За что же была оказана такая честь гостю с берегов озера Виктория? Кто он был такой?
Аполо Каггва был в известной мере антагонистом Мутесы, Мванги и Кабареги, застав на престоле Буганды первого из них и, как правило, находясь «по другую сторону баррикад» от двух других. Он являл собой живое олицетворение перехода от доколониальной Буганды к протекторату Уганда. Открытый сторонник колониального режима, почти четверть века фактически некоронованный кабака Буганды, он был личностью яркой и неординарной и к тому же далеко не однозначной.
Путь к должности катикиро
Каггва родился около 1865 года. Он был внуком наместника в одном из бугандийских саза. Известно, что воспитывался он в доме своего родственника Басудде, военачальника Мутесы I. В ранней юности он познакомился с хранителем мечети кабаки и по его протекции попал во дворец Мутесы. Здесь юноша занял место помощника хранителя кладовых кабаки. В год воцарения Мванги, в 1884 году, он был крещен английскими миссионерами и получил имя Аполо. В протестантской общине Буганды, тогда еще немногочисленной, и вообще среди басами («проповедники») — так называли в Буганде христиан — Каггва быстро выдвинулся. Уже тогда он овладел грамотой и был одним из тех, кого миссионеры считали своей опорой. Вскоре он занял место своего патрона — стал хранителем кладовых кабаки, личностью, заметной при дворе.
В мае 1886 года, когда кабака Мванга обрушил свой гнев на христиан, Каггва сумел избежать смерти, но наказан был все равно жестоко. Наказание Каггвы было особым: после того как его жестоко избили, вся его голова была изрублена ножом, и на всем теле было несколько ножевых ран. Кабака собственноручно нанес Каггве как непокорному первый удар копьем плашмя, но, видимо, вид этого исполина (Каггва был большого роста и крепкого телосложения), истекающего кровью, с множеством ножевых ран на черепе и теле, заставил Мвангу перенести свой гнев на других — тех, кто еще не успел скрыться.
В 1887 году, когда Мванга в преддверии нового похода на Кабарегу создал новые военные отряды — битонголе, Каггва был назначен командиром одного из них. В то время он построил себе просторный дом в столице, где всегда толпились вооруженные воины, прекрасно владеющие ружьями «снайдер» и «винчестер». Одновременно он получил земли для своих воинов, и рассказывают, что, когда Мванга увидел «ружейный парк» полка Каггвы, он воскликнул: «Ни один народ не может подняться против меня, пока эти ружья стоят здесь!» (Именно эти ружья впоследствии были повернуты против Мванги.)
После похода на Кабарегу, закончившегося неудачей, Каггва был назначен наместником в одном из саза Буганды, проводя, однако, как и все вельможи такого ранга, бо́льшую часть времени при дворе. Каггва великолепно смотрелся с ружьем, казавшимся игрушкой в руках этого гиганта, но вопреки утверждениям современников-европейцев, не был хорошим военачальником. Он действительно был очень смел, но не умел находить нужных контактов с подчиненными, предварительно обсудить с ними план боевых действий, в бою часто увлекался и терял голову; если же подчиненные пытались его остудить, он обвинял их в трусости. Тем не менее на его счету не только большие поражения, но и большие победы в 1888–1892 годах. В сентябре 1888 года, когда Мванга решил одним махом расправиться со всеми басоми, заманив их в лодки, Каггва сумел взять на себя роль одного из лидеров свержения кабаки. Сам войдя в лодку по приглашению Мванги, он тихонько велел своим воинам не садиться в лодки. Когда же люди закричали: «Давайте убьем Мвангу!», Каггва ответил из своей лодки, что не следует убивать кабаку без крайней на то причины, пока он не убьет кого-нибудь из мятежников, а если его убить сейчас, то все народы осудят баганда, сказав, что они убили своего господина. Именно Каггва в тот критический момент вместе с лидером католической группировки Ньоньинтоно предложил сместить кабаку с престола — «поскольку он наверняка предпримет новую попытку лишить нас жизни». И Каггва немало этому способствовал: бывший хранитель кладовых кабаки использовал свои связи и сумел устроить так, чтобы оружие с дворцовых складов досталось восставшим, а не сторонникам Мванги.
После изгнания Мванги из Менго и провозглашения кабакой кивевы Мутеби Каггва претендовал на то, чтобы занять пост катикиро. Но ему это не удалось — катикиро стал Ньоньинтоно, что навсегда вбило клин между этими двумя могущественными басоми. Чтобы как-то удовлетворить амбиции двадцатитрехлетнего Каггвы, Ньоньинтоно назначил его на должность наместника в отдаленном саза Буганды. Желанную должность катикиро Каггве суждено было получить в следующем, 1889 году и сохранять ее за собой очень долго — тридцать семь лет.
По иронии судьбы эту должность он получил формально из рук своего противника Мванги. Когда христианские группировки были вынуждены бежать от победивших мусульман в Нкоре (Анколе), Каггва понял, что знаменем борьбы христиан за власть должен стать кабака. Он писал своим соратникам: «Без принца баганда не восстают» Но после захвата власти мусульманская группировка перебила практически всех христианских «принцев», и единственным реальным ставленником христиан мог быть только Мванга, скрывавшийся на островах. Аполо Каггва был одним из тех, кто посоветовал католикам и протестантам объединить силы и призвать Мвангу. Он командовал объединенными силами христиан в боях с мусульманской группировкой, был ранен. После возвращения Мванги в Менго 11 октября 1889 года Каггва был назначен катикиро. Надо сказать, что протестантская община восприняла назначение Каггвы неоднозначно — другим кандидатом был председатель церковного совета Никодемо Себвато, который сам отказался от поста катикиро со словами: «Я слишком стар, молодежи в армии нужны молодые руководители».
Так Каггва стал первым лицом в Буганде. В этот период Мванга обладал лишь призрачной властью. Все высшие государственные должности с 1889 года распределял Каггва, а кабаке оставалось только утверждать его решения. Когда же в 1893 году Мванга захотел стать католиком, Каггва собрал в Менго протестантскую верхушку баганда, послав им такую весть: «Мванга хочет стать католиком, приходите и посмотрите, что из этого выйдет». Как известно, не вышло ничего, поскольку не согласились британские власти, пригрозившие кабаке гневом королевы Виктории. Но не последнюю роль при этом сыграла и демонстрация силы: не зря он созвал в столицу всех сановников — своих единоверцев. Тем не менее Каггва публично демонстрировал свою преданность Мванге как кабаке — на официальных церемониях его можно было видеть склоняющим колени перед троном Мванги.
Катикиро англичан и главный регент
Однако до некоторого времени Каггва еще не был всемогущ: это касалось в основном отношений с европейцами, где Мванга, который считался тогда католиком, больше советовался с католическими миссионерами и принимал решения вопреки воле Каггвы. Так, Каггва был против подписания договора с К. Петерсом и, даже скрепив его своей подписью как катикиро, попытался дезавуировать договор в глазах Европы. Об этом, в частности, свидетельствует архивное письмо Петерса, в котором говорится: «Вожди протестантской (английской) партии сначала отказались поставить свои подписи, но вчера вечером прибыли ко мне, чтобы их (эти подписи. — А.Б.) добавить. Среди них — первый министр короля, называемый катикиро. Мне стало известно, что он сообщил на Занзибар, что я якобы вырвал подписи силой. То, что это взято с потолка, на месте подтвердят англичане. Мне совершенно не нужны были их подписи, поскольку мне вполне хватало подписи короля»{44}
Кроме того, Каггва как представитель проанглийской Ипировки резко осудил отказ Мванги подписать договор с Ф. Джексоном. Об этом он сообщил в своем письме британскому консулу на Занзибаре (посланном практически одновременно с цитированным выше письмом Мванги тому же адресату — 25 апреля 1890 года). В своем письме Каггва писал:
«Генеральному консулу Виктории, королевы англичан, на Занзибар, 25 апреля 1890 года.
Я, визирь Уганды при Мванге, знакомлю Вас с общим положением дел. Всех нас, народ Мванги в Уганде, называют христианами. Но среди нашего народа нет полного согласия. Мы разделены на две партии. Одна Партия называется католики (римско-католическая) Их обучали французы. А другая партия — это мы, люди Священного писания (протестанты). Нас обучали англичане. Католики составляют одну половину страны, а мы, протестанты, — другую. Когда м-р Джексон, позванный Мвангой пришел к нам, он застал страну в состоянии войны. Мы тогда сражались с нашими врагами — мусульманами.
Когда мы его попросили помочь, он сказал: „Я помогу вам, если вы признаете Британию вашей покровительницей. И ваш король, и весь его народ, и вся его страна.“ Мы, протестанты, сразу же согласились со словами м-ра Джексона, а католики решили сначала навести справки на побережье.
