чеченцы, адыгейцы, ингуши, кабардинцы, черкесы и другие кавказские народы. Коллективизация, начавшаяся в конце 1929 г., встретила особенно упорное сопротивление в Северо-Кавказском округе. В этих местах еще свежи были воспоминания гражданской войны, в которой значительная часть казаков сражалась против красных. Кавказские народы помнили не только гражданскую войну, но и длившееся десятилетия завоевание Кавказа русскими в XIX в. Строительство колхозов на этой территории осуществлялось с помощью регулярных воинских частей. Две стрелковые дивизии были направлены еще в конце 1929 г. на Северный Кавказ в поддержку милиции. К весне 1931 г. около 90% крестьян округа «коллективизировали». Дед Горбачева был организатором колхоза в деревне, поэтому можно считать, что Миша родился в колхозной семье. «Мой дед по матери, — рассказал Горбачев, — один из организаторов тозов — товариществ по совместной обработке земли, а затем колхозов, многие годы был председателем колхоза... Отец 40 лет проработал механизатором...». Первая же колхозная осень продемонстрировала пользу объединения крестьян: государство смогло гораздо легче забирать у них хлеб. Волна сопротивления поднимается на Северном Кавказе. Ее подавляют с беспримерной жестокостью. Репрессиями руководит первый секретарь окружного комитета Борис Шеболдаев. Сталин, недовольный недостаточными, по его мнению, размерами террора, посылает на Северный Кавказ специальную комиссию во главе с Кагановичем. В каждый район назначается уполномоченный по борьбе с врагами. Конфискуется все зерно: планомерно и методически организуется голод.
Сегодня есть уже немало описаний голода, наверное, самого большого — по количеству жертв — в истории человечества. Резюмирует Василий Гроссман: «Пошел по селу сплошной мор. Сперва дети, старики, потом средний возраст. Вначале закапывали, потом уже не стали закапывать. Так мертвые и валялись на улицах, во дворах, а последние в избах остались лежать. Тихо стало. Умерла вся деревня. Кто последним умирал, я не знаю. Нас, которые в правлении работали, в город забрали. Власти называли это: „Кладбище суровой школы“».
В 1930 г. население Северо-Кавказского края составляло около 9 млн. человек. От голода в 1932—33 гг. умер 1 млн. человек. Ни в одной из войн нашего времени такой процент потерь не известен.
Михаил Горбачев был слишком мал, чтобы видеть коллективизацию и террор голодом, как называет это время Роберт Конквест. Но он знает о нем от своих родителей. Героиня повести Гроссмана, рассказывающая об умершей деревне, не случайно подчеркивает: умерли все, кроме членов правления: «Нас, которые в правлении работали, в город забрали». Дед Горбачева, как вспоминал внук, был организатором и первым председателем колхоза. Отец — механизатором, работал на тракторе. Это была новая деревенская «знать». Тем более элитарная, что механизаторы не были членами колхоза, даже если и жили в деревне. Они работали на машино-тракторных станциях (МТС), подчиненных государственным органам и созданным для контроля производства в колхозах. Михаил Горбачев родился в знатной сельской семье.
Будущему генеральному секретарю было одиннадцать с половиной лет, когда немецкие армии — летом 1942 г. — прорвали фронт советской обороны и рванулись на Кавказ. Советские войска оставляют в июле Ростов-на-Дону, 5 августа — Ставрополь. Оккупация продолжается 5 месяцев. Немцы не могли держать свои части во всех населенных пунктах и, вполне вероятно, что в Привольное лишь время от времени появлялись патрули. Военный эпизод в жизни Горбачева имел одно, особое значение. Отец его был на фронте, в преданности семьи советской власти нет никаких сомнений. Но во всех анкетах, которые Миша начнет вскоре заполнять во всех случаях жизни, ему придется отвечать утвердительно на зловещий вопрос: находился ли на оккупированной территории? Мало того, сама эта территория, Северный Кавказ, имела плохую славу: немедленно после освобождения Красной армией началась оттуда массовая депортация целых народов в Сибирь, Казахстан, Среднюю Азию. В числе «наказанных народов», как назвал их Александр Некрич, было и население Карачаево-Черкесской автономной области, входившей в Ставропольский край (выделенный из Северо-Кавказского края). Юный Горбачев вряд ли мог видеть депортацию карачаевцев — всех поголовно: детей, стариков, старух, мужчин, женщин. Но, несомненно, он видел их возвращение в 1958—59гг.: к этому времени он уже состоял в комсомольских властях Ставрополя, вернувшись после учебы из Москвы.
Немецкая оккупация задержала нормальный ход школьной жизни: Михаил окончил 10-й класс ставропольской средней школы только в 1950 г. Мало известно о его детских и юношеских годах. Никто из школьных друзей не выступил с воспоминаниями о совместных шалостях, прогулках, рыбной ловле и т. п. Благодаря журналу «Тайм», пользующемуся особой благожелательностью Горбачева, мы знаем фотографию 19-летнего Миши: круглое лицо, твердо сжатые губы, на голове лихо сдвинутая на ухо кубанка, из-под которой выглядывает обязательный казачий чубчик.
