Глава VIII
Добрая страна Винланд
Холодный ливень гнал вперед
Черный нос корабля.
Какова была связь была между Британией и открытием Америки норвежцами из Гренландии? По всей вероятности, никакой. Быть может, это и не совсем правильно, но рассказ о Винланде включен в эту книгу: он слишком интересен, чтобы его можно было оставить без внимания.
И все же здесь есть о чем поспорить. Можно сослаться на то, что Исландия, давшая начало колонии в Гренландии, была заселена во многом выходцами с Британских островов. Или, например, на то, что в составе экспедиций вполне могли оказаться один или два викинга из Британии. По крайней мере, с товарищами Лейва в Исландию точно отплыл один «христианин с Гебридских островов».[100] Но козырной картой здесь будет дословное упоминание о двух «шотландцах» («Gaels»).[101] Именно они в ходе экспедиции Карлсефни обнаружили дикий виноград, которому Винланд (Виноградная страна) обязана своим именем. Эти люди происходили из Шотландии или Ирландии, так как Олав сын Трюггви захватил их «в западных землях». Лейв получил их в подарок от Олава и передал Карлсефни. Оба они, и мужчина, и женщина, носили забавные одежды: «Она была скроена так: сверху капюшон, по бокам разрезы, никаких рукавов и между ногами закрепка – пуговица и петля. Больше на них ничего не было».[102]
Иногда под сомнение попадает и само существование Винланда. Однако путешествия викингов в те земли не менее правдоподобны, чем, например, странствования Марко Поло. Разумеется, точка зрения, согласно которой эти путешествия не более чем миф, может быть отметена с той же самой легкостью, с которой опровергается существование так называемых следов норвежских поселений, которые время от времени находят на противоположном берегу Атлантики. При этом, несмотря на разногласия в исландских отчетах об этих плаваниях, варианты эти вместе по сути свидетельствуют, скорее, об их достоверности. И хотя рассказчики саг заполняли пробелы в своих воспоминаниях сказочными вставками, основные персонажи и события в них всегда повторяются. Можно ставить под сомнение детали, но факт остается фактом – северяне посетили некоторые территории Северной Америки на пятьсот лет раньше Колумба.
Даже такие существенно отличающиеся рассказы, как, например, версия «Саги об Олаве» («Саги о гренландцах») и «Саги об Эйрике Рыжем», вполне могут быть объединены в связное повествование. В обоих случаях Винланд предстает перед нами как, если можно так выразиться, предмет семейного интереса, центральной фигурой которого является Лейв.
В «Саге об Олаве» честь первооткрывателя принадлежит Бьярни, «подающему большие надежды»[103] сыну товарища Лейва. Бьярни ездил в Норвегию на своем собственном торговом судне, когда его отец вместе с семьей Лейва были объявлены вне закона и высланы из Исландии. Вернувшись в свой дом в Исландию, он нашел его опустевшим. Вся его родня уплыла на запад, чтобы основать новую колонию в Гренландии. Он решил следовать за ними, хотя и полагал, что «неразумным сочтут наше плавание, ведь никто из нас не бывал в Гренландском море».[104] Указания, как ему следует плыть, которые ему удалось собрать, едва ли могли помочь. Как только Исландия скрылась за горизонтом, ветер поменялся, и «начались северные ветры и туманы, и в продолжение многих суток они не знали, куда они плывут».[105]
Ни слова не сказано о том, что происходило на борту во время этого плавания вслепую. Действительно, что нового могло быть для норвежца в суровых условиях Северной Атлантики? Единственное, что нам остается, так это представить себе хрупкое суденышко, то взбирающееся на гребни гигантских океанических волн, то падающее с них, мокрую и уставшую команду, члены которой сменяют друг друга, чтобы улучить минуту для беспокойного сна в качающемся трюме, и не вселяющий надежды приход нового дня, когда серая мгла становится чуть светлее, вновь открывая взору все тот же круговорот вздымающихся волн.
Среди всей этой массы неопределенностей не было, по крайней мере, одного повода для тревоги. Для команды торгового корабля риск голодной смерти был невелик: на судне были запасы сушеного мяса и рыбы, а также бочонки с пресной водой для дальних походов. Очевидно, Бьярни и его команда имели их достаточно, чтобы спокойно пересечь Атлантику туда и обратно.
Скорее всего, они ставили ровно столько парусов, сколько было необходимо, чтобы дрейфовать до тех пор, пока не рассеется туман. «Затем они снова увидели солнце и смогли определить страны света. Они подняли парус и плыли так сутки, пока не увидели землю».[106] Первый человек из Европы бросил свой взгляд на берега Ньюфаундленда.
Странно, но в этом не было ничего торжественного, так как Бьярни явно не доставало духа исследовательской любознательности, и он отказался править к берегу. Он искал Гренландию, страну «с огромными ледниками».[107] Зачем ему были эти лесные холмы? Он лег на другой курс и снова вышел в море. «Они повернули в открытое море, оставив землю с левого борта. Проплавав еще двое суток, они снова увидели землю».[108]
При ближайшем рассмотрении она оказалась «плоская и покрыта лесом».[109] На этот раз команда, после нескольких недель постоянной качки жаждущая наконец растянуться во весь рост на твердой земле, высказала все начистоту. И несмотря на это, Бьярни вновь направился в море. «Они повернули в открытое море и плыли с попутным юго-западным ветром трое суток, пока не увидели третью землю. Эта земля была высокая, гористая, и на ней был ледник».[110]
Что бы это ни было на самом деле, но с представлениями Бьярни о Гренландии это не вязалось, так что он продолжал удерживать свою команду на борту. «На этот раз они не спустили парус, но поплыли воль берега и увидели, что это остров. Они снова повернули в открытое море и поплыли с тем же попутным ветром. Но ветер крепчал, и Бьярни велел укоротить парус и плыть не быстрее, чем снасти и корабль могут выдержать. Теперь они плыли четверо суток, пока не увидели четвертую землю».[111] Так им удалось наконец найти Гренландию. Причем, как нам сообщают, место их высадки оказалось почти что рядом с новым домом семьи Бьярни на южном берегу Гренландии.
Бьярни решил, что с него приключений достаточно. Он «больше никуда не ездил и жил у отца».[112] Однако его земляки этим отнюдь не удовлетворились. «Люди нашли, что он не очень-то любознателен, раз не может ничего рассказать про сами эти страны».[113] В гренландских поселениях «много было тогда разговоров о поисках новых стран»,[114] и здесь мы обращаемся к фигуре Лейва – сына Эйрика Рыжего.
Лейв был человек «рослый сильный и видный. Он был человек умный и сдержанный».[115] Как давний товарищ отца Бьярни он купил у Бьярни корабль и экипировал его большой командой из тридцати четырех человек.
О втором трансатлантическом переходе сведения у нас еще более скудные, нежели о первом, хотя в данном случае это уже не столь удивительно. Все-таки для гренландцев, которые только что приплыли из Исландии, путь по морю от места отправления Лейва до ближайшей точки Канады был не так уж велик. Помимо того, судну, направлявшемуся на запад, очевидно, помогали двигаться восточные течения, проходящие вблизи их поселений.
Важно здесь не само путешествие, а его цель. Рассказ о всей дороге Лейва уместился в одно предложение. «Когда все было готово, они вышли в море. Они открыли ту страну первой, которую Бьярни открыл последней».[116] Но, в отличие от Бьярни, Лейв приплыл сюда, чтобы совершать открытия. «Они… бросили якорь. Затем они спустили лодку и высадились на берег. Травы нигде не было».[117] Здесь, в Лабрадоре, «вдали виднелись большие ледники, а между ледниками и морем все сплошь было как каменная плита. Они решили, что в этой стране нет ничего хорошего».[118] Лейв назвал ее Хеллуланд – голая скалистая земля («Страна Каменных Плит»[119]) – и поплыл дальше, пока в виду не показался другой берег. Он спустил лодку и высадился на невысокий пляж белого песка, за которым была лесистая низменная земля, которую он назвал Маркланд – Лесная Страна – и которая с равной вероятностью могла оказаться Ньюфаундлендом или Новой Шотландией.
Исследование Маркланда пришлось прекратить, так как поднялся ветер, который заставил высадившихся поторопиться на свой корабль. Два дня исследователей гнал северо-восточный ветер. Потом они опять повернули к земле. «Они направились к ней и подошли к острову, который лежал к северу от нее… Затем они… вошли в пролив между островом и мысом, протянувшимся на север… Там была большая мель, и в отлив корабль сел на эту мель, так что море оказалось далеко. Но им так хотелось поскорее высадиться, что они не стали ждать, пока корабль снова окажется на воде, и побежали к берегу, туда, где из озера вытекала река».[120]
