Собственно говоря, средневековых магов и алхимиков нельзя назвать изобретателями големов. Истории об искусственных созданиях, оживленных магией, есть во многих древних сказаниях, например в эпосе шумеров, древнеиндийских «Упанишадах», записях древнеегипетских жрецов и античных авторов.
Еще одной целью средневековых алхимиков было восстановление тела, подвергнутого распаду или сожжению; процесс этот назывался палингенез.
Термин «палингенез» (или «палингенезия») с древнегреческого можно перевести как «возрождение». Возрождение, воскрешение мертвых — это давняя мечта человечества, над воплощением которой работали многие поколения магов разных народов и эпох. Свой вклад в это дело внесли и алхимики Средневековья. Символом процесса палингенеза считается кадуцей Гермеса.
Адепты Великого искусства позиционировали его как науку, поэтому старались избегать совсем уж магических чудес. И первоначально палингенез предполагал просто восстановление изначальной формы органического объекта из его частей: пепла, кусков плоти, костей, волос. Так как на настоящее воскрешение алхимики замахиваться не рисковали, справедливо опасаясь церковной кары, то работали они преимущественно с растениями.
Для воссоздания процесса палингенеза растение (или его семена) сжигали, а из пепла путем прокаливания или растворения в воде добывали соль. Считалось, что именно соль является носителем сущности живого объекта. После этого оставшийся от растения порошок помещали в герметично закрытую бутылку. А вот дальше описания алхимиков становятся разнообразнее. В одном трактате закрытую бутылку предлагают медленно нагревать в течение трех месяцев. Учитывая технологию тех лет, задача почти невыполнимая. В другом сочинении предлагается перед закупоркой добавить в бутыль некие тайные ингредиенты, какие, понятно, не указывается. Есть рецепт, связанный со сбором в бутылку большого количества рассветной росы, или рекомендуется подвергать ее содержимое облучению светом полной луны. В итоге в колбе должен появиться силуэт растения, его призрак, а самые удачливые алхимики могут получить и целое настоящее растение. Такие опыты, по слухам, весьма успешно проводил французский ботаник и алхимик Ги де Ла Бросс (ок. 1586–1641), врач короля Людовика XIII, первый смотритель королевского Ботанического сада.
Понятно, что эксперименты с растениями — это только начало. Алхимики были уверены, что таким же способом можно в большой колбе воспроизвести и призрак человека, если сжечь его кости, волосы или ногти. Будет ли это настоящим воскрешением? Конечно, нет, однако алхимики не теряли надежды на то, что способ восстановления живого тела тоже имеется, просто надо его найти. Возможно даже, кто-то этот способ и нашел, но по понятным причинам молчит. Иначе откуда же берутся истории о гомункулусах из пробирок и оживленных големах? И снова туманно, а иногда и явно намекали на Парацельса, который описывал способ получения яйца с зародышем внутри из пепла мертвого цыпленка.
Страница из алхимического трактата. Паулюс де Кемпенер, 1606.
The Rijksmuseum
Пытаясь возродить растения из пепла, алхимики искали доказательства того, что сознание и разум могут жить после уничтожения тела, что сознание важнее формы, в которую оно заключено, и способно сохранять память о ней даже после разрушения физической оболочки.
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ АЛХИМИКИ И ИХ СУДЬБЫ
Средневековые алхимики буквально ходили по грани, они занимались тем, что церковь могла легко расценить как святотатство и колдовство. Да и светские правители относились к Великому искусству неоднозначно. В надежде на быстрое обогащение они приближали к себе алхимиков, стоило распространиться слухам об их успехах на поприще поиска философского камня, но жестоко карали за обман, намеренный или мнимый.
В течение Средних веков неоднократно принимались указы, запрещавшие занятия алхимией. Так, в 1380 году указом французского короля Карла V были запрещены все опыты, связанные с преобразованием металлов. В 1404 году король Генрих IV Боллингброк, персонаж трех пьес Шекспира, издал указ, гласивший: «Отныне и впредь никто не смеет под страхом судебного преследования умножать золото и серебро, а также прибегать к мошенничеству с целью преуспеть в своих замыслах» [23]. В 1418 году запрет на занятия алхимией был введен в Венецианской республике. Но эти законы отменялись так же быстро, как и принимались, стоило правителям почуять запах золота или хотя бы надежду на успех какого-нибудь изыскателя.
Заниматься алхимией было опасно, поэтому все записи и сочинения мастеров Великого искусства так туманны и иносказательны, наполнены странной символикой и аллегориями. Настоящие адепты фанатично хранили свои тайны и чаще всего жили уединенно, тихо, не стремясь к известности и славе, которые могли вскоре привести их на костер или виселицу. Но случалось, что в поисках богатых и влиятельных покровителей последователи Гермеса Трисмегиста приоткрывали завесу над своими исследованиями. Встречались среди алхимиков и тщеславные люди, стремившиеся прославиться и войти в историю. Как правило, судьбы их бывали трагичны, особенно если они не подтверждали свои амбиции делами.
Встречалось, конечно, немало и шарлатанов, желавших обогатиться за счет знати, но это было еще опаснее, чем заниматься настоящей алхимией. Бывало, что на обман шли и истинные последователи герметического учения, вынужденные угождать своим влиятельным покровителям, требовавшим от них демонстрации философского камня и трансмутации. Сейчас уже сложно отличить добровольных обманщиков от вынужденных. Но имена наиболее ярких представителей Великого искусства вошли в историю Европы не только потому, что они, по слухам, обрели философский камень, но и потому, что в поисках его сделали множество открытий, — и их имена окружены легендами.
Альберт Великий (1193–1280)
Этого теолога, схоласта, мистика и алхимика не зря прозвали Великим. Он был поистине универсальным ученым, недаром же еще при жизни его называли Doctor universalis. Будучи доминиканским монахом, мэтр Альберт смог стать легендарной фигурой в алхимии и воспитать такого ученика, как Фома Аквинский, — пожалуй, самого известного теолога средневековой Европы.
Окончив Падуанский университет, Альберт принял сан и стал членом Доминиканского ордена. Он преподавал богословие в крупнейших университетах Баварии и Франции, в том числе в Парижском. Но наряду с богословием и философией мэтр Альберт занимался и естественными науками, к которым испытывал склонность еще с юности. Он изучил все доступные труды Аристотеля, написал комментарии к сочинениям исламских ученых Аверроэса и Авиценны.
Альберт Великий. XIII век.
Wikimedia Commons
Альберт Великий был скорее натурфилософом, чем богословом, до нас дошел 21 том его сочинений, большинство которых посвящены естественным наукам, в том числе ботанике, зоологии, минералогии и даже эмбриологии. Были среди сочинений этого ученого труды и по алхимии. Особенно ценным считается трактат «Об алхимии», в котором он писал, что алхимия — это трудно постижимое, но истинное искусство, и предупреждал о том, что алхимик должен соблюдать большую осторожность и проводить свои опыты в тайне. «Алхимик должен быть молчалив и осторожен. Он не должен никому открывать результаты своих операций. Ему следует жить в уединении, вдали от людей. Пусть в его доме будут две или три комнаты, предназначенные только для работы» [24].
Однако официальная история оценивает успехи мэтра Альберта в этой сфере весьма скромно, зато о его достижениях в области Великого искусства ходит множество легенд. Также есть немало алхимических трактатов анонимных авторов, которые приписывают авторство Альберту Великому, отдавая тем самым дань уважения мэтру.
