Не обладал Петр и мужеством, которое могло бы придать некоторое благородство его малопривлекательной личности. Известно его постыдное бегство из-под Нарвы, когда он, при первом известии о появлении Карла XII, бросил свою армию и поспешно бежал в глубь страны. Повторно бежал Петр от Карла в январе 1708 году, на этот раз из Гродно. Так же трусливо вел себя Петр и во время Прутского похода, когда, окруженный турками, он настолько потерял самообладание, что был готов уступить султану за мир — а точнее за спасение своей жизни — все южные земли, в том числе и Киев, навсегда отказаться от вмешательства в европейскую политику и вернуть Швеции все завоеванные территории. Единственно, на что не соглашался Петр, так это на возвращение Петербурга, но взамен он хотел предложить шведам Псков и другие города в любом месте Центральной России. К счастью всего государства турки удовлетворились лишь малым — Азовом и другими более мелкими крепостями на побережье Азовского моря. Но в этих, сравнительно легких, условиях мира нет личной заслуги Петра.
Наследник прусского престола, будущий Фридрих Великий, писал Вольтеру по поводу его книги о Петре: «Счастливое стечение обстоятельств, благоприятные события и невежество иностранцев сделали из царя призрак героя; мудрый историк, отчасти свидетель его жизни, приподнимает нескромной рукой завесу и показывает нам этого государя со всеми человеческими недостатками и небольшим запасом добродетелей. Это больше не всеобъемлющий ум, всезнающий и стремящийся все проникнуть, — это человек, руководившийся фантазиями достаточно новыми, чтобы придать известный блеск и ослепить; это больше не неустрашимый воин, презирающий и не знающий опасности, но государь малодушный и робкий, которого храбрость покидает в беде. Жестокий в мирное время, слабый во время войны…».
Как кажется, это наиболее точная характеристика Петра и его достоинств.
После того, как к концу жизни Петра на Балтийском море появился огромный русский военный флот, а под ружье было поставлено более двухсот тысяч человек, иностранцы о Петре заговорили в другом тоне и их характеристики стали более лестными. Но подобные комплименты Петру, в которых видится лишь дипломатическая учтивость, не должны вводить нас в заблуждение. Европа считалась только с сильной Россией, считалась только с ее военной мощью, поэтому и отвешивала реверансы в сторону Петра, мнение же о нем как о посредственности на троне и его губительных для нации реформах едва ли изменила.
Мне могут возразить и привести следующий довод: этой военной мощи Россия достигла благодаря усилиям и твердой политике Петра. Поэтому его и следует считать национальным гением и титаном отечественного преобразования.
Но едва ли это верно. Как показывает история, любая страна, думающая о своем суверенитете, непременно заботится о своих военных силах. Для осуществления подобной политики не надо быть гением, а требуются лишь деньги, человеческие ресурсы и несколько опытных генералов. Отечественные историки, тем не менее, из того простого факта, что армия в России при Петре увеличилась в несколько раз, сделали поспешные выводы об огромном уме и прозорливости Петра. Но армия и флот усилились исключительно за счет страшного разорения народа и страны. Своим «гением» Петр довел народ до всеобщего обнищания, увеличив подати почти в три раза, раздув неимоверно чиновничий и полицейский аппарат. Не сумел он справиться с воровством и мздоимством своих ближайших сподвижников, и это явление в его царствование стало подлинным бичом народа. Благодаря его «гению» в стране повсеместно распространилось курение и увеличилось пьянство, в государственных органах управления наблюдалось необыкновенное засилье иностранцев, страшное мздоимство и продажность. В стране вспыхивали многочисленные бунты и происходило массовое бегство крестьян от притеснений на окраины России, а то и в иные страны (в Молдавию, в Польшу, на Кавказ, в Турцию), или уход их в разбойники, которые в царствование Петра стали страшным национальным бедствием. Свидетельствует ли подобное положение дел внутри государства о каких-либо административных талантах Петра? Конечно же, нет! Перед нами неоспоримое подтверждение его полной бездарности. Военную мощь государства он создал за счет физического и духовного обнищания своего народа.
Нельзя признать гениальной и внешнюю политику Петра. Под его руководством государственный корабль, как при сильном шторме, бросало в разные стороны, и он двигался в течение всего царствования Петра сумбурно, «без руля и без ветрил». Не доведя до логического завершения войну с Турцией и Крымом и не получив выход к Черному морю, Петр оставил гнить на рейдах воронежскую флотилию, оставил крепости по Дону и Днепру и бросился очертя голову на север, где завяз на два десятилетия в шведской войне. Неожиданно прервав войну со Швецией, он устремляется в Молдавию, где терпит постыдное поражение во время Прутского похода. После этого Петр еще десять лет продолжает войну со Швецией и наконец-то неимоверными усилиями побеждает своего северного соседа, но при заключении мира уступает большую часть завоеванного: возвращает Финляндию, часть Карелии и выплачивает в придачу два миллиона талеров (двадцать тонн серебра), как компенсацию Швеции за потерянные области и понесенные жертвы. Так, может быть, с самого начала следовало заплатить эти деньги шведскому королю за уступку нескольких десятков верст болотистого побережья Финского залива и не ввязываться в изнурительную и кровавую войну?
Петр был настолько безрассуден в своей политике, что вполне мог, по окончании шведской войны, бросить Россию в еще одну затяжную и изнурительную войну в Европе. Для этого он даже заключил союз с Францией, а впоследствии и с обескровленной, но не сломленной Швецией. Возможно, что тем самым он готовился к войне с Англией или Австрией. И только его смерть спасла Россию от новых бессмысленных жертв.
Известны и его планы военных походов в Индию[20] и морской экспедиции на Мадагаскар. Возможно, что Петра мог ждать и первоначальный успех в этих предприятиях, но удержать приобретенные территории, ввиду их отдаленности, Россия могла лишь крайним изнурением и истощением своих человеческих и материальных ресурсов. Это прекрасно понимали наследники Петра, поэтому предали подобные планы забвению.
В этих амбициозных замыслах войны в Европе, Азии и Африке многие историки видят проявление его гения. Но верней было бы назвать это политическим легкомыслием и недальновидностью и стремлением удовлетворить лишь свое тщеславие.
В этом навязчивом желании начать новые войны есть изрядная доля пренебрежения нуждами государства и своих подданных, поскольку на южных рубежах России еще не был решен вековечный спор с кочевыми народами. Некоторые историки считают, что во время царствования Петра от набегов татар, лезгин, кумыков, ногаев и казахов Россия потеряла населения в несколько раз больше, чем за все войны того же периода. Так, только в 1717 году крымские татары захватили в плен и продали в рабство более тридцати тысяч русских людей. Все заводы на Южном Урале вынуждены были превратиться в небольшие крепости, так как постоянно подвергались нападению кочевников и теряли множество людей. Каким же надо было обладать равнодушием к собственному народу и собственной стране, чтобы при таких обстоятельствах задумывать войну с Англией, поход в Индию или готовить экспедицию на Мадагаскар! Можно ли подобное решение считать здравым и мудрым?
Совершив удачный Персидский поход, Петр присоединил к России Дагестан и часть нынешнего Азербайджана. Но эта военная удача не принесла России ничего, кроме политического поражения. Кавказ был слишком сложным регионом, в котором этническая рознь усугублялась рознью религиозной, и здесь требовалось проводить внутреннюю политику как изощренно гибкую, так и предельно жесткую. Чтобы держать в повиновении этот регион, нужен был огромный колониальный опыт, предположим как у Англии, но которым вряд ли владела русская администрация того времени. Сложным был Кавказ и в силу того, что здесь сталкивались интересы многих государств, преимущественно мусульманских, и для уверенного присутствия России в этом регионе нужна была и уверенная внешняя политика в мусульманском мире. Но ее в то время у России не было.
Так что эти территориальные приобретения, хотя они и открывали дорогу в Индию, были для России совершенно лишними и даже обременительными: новые земли поглощали ресурсы государства и требовали постоянного присутствия русских войск, не принося абсолютно никаких материальных и политических выгод. Уже в ближайшем времени преемники Петра были вынуждены вывести войска из этих земель. Отказались они и от огромной армии, и от балтийского флота, большая часть кораблей которого сгнила на рейдах Петербурга. И это была не беспечность или небрежение его приемников, а вынужденная мерз — продлись еще немного подобные темпы милитаризации, в стране вспыхнула бы гражданская война или наступил бы экономический хаос.
