наделенным на военный период высшей властью в государстве, становится ее фактический руководитель. И это даже несмотря на то, что после 1934 г. Сталин подчеркнуто именовался секретарем (одним из нескольких) ЦК ВКП (б). А пост Генерального секретаря официально оставался вакантным. Таким образом, создание ГКО в глазах партийной номенклатуры становится новым и самым мощным аргументом в пользу партийного всевластия. Тем самым это усиливает со временем ставшую негласно узаконенной схему, когда формальным (но конституционным) руководителем государства является Председатель Президиума Верховного Совета — высшего законодательного органа государственной власти СССР, а реальным (но неконституционным) — Генеральный секретарь ЦК КПСС.
Однако в таком положении есть одна существенная оговорка. В период диктатуры пролетариата, призванной осуществлять переходный этап к обществу без классов и без государства, такое положение может быть оправдано революционной авангардной ролью партии и выдвинутого ею вождя — выразителя интересов народных масс — в ходе социалистического строительства. Т. е. как и само существование пролетарской диктатуры — такое положение не является постоянным, вечным. Напротив, оно носит временный характер и зависит только от степени сопротивления новому обществу со стороны господствующих в прошлом классов и от темпов в деле построения классово однородного общества. Однако после провозглашения тезиса об «общенародном государстве» (новая Программа КПСС, 1961) и монополии правящей партии на власть: «КПСС руководящая и направляющая сила советского общества», «политическое ядро всех общественных организаций» (статья 6 Конституции 1977), отчетливо проявилось не что иное, как четко выраженная, нескрываемая претензия партийного руководства на ничем неограниченное, безраздельное господство в государстве. Причем, уже не в определенно заданных временных рамках (период диктатуры пролетариата), а вечно («развитой социализм»).
Последняя попытка дать бой ревизии решений ХVIII съезда была предпринята за год до окончания войны — в январе 1944 г. Тогда на имя Сталина Молотовым и Маленковым был внесен проект постановления «Об улучшении государственных органов на местах». «Наши местные партийные органы, — говорилось в документе, — в значительной степени взяли на себя оперативную работу по управлению хозяйственными учреждениями, что неизменно ведет к смешению функций партийных и государственных органов, к подмене и обезличиванию государственных органов, подрыву их ответственности, к усилению бюрократизма». Предлагалось: «Полностью сосредоточить оперативное управление хозяйственным и культурным строительством в одном месте — в государственных органах»; освободить партийные органы от «несвойственных им административно-хозяйственных функций»; упразднить в обкомах, крайкомах, ЦК компартий союзных республик «должности заместителей секретарей по отдельным отраслям, а также соответствующие отделы». (Цит. по: Жуков Ю. Н. Настольная книга сталиниста. М, 2010. С.219. Выделено нами. — С. Р.).
Однако, даже не смотря на категорическое одобрение данного проекта Сталиным, на заседании Политбюро проект был отвергнут большинством голосов (!). Все это, заключает историк Ю. Жуков, говорит о «неустойчивом равновесии сил сторонников и противников» реформы партаппарата.
Скрытая «малая война» в недрах партийного аппарата продолжалась даже в условиях Великой Отечественной войны. И с новой силой развернулась после Победы. Причем не только организационно, но и идеологически. Так, уже в своей знаменитой здравице за здоровье народа-победителя на приеме в честь участников Парада Победы в Кремле, Сталин подчеркнуто не упомянул правящую партию. Именно народ (в частности, русский) в сталинском тосте был провозглашен «руководящей силой Советского Союза». Не отдавая Сталина на откуп разномастным доморощенным «ура-патриотам» и «державникам», отметим главное.
Именно русский народ — русские рабочие и крестьяне, свершившие революцию и отстоявшие ее завоевания на полях Гражданской войны, смогли стать цементирующей силой, вокруг которой сплотились малые и большие нации и народы советской семьи. Не вызывает сомнения, что именно этот интернациональный монолитный по своей природе организм — советский народ, окончательно сложившийся в боях Великой Отечественной, стал одним из решающих факторов триумфальной Победы СССР. Как и в ходе революции и Гражданской войны, так и теперь, после Великой Отечественной — освободившись сам, народ-победитель (во главе с русским рабочим классом) помог освободиться от фашистской, а следом и колониальной тирании другим народам. Животворящей основой данной силы, скажет немного позднее вождь советских народов, явилось превосходство нашей общественной и политической системы, нашего советского строя.
«Хор аллилуйщиков» вместо революционного авангарда
Пока на полях Отечественной войны гибли лучшие сыны Коммунистической партии, а беспартийные в случае гибели просили считать себя коммунистами, ВКП (б) вполне оправдывала звание «партии воюющей» — призванной вдохновить и мобилизовать массы трудящихся на защиту своей социалистической Родины и беспощадную борьбу с захватчиками. Массовый героизм рядовых коммунистов в тылу и на фронте, казалось, медленно, но верно сбивал окалину бюрократии и приспособленчества с могучих основ легендарной ленинской партии, вновь ставшей, как и в далекие годы Гражданской войны, авангардом советского народа. Однако сказывалось и другое. Гибель миллионов беззаветно преданных советскому государству коммунистов не могла не отразиться на качественном составе правящей партии. Точнее тех, кто занял командные высоты в ее руководящих органах в центре и на местах.
К исходу войны по инициативе заметно укрепившего свое положение в партии и государстве Г. Маленкова (являвшегося к тому же начальником управления кадров ЦК) была проведена своего рода «партийная инвентаризация». Она должна была выявить профессиональный и политический уровень подготовки рядовых коммунистов, но главным образом — ее руководящего звена в центре и на местах. По итогам «инвентаризации» в апреле 1946 г. в Управлении агитации и пропаганды ЦК состоялось расширенное заседание. Результаты проверки были более чем красноречивыми.
И. В. Сталин готовится к выступлению во время работы XIX съезда партии.
Выяснилось, что иные первые секретари, особенно нацкомпартий, все более походили на удельных «царьков» и даже «шейхов». Плодят кумовство и групповщину. Всячески тормозят, а чаще — напрочь блокируют выдвижение грамотных специалистов. В этом, кстати, ситуация нисколько не изменилась, а в ряде мест — значительно ухудшилась по сравнению с концом 30-х годов. Так, еще до войны, на мартовском пленуме 1937 г. Сталин напрямую бросил укор первым секретарям всех уровней, особенно тем, кто в своей руководящей роли не просто подменял, а блокировал работу советских государственных и хозяйственных органов, замещая их функции всевластием несменяемых первых секретарей. «Многие из вас боятся конкуренции, — говорил тогда Сталин, — потому что замухрышек выдвигают, а они вам дают плохую помощь…»
То и дело «на местах» возникали мини-культы, неустанно раздувавшиеся «замухрышками» всех уровней вокруг собственного руководства. Ведь именно ему, и только ему, они были обязаны теплыми местами и привилегиями…
Характерной чертой все более осознававшей свои групповые (язык не поворачивается сказать «партийные») интересы новоявленной социальной страты (номенклатуры) в центре и на местах стало ее тотальное несоответствие как результатам культурной революции эпохи 30-х годов, так и новым задачам, стоявшим перед набиравшей обороты советской экономикой. Так, согласно данным «инвентаризации»,
