Мартин Бек показал на стул по другую сторону стола, и немец сел. Его холодные синие глаза смотрели выжидательно и неуверенно. На лбу у него был пластырь, а выше, там, где начинались светлые волосы, – синяя шишка. В целом же он выглядел отдохнувшим, сильным и совершенно невредимым.
– Мы поговорим об Альфе Матссоне, – сказал Мартин Бек.
– Я не знаю, где он, – мгновенно заявил Радебергер.
– Возможно. Но мы все равно поговорим о нем.
Слука снабдил его магнитофоном. Магнитофон стоял справа на столе, Мартин Бек протянул руку и включил его. Немец внимательно следил за каждым движением Мартина Бека.
– Когда вы впервые встретились с Альфом Матссоном?
– Два года назад.
– Где?
– Здесь, в Будапеште, В "Ифьюшаге", это такая молодежная гостиница.
– Как вы с ним познакомились?
– Через Ари Бок. Она там подрабатывала. Это было давно, еще до ее переезда в Уйпешт.
– Что происходило дальше?
– Ничего особенного. Тео и я тогда только что вернулись из Турции. Мы ездили туда с туристическими группами, а также на приморские курорты в Румынию и Болгарию. Из Стамбула мы везли с собой партию курева.
– Тогда вы уже начали заниматься контрабандой наркотика?
– Понемножку. Так сказать, для собственных нужд. Однако слишком часто мы не употребляли. А теперь и вовсе бросили.
Он помолчал и потом добавил:
– Ведь это вредно для здоровья.
– Зачем же вы его привозили?
– Ну, для девушек и так далее. На девушек это хорошо действует. Они после этого… становятся любезнее.
– А как с этим был связан Матссон?
– Мы предложили ему курево. Однако он не проявил интереса, его скорее привлекала выпивка.
Он снова замолчал на несколько секунд. Потом наивно сказал:
– Это все-таки вредно для здоровья.
– В тот раз вы продали Матссону хотя бы немного наркотика?
– Ну, немножко мы ему дали. У нас тогда было мало товара. Он заинтересовался только тогда, когда мы сказали ему, что в Турции это легко можно достать.
– Вы уже планировали тогда заняться контрабандой по-крупному?
– Мы говорили об этом. Трудности состояли в том, как доставить товар туда, где его можно выгодно продать.
– Где же, например?
– В Скандинавии, в Голландии, дома в Германии. Там таможенники осматривают очень внимательно, особенно, когда видят, что вы возвращаетесь из Турции. То же самое, если человек едет из Испании или Северной Африки.
– Матссон сказал вам, что он будет продавать наркотик?
– Да, он сказал, что когда человек приезжает из Восточной Европы, таможенники не проявляют к нему интереса и не суют свой нос к нему в багаж, особенно, если он летит самолетом. Возить товар из Турции, например, сюда не составляло никакого труда. К тому же мы ведь были экскурсоводами. Однако потом все шло не так гладко и стало очень рискованным делом. А здесь товар продавать нельзя. Нас сразу бы арестовали, и, кроме того, здесь это невыгодно.
Он минуту поразмышлял.
– Мы не хотели попасть на нары, – добавил он.
– Это я понимаю. Значит, вы договорились с Матссоном?
– Да. Ему пришла в голову хорошая идея, что мы будем встречаться в разных городах, так, чтобы было удобно мне и Тео. Когда нужно было встретиться, мы всегда сообщали ему, и он приезжал туда делать репортаж. Это был хороший предлог, потому что он выглядел абсолютно невинно.
– Как он расплачивался с вами?
– Долларами, причем наличными. Это был превосходный план, и тем же летом мы все организовали. Мы нашли и других продавцов, одного голландца, с которым познакомились в Праге, и…
Это совпадало с данными Слуки. Мартин Бек перебил Радебергера:
– Где вы встретились с Матссоном второй раз?
– В Констанце, в Румынии, это было спустя три недели. Все шло как по маслу.
– А фрейлейн Бок тоже была с вами?
– Ари? Нет, зачем нам нужно было таскать с собой еще и ее?
– Но она знала, чем вы занимаетесь?
– Да, по крайней мере, отчасти.
– Сколько всего раз вы встречались с Матссоном?
– Ну, раз десять-пятнадцать. Все срабатывало отлично. Он расплачивался каждый раз, когда мы требовали, и наверняка сам на этом тоже прилично зарабатывал.
– Сколько, по вашей оценке?
– Не знаю, но денег у него всегда хватало.
– Где он сейчас?
– Этого я не знаю.
– В самом деле?
– Серьезно, не знаю. Мы с ним встретились здесь в мае, когда Ари переехала в Уйпешт. Он жил в той молодежной гостинице. Тогда он получил последнюю партию товара. Сказал, что у него огромный сбыт, и мы договорились встретиться здесь снова двадцать третьего июля.
– И что же дальше?
– Мы приехали двадцать первого, во вторник. Однако он не появился.
– Он был здесь, в Будапеште, приехал двадцать второго вечером. Двадцать третьего утром ушел из гостиницы. Где вы должны были встретиться?
– В Уйпеште. У Ари.
– Так, значит, он приехал туда двадцать третьего утром?
– Да я же вам говорю, что нет! Он вообще не появился. Мы его ждали, но он не пришел. Потом мы позвонили в гостиницу, но там его тоже не было.
– Кто именно звонил?
– Я, Тео и Ари. По очереди.
– Вы звонили из Уйпешта?
– Нет, из разных мест. Говорю вам, он вообще не появился. Мы торчали там и ждали его.
– Значит, вы утверждаете, что не встречались с ним, когда он был в Будапеште последний раз.
– Да.
– Предположим, я вам верю. Вы не встретились с Матссоном. Но это не означает, что с ним не могли встретиться Фрёбе или фрейлейн Бок. Верно?
– Нет, я знаю, что они его не видели.
– Откуда вам это известно?
Видно было, что Радебергер начинает приходить в отчаяние. Он сильно потел. В кабинете было жарко.
– Послушайте, – сказал он, – я не знаю, что об этом думаете вы, но тот, другой, кто меня допрашивал, очевидно, полагает, что мы убрали Матссона. Но вы сами подумайте, зачем нам нужно было это делать? Ведь мы с его помощью зарабатывали деньги, причем большие деньги.
– Вы давали деньги также фрейлейн Бок?
– Конечно. Она помогала нам и получала свою долю. Достаточно для того, чтобы она могла не работать.
Мартин Бек внимательно смотрел на него. Наконец спросил:
– Вы убили его?
– Нет, ведь я же вам говорю! Неужели вы думаете, что мы хотели остаться торчать здесь с целым складом товара, если бы убрали его?
Он весь напрягся, голос у него начал срываться.
– Вы недолюбливали Альфа Матссона?
У него забегали глаза.
– Вы должны отвечать, когда я вас о чем-то спрашиваю, – с серьезным видом сказал Мартин Бек.
– Да, конечно.
– По-моему, фрейлейн Бок на допросе заявила, что и вы, и Фрёбе недолюбливали Матссона.
– Он становился неприятным, когда напивался… Он… он презирал нас за то, что мы немцы.
Он устремил умоляющий взгляд на Мартина Бека и сказал:
– Но ведь это несправедливо.
Минуту было тихо. Это не нравилось Тетцу Радебергеру. Он вертелся, поворачивался в разные стороны и нервно заламывал пальцы.
– Мы никого не убили, – сказал он. – Мы совсем не такие.
– Ночью вы пытались убить меня.
– Это было совсем другое.
Он сказал это так тихо, что его едва было слышно.
– Как вас понимать?
– Это была наша единственная надежда.
– На что? На виселицу? Или на пожизненное заключение?
Немец затравленно посмотрел на него.
– Оно так или иначе, очевидно, ждет вас, – спокойно сказал Мартин Бек. – Вы уже когда-нибудь сидели?
– Да. Дома.
– Ну, так что же вы имели в виду, когда сказали, что это была ваша единственная надежда – убить меня?
– Неужели вы не понимаете? Когда вы пришли в Пансионат в Уйпеште и у вас оказался паспорт Матссона, мы вначале подумали, что он не смог приехать сам и прислал вас вместо себя. Но вы ничего не сказали и, кроме того, вы человек другого типа. Поэтому мы решили, что Матссон в тюрьме и все разболтал. Мы ведь не знали, кто вы такой. Мы находились здесь почти три недели, мы были вынуждены держать здесь целый склад и начали нервничать. А через три недели нужно обращаться с просьбой о продлении визы. Поэтому, когда вы ушли, Тео отправился вслед за вами и…
– Ну, продолжайте.
– А я разобрал автомобиль и спрятал в нем товар. Тео не удалось выяснить, кто вы такой, и мы решили, что это должна установить Ари. На следующий день Тео следил за вами, когда вы отправились в купальню. Оттуда он позвонил Ари, чтобы она подождала вас там и завязала разговор. Тео видел, как вы там купались с этим субъектом. Когда он ушел, Тео проследил за ним и увидел, как он входит в управление полиции. Все было ясно. Мы ждали весь день и весь вечер, но ничего не происходило. Мы пришли к выводу, что вы еще ни о чем не сообщили, иначе за нами давно бы уже пришла полиция. Поздно ночью вернулась Ари.
