Ознакомительная версия.
Петр обращался с просьбой к своим русским и иностранным корреспондентам выработать план коренного преобразования приказов по образцу коллегиальных учреждений Швеции и Дании. Но испытующий взгляд реформатора обращался не исключительно на эти страны; двум молодым государственным людям, посланным им в Голландию и Англию, было поручено сообщать ему обо всех важных предприятиях, которые проводили обе эти страны в политической, экономической или торговой области. От них требовалось в то же время, чтобы они указывали что из описываемого в их донесениях могло быть перенесено в Россию при единственном условии — не изменять самодержавного строя правления ее. Исключительно это условие объясняет, почему английскому корреспонденту Петра Салтыкову нечего было сказать в записке об английском парламенте и почему он представил ничтожной власть палаты лордов, нелепо сравнив ее с обыкновенным Государственным советом, имеющим только совещательный голос в делах страны. Необходимость уничтожить в своих писаниях всякие зачатки представительства, заключавшиеся в учреждениях, которые они видели, заставила других корреспондентов говорить о первой палате шведской, как о частном совете, не имеющем никакого прямого влияния на ход общественных дел и на создание новых законов.
Неизбежным результатом этого было только то, что корреспонденты царя, всячески рекомендуя ему введение административных бюро по образцу или коллегиальных бюро Швеции и Дании или многочисленных советов, которые регент Франции Филипп Орлеанский, следуя совету знаменитого аббата Сен-Пьера, хотел создать в королевстве как раз во время посещения Парижа Петром, не смели заикнуться о щекотливом вопросе реформы центрального правительства. Таким образом, эти новые учреждения были непосредственно подчинены только контролю царя. И, понятно, это было не под силу отдельному человеку, хотя бы этот человек и обладал всей энергией и всем громадным умом, отличавшими великого реформатора.
Петр считал, что высший контроль может принадлежать только ему. Он лично наказывал высших государственных чиновников, которые не устояли пред соблазном легкой наживы. Но, само собой разумеется, большинство виновных ускользало от наказания, потому что не было никого, к кому можно было бы апеллировать по поводу незаконного решения центральных канцелярий, постановленного в административном или судебном порядке. В 1705 году перестала существовать дума, прежний боярский совет, и не была замещена никаким подобным учреждением, если не считать таковым частную царскую канцелярию, носившую название ближней канцелярии.
С того момента, когда происхождение или занятие предками важных должностей перестали считаться дающими право на место в частном совете, когда люди низкого происхождения, благодаря важному месту, занимаемому ими в иерархической лестнице или чину, были призваны сделаться советниками царя, оказалось необходимым создание нового специального органа взамен упраздненной думы. Петр полагал ответить на эту необходимость созданием под именем сената постоянного собрания высших сановников государства, к которым должны были быть присоединены также президенты коллегий. Этот проект в первый раз был испытан во время нового путешествия царя в Европу. Составленный указанным уже выше способом Сенат был призван в отсутствие монарха к выполнению высших правительственных функций. Он заведовал общественными делами, контролировал административные и судебные учреждения всей страны, ему же принадлежала в первой инстанции юрисдикция по политическим преступлениям, в число которых входило всякое нанесение ущерба казне, например выделка фальшивой монеты. Кроме высших чиновников — членов сената, мы находим еще чиновников во главе областей, которые хотя считались скопированными со шведских, соответствовали как по имени, так и по значению французским губернаторам.
Из этого беглого обзора состава и сферы компетенции сената видно, что высшие чиновники администрации — центральной и местной сами следили за правильностью своих действий. Так как они и вообще составляли большинство в сенате, то им достаточно было только заручиться еще снисходительностью нескольких сановников, назначаемых короною, чтобы иметь возможность всегда ускользнуть от ответственности за какое бы то ни было превышение власти, за какую угодно несправедливость, совершенную ими. До какой степени при таких условиях страдало общественное дело, можно судить по заявлениям самого царя. В указе 1722 года, согласно которому президенты коллегий, за исключением двух только, перестали призываться заседать в сенате, царь говорит: «Как могут они быть своими собственными судьями?» Авторы мемуаров, писанных в ту эпоху, Берхгольц и Пассевич так комментируют эти слова: «Первым злом было то, что в коллегиях никто не осмеливался выступать против мнения президента, заседающего в сенате; вторым — то, что, благодаря своему присутствию в сенате, президент коллегии приобретал право быть несправедливым — он волен был обманывать юстицию в своем ведомстве».
Но эта реформа сената была не единственной мерой, при помощи которой Петр задумал ввести законность и справедливость в своем государстве. Следуя опять-таки примеру Швеции, он создал в низших бюро и трибуналах и в сенате должность общественных обвинителей, известных под именем фискалов. На обязанности фискалов лежало рассмотрение частных жалоб, поступавших против того или иного чиновника или судьи; в то же время они могли по собственной инициативе начинать следствие о правильности действий лиц, занимавших общественные должности. К несчастью, скоро обнаружилось, что эти государственные контролеры пользовались своей неограниченной властью просто для того, чтобы вымогать у жалобщиков возможно больше денег. Реформатор еще раз почувствовал необходимость контролировать деятельность этих всемогущих правительственных агентов. С этой целью была создана новая должность, и занимавший ее высший чиновник был призван заседать в сенате. Это был генеральный прокурор, уполномоченный следить за правильностью ведения дел в сенате и за поведением государственных обвинителей. В руках сильного человека — такого, каким был, например Ягужинский, эта должность скоро сделалась первой по важности. В самом деле, человек, занимавший эту должность, был призван собственно оказывать государству услуги, которые в парламентарных странах берут на себя представительные учреждения.
Естественно, что высшая бюрократия, подчинявшаяся такой зависимости при жизни сильного, победоносного монарха, не была расположена к такой покорности, когда трон оставался вакантным. Так, после смерти Петра, не оставившего никого своим наследником, на престол была возведена Екатерина i — простая женщина, иностранка по происхождению, считавшаяся законной женой покойного царя. Это было совершено несколькими придворными, с фаворитом Екатерины князем Меньшиковым во главе, при помощи группы гвардейских офицеров и солдат. Немедленно был создан из знатнейших сановников тайный высший совет, душою которого был Меньшиков. Русские историки спорили недавно о том, являлся ли этот совет ограничением царской власти. Нельзя сказать, что этот вопрос вполне разрешен, но нет сомнения, что во время недолгого правления Екатерины самодержавие должно было уступить свою власть бюрократической олигархии, хотя причиной этого была в сущности полная неспособность новой государыни руководить государственными делами. В протоколах совета только раз в сессию упоминается о присутствии государыни на заседании; она являлась туда в день открытия сессии, чтобы пригласить членов совета к себе на обед. И в то время, когда она губила свое здоровье невоздержной жизнью и растрачивала в празднествах деньги, которые с таким трудом собрал Петр Великий, высшие чиновники, объединенные в тайном совете, обогащались взапуски друг перед другом, присваивая себе громадные земельные участки, принадлежавшие казне, вместе с жившими на них крестьянами, которые таким образом превращались в рабов частных лиц. Первым при дележе добычи был Меньшиков, который составил себе, таким образом, владение, превосходившее по величине самые громадные лены Англии, Франции, Германии и Испании.
Огромное значение имел тайный совет и во время краткого царствования Петра II, сына несчастного великого князя Алексея, казненного по приказу своего отца, Петра Великого, за приписывавшийся ему заговор и за враждебное отношение к реформам. В его царствование опять-таки мы можем говорить не столько о конституционных ограничениях верховной власти, сколько о неспособности заниматься государственными делами этого императора-ребенка, предававшегося любовным наслаждениям. Голицыны и Долгорукие делали все, чтобы сконцентрировать в руках членов своих фамилий всю политическую власть монарха. Немилость, постигшая когда-то всемогущего Меньшикова, окончившего дни свои в мрачной ссылке в Березове, маленьком сибирском городке, Меньшикова, обходившегося как с равными с владетельными князьями священной Римской империи, предоставляла обеим фамилиям полную свободу довести до желанного конца свои честолюбивые планы. Они хотели не только обогащаться, присваивая себе казенные земли, но и возвести на российский престол одну из своих дочерей, красавицу Катерину Долгорукую, которую они прочили в жены императору.
Ознакомительная версия.
