Александр провел несколько месяцев в Македонии, чтобы обеспечить правильное функционирование царства и убедиться, что никто не пытается противостоять его положению царя. Во время похорон Филиппа за участие в убийстве были казнены два члена царской семьи Линкестиды, казнены были и два «пажа». Поскольку еще один брат из царской семьи Линкестиды не был казнен, значит, было проведено расследование и были выявлены причастные к убийству. Это, по крайней мере официально, было пределом заговора.[233]
Олимпия теперь могла вернуться из Эпира и вскоре устроила убийство вытеснившей ее Клеопатры и ее маленькой дочери.[234] Это вызвало необходимость устранить Аттала, ее громкоголосого дядю, и в расположенную в Азии армию был послан агент, специально чтобы исполнить данную миссию: Парменион не возражал, даже хотя Аттал был его зятем, ведь именно грубость Аттала вызвала беспорядок в царской семье и нанесла обиды Павсанию.[235]Эти убийства были понятны, но Александр проявил внезапную паранойю, которая впоследствии только возрастала, когда приказал также убить Аминту, сына Пердикки III. Аминта жил при дворе Филиппа, служил ему агентом в некоторых дипломатических делах и был женат на Кинане, одной из дочерей Филиппа. Когда Александр уезжал в Иллирию, он мог рассматриваться как преемник Филиппа. Александр определенно рассматривал его как соперника в период начальной неопределенности. Его убийство было профилактическим жестом царя в рамках долгой традиции подобных убийств в царской семье Македонии.[236]
Эта небольшая резня расчистила обстановку в Македонии, и Александр ощутил себя в достаточной безопасности, чтобы заняться делами за рубежом, где набирали ход призывы к восстанию ради независимости от Македонии. Греция была потенциально самой сильной из неспокойных регионов. И необходимо было обезопасить Фессалию, поскольку должность архонта, которую занимал его отец, была теперь свободна. Осенью Александр двинулся на юг. Отряд фессалийцев занял ведущий из Македонии проход, объясняя, что вопрос о том, допускать ли его, обсуждается, поскольку выборы архонта — дело самих фессалийцев. Александр продемонстрировал, что он обладает военным талантом своего отца, избежав блокирования и появившись с армией в Фессалии. Прежде всего он вступил в контакт с Лариссой, старой опорой его отца в Фессалии, а затем без сложностей был избран архонтом. С точки зрения фессалийцев, это был государственный переворот.[237]
Из Фессалии он двинулся к Фермопилам, где ему было быстро передано председательство в Совете Амфиктионии, а затем появился перед Фивами, когда город еще раздумывал, нужно ли ему восставать или нет. Таким образом, гарнизон Филиппа в Кадмее сделал свое дело. Все прочие попытки восстать увяли сами собой, и в Коринфе Александр был избран гегемоном союза вместо своего отца и назначен главнокомандующим экспедиционных сил против Персии: еще один государственный переворот.[238] Греки были приведены в трепет его быстротой, но не были убеждены в постоянстве его власти. Александру пришлось вернуться на север, чтобы отразить другие угрозы, и его отсутствие дало грекам время обдумать свое положение.
Северная граница Македонии требовала особого внимания. Постоянно беспокоили трибалы, зашевелились и другие племена Фракии. Александр провел здесь кампанию весной 335 г. до н. э., продемонстрировав быстроту и способности, которые он уже показал в Греции. Когда трибалы были разбиты и сдались, подчинились и другие.[239] Власть Македонии вновь была утверждена во Фракии, но и на этот раз это вряд ли было решающее завоевание. Новости о «восстании» одного из царей Иллирии привели Александра на Адриатическую сторону гор, и еще одна демонстрация военного искусства закончилась новой победой.[240]Эти ранние кампании Александра показали не только его прирожденный полководческий талант, но также и профессионализм и гибкость унаследованной им армии. Проход через защищенные перевалы, победы в двух битвах, ночная переправа через реку, быстрота передвижения — все показывало, что почти любые военные маневры и боевые действия были в их силах.[241]
Александр провел большую часть 335 г. до н. э. на севере, и некоторые города в Греции попытались вернуть независимость. Великий царь, воины которого успешно блокировали дальнейшее продвижение армии Пармениона в Азии, посылал деньги, убеждая греков восстать.[242] Афины официально отказались от денег, контроль над ними получил Демосфен и часть их передал фиванцам. Он побуждал Афины к восстанию, даже объявил фактом слух о том, что Александр погиб во время войны с трибалами.[243]Фиванцы были единственными, кто предпринял реальные шаги, и город восстал против македонского гарнизона, хотя некоторые части Греции — Аркадия, Этолия и другие — провели мобилизацию.[244] Александр узнал об этом после победы над Клейтом в Иллирии, совершил один из своих знаменитых быстрых маршей и прибыл в Беотию раньше слухов о его приходе.[245]
Он пришел как гегемон союза и потребовал от Фив подчиниться ему именно в этом качестве. К нему присоединились войска из других городов Беотии, которые сохранили неприятные воспоминания о доминировании Фив. Он дал фиванцам шанс попросить прощения, которое он обещал, но в спорах внутри города преобладали те, кто стоял за независимость и свободу. Затем они проиграли битву, войска Александра ворвались и захватили город.[246]
Новости о приходе Александра удержали других, которые намеревались присоединиться к фиванцам. Афиняне обещали, но не сдержали слова, аркадцы выступили, но повернули обратно, другие провели подготовку, но теперь направили извинения или, как в случае с Афинами, поздравили Александра. Александр в качестве гегемона созвал Собрание союза, чтобы решить, каково должно быть наказание Фив. На встрече преобладали города, которые пострадали от рук фиванцев за последние 40 лет, и они, что неудивительно, проголосовали за разрушение города, как Фивы разрушали их.[247]
Образовавшаяся вокруг Фив и вскоре развалившаяся в результате быстрого марша и внезапного появления Александра коалиция была фактически очень похожа на Коринфский союз без участия Македонии. Этолия, Беотия, Афины, Элида, Арголида и Аркадия в союзе охватывали большую часть Греции к югу от Фессалии. Если бы такой союз оказался прочным, мог установиться настоящий Всеобщий мир, но его прочность могла сохраняться только за счет состояния постоянной вражды с Македонией. Подобная группировка не смогла бы продержаться больше года, но это вполне устроило бы Персию. Эти кампании на Балканах и в Греции обычно рассматриваются как блестящее вступление к карьере Александра в Азии. Сердце Македонской империи и старые горные царства сохраняли лояльность. За пределами этих земель Фракия, Греция, Иллирия и Фессалия хотели освободиться от власти Македонии. Только быстрота и решительность Александра и его армии удержали их. Это общее антимакедонское настроение вряд ли можно считать неожиданным. Когда умер Филипп, заключенные им политические соглашения автоматически потеряли силу. Александру пришлось заключать новые. В то же время вероятно, что если бы Филипп остался в живых, ему пришлось бы продолжать вести кампании для закрепления своей власти.
Победы Александра означали, что нападение на Персию определенно произойдет, и он показал себя сыном своего отца, проявив решимость отправиться на войну на востоке как можно быстрее. Филипп уже провел смотр военных ресурсов союза, и теперь Александр указывал, кто и что должен предоставить. Города на материке поставляли гоплитов и легковооруженных воинов — в общей сложности всего 7000 человек вместе с 600 конниками. Были собраны, экипированы и укомплектованы командами 160 судов, что означало еще 32 000 человек, в основном из Афин и с островов Эгейского моря. Это была большая сила, общая численность которой была примерно равна численности македонского контингента (который включал отряды из окружающих зависимых государств).[248]
Ни один из греческих городов не был оставлен без средств самообороны, а соседей Спарты вовсе не призвали участвовать — Спарта оставалась угрозой всем окружающим ее государствам и вскоре вступила в контакт с Великим царем. В самой Македонии было также оставлено достаточно войск, чтобы отразить любое серьезное нападение или со стороны Балкан, или со стороны Греции. Она была оставлена под руководством «вице-царя» Антипатра, которому больше неприятностей доставляла Олимпия, чем соседи. Александр взял с собой в персидский поход более 80 000 человек конницы, пехоты и моряков.
