Ознакомительная версия.
«Потребовалось немало лет, чтобы привести диких индейцев к какому-либо порядку (с точки зрения европейцев). Поначалу пришлось продавать Ассинибойнам ружья, лошадей и прочие товары почти даром, лишь бы пробудить в них побольше интереса к товарообмену. Удивительно, что они, будучи совсем бедными и плохо вооружёнными, проявляли необъяснимую лень и непредусмотрительность в смысле охоты и торговли. Их потребности были очень незначительными. Кроме того, Ассинибойны отличались неуёмной страстью к воровству и буйству, хоть и не кровопролитному, но достаточному, чтобы приводить торговцев в заметное раздражение и вызывать в них недоверие. Дикари угоняли лошадей, забивали домашний скот, нападали и грабили купцов. Помимо этого, индейцы были назойливыми попрошайками. Получив в качестве подарков какие-то вещи, они никак не могли взять в толк, почему им дарили так мало, почему не отдавали им всё, что имелось в форте? Получая отказ на своё попрошайничество, они непременно прибегали к одному из своих излюбленных способов достижения желаемого: краже или ограблению» (Denig «Five Indian Tribes»).
Всё вышесказанное о воровстве и попрошайничестве относится в равной степени ко всем племенам краснокожих; Ассинибойны не являются исключением. Перед индейцами стояла неразрешимая проблема: как получать столько европейских товаров, сколько им нужно? Они не могли предложить белым тот объём шкур, который те требовали. В дневниках Шардона читаешь то и дело, что «торговля продвигается вяло». Все торговые компании отдавали себе отчёт в том, что неудовлетворение потребностей дикарей рано или поздно приведёт к выражению их недовольства, а то и к открытой вражде к белым торговцам. Чтобы уменьшить возникшую брешь на раннем этапе торговли, компании пришли к решению закупать у индейцев небольшое количество менее ценных шкур, которые равнинные жители доставали без труда. Однако как только европейский рынок насытился этим товаром, компании столкнулись с опаснейшей ситуацией, когда нужно было немедленно запретить покупку у индейцев этих мехов.
Случилось так, что Водопадные Индейцы (Атсины), столкнувшись однажды с подобной постановкой вопроса, едва не выступили войной против белых людей, намереваясь силой захватить торговый пост, перебить персонал и забрать всё хранившееся там огнестрельное оружие. Генри узнал об этом от Черноногих: «Водопадные Индейцы дали понять Черноногим, что, по их мнению, Бледнолицые из форта Августуса плохо обращались с ними в последние годы… Разбирая привезённые на обмен волчьи шкуры, белые отбраковывали половину, три четверти, а то и всю партию целиком, и Атсины не выручали ничего за свои труды. И совсем не получалось купить ружья у торговцев… Недавно их отряд вернулся из рейда против Абсароков, с которыми они бились на берегу Реки Жёлтого Камня, и там они видели форт, который, вероятно, занимали американцы… В пылу сражения Абсароки прокричали, что в будущем они избавят Водопадных Индейцев от необходимости приходить на их земли с войной, так как на следующий год Абсароки собирались сами в сопровождении американцев пойти войной к реке Саскачеван. Это известие заставило Водопадных Индейцев забеспокоиться. Они знали, что их враги храбры и многочисленны, а при поддержке американцев они всех поставили бы на колени. Отступление ничего не даст, ведь в густых лесах невозможно добыть достаточного количества дичи… Перед ними возникла угроза полного уничтожения. Поэтому они пришли к единственному решению: проникнуть в форт под видом торговли, разделаться с белыми людьми и завладеть имуществом, чтобы получить возможность защититься от врагов…»
Так что обстановка имела свойство накаляться время от времени в самых разных точках. В то же время индейцы понимали, что такой поворот событий навсегда лишил бы их возможности в дальнейшем получать ружья, и это, конечно, перевесило желание быстро, но лишь на короткое время решить свои проблемы. Такой порядок дел царил в форте Юнион до тех пор, пока начальник крепости, опасаясь за безопасность служащих, не запретил индейцам входить на территорию укрепления. Отныне торговые сделки стали заключаться на небольшом удалении от поста, но с таким расчётом, чтобы до индейцев можно было в случае необходимости достать пушечным выстрелом.
Но время шло, и к сороковым годам Ассинибойны, как утверждает Дениг, превратились в одних из лучших индейцев на всей территории Северо-Запада. Купцы могут спокойно оставаться ночевать в их стойбищах, не беспокоясь о своих вещах и своих жизнях. Ассинибойны научились смотреть на каждого белого как на источник дохода.
«Первое настоящее потрясение, причиной которого были европейцы, Ассинибойны испытали в 1838 году. На них обрушилась оспа. Болезнь пришла в форт Юнион с прибытием парохода в июне. На тот момент в крепости не было никого из индейцев, кроме жён некоторых служащих Пушной Компании. Эти индеанки заболели все без исключения. Вскоре в форте слегли тридцать человек.
Едва появился первый отряд Ассинибойнов, направлявшийся в форт Юнион, навстречу ему спешно выступили несколько переводчиков и остановили дикарей в нескольких милях от частокола. После долгих разъяснений и попыток внушить индейцам хоть какой-нибудь страх к охватившей форт болезни, стало понятно, что Ассинибойны не могли и не желали взять в толк суть происходящего. Они шумно размахивали руками, показывали связки пушистых шкурок и с немалым неудовольствием спорили с переводчиками. В конце концов они снова сели на лошадей, и вся община неторопливо приблизилась к стенам торгового поста. 250 палаток поднялось вокруг укрепления. Это означало, что почти тысяча человек вступила в контакт со страшным и доселе неведомым Ассинибойнам недугом. За одно лето население индейского лагеря сократилось до 150 человек. В целом лагере осталось каких-нибудь тридцать палаток, где жили люди. Кое-кто свернул типи и уехал подальше от ужасного места, унося в своём теле смертельную хворь. То и дело прибывали новые группы дикарей, но уже через день-другой они торопливо собирались обратно, почувствовав внезапное недомогание. Одни уезжали и заражали тех, кто жил вдалеке, другие умирали на месте, и тогда их погружали на телеги и свозили к реке, где сбрасывали в воду» (Denig «Five Indian Tribes of the Upper Missouri»).
Сам этот факт потрясает своей ужасной близорукостью, ведь кидая заражённые трупы в воду, торговцы способствовали распространению болезни. Большинство из пустившихся наутёк индейцев тоже погибло, и вдоль всех дорог повсюду виднелись то неподвижные скорчившиеся тела, то безмолвные индейские палатки, в которых мёртвые лежали целыми семьями. Болезнь сопровождалась выделениями из глаз и ушей, людей охватывал нестерпимый жар, кое-кто сходил с ума. Заболевшие умирали ужасно. Некоторые кончали самоубийством, что для индейцев является крайней ступенью отчаяния. Так, например, индеец по имени Маленькая Собака, живший возле форта, потеряв любимого ребёнка, предложил своей жене убить всю семью, покуда болезнь не обезобразила их всех.
– Мы ещё похожи на людей, но посмотри на тех, которые трясутся в судорогах, взгляни на их изувеченные лица, сплошь покрытые гнойниками. Наши сородичи отправляются в мир духов в таком виде, что никто не сможет узнать их. Как наши предки смогут встретить нас, если мы появимся перед ними без наших лиц? – шептал Маленькая Собака.
– Да, – едва слышно согласилась его жена, – раз нам суждено погибнуть от страшной болезни, то лучше умереть сейчас, пока мы похожи на Ассинибойнов. Но прошу тебя, покончи со мной прежде, чем ты убьёшь наших детей, ибо я не смогу смотреть на то, как они умирают.
Индеец вышел из палатки, застрелил всех своих лошадей, затем убил собак и лишь после этого вернулся к жене и ударил её ножом в сердце. Своим ребятишкам он перерезал горло.
– Теперь мой черёд, – сказал он и, приставив к своему лбу ствол ружья, надавил на спусковой крючок.
Из сообщения (2 ноября 1837) о нашествии оспы: «Когда пароход “Святой Пётр” отчалил из форта Юнион в июне, у нас разразилась оспа… пятнадцать дней спустя в форте слегли 27 человек, четверо из них скончались. Несмотря на все проявления опасной болезни, Ассинибойны продолжали приезжать к нам. Я направил нашего переводчика к ним, прося их немедленно повернуть обратно и уехать туда, откуда они прибыли. Но тщетно. Я не мог остановить, и они стали лагерем вокруг форта. Они заразились, несмотря на то, что я запретил пускать их внутрь крепости… Болезнь наносит индейцам страшный урон, из двенадцати захворавших умирают десять человек. Я не знаю, сколько уже погибло Ассинибойнов, так как они давно перестали вести счёт покойников. На мой взгляд, они потеряли по крайней мере 800 человек, а Черноногие – не меньше 700… У Манданов умерли все, кроме 13 молодых людей и 19 стариков… Эпидемия разразилась и в Crow Post, но я слышал, что индейцев поблизости не было. Потери Компании, причинённые разрушительной болезнью, будут огромны, так как подавляющее большинство наших лучших индейских поставщиков ушло из жизни… Первым подцепил болезнь отряд Le vieux Gauche, и в его общине заразились люди в каждом жилище. Старик сжёг подаренный ему флаг и поклялся отомстить нашему форту. Мы установили вторые ворота возле торгового дома. Теперь в форт впускаются только вожди. Стоит постоянный дозор».
Ознакомительная версия.
